***
На следующий день его спрашивают, указывая на перевязанные пальцы. Он отвечает, ловя на себе взгляд Ичиго. Куросаки задерживает взгляд на нём, а затем, в совершенно несвойственной ему манере, переводит подозрительный на блондинку, сидящую у окна. Та приподнимает бровь и пожимает округлыми плечами. Садо хмыкает и садится за парту, звенит звонок, и в класс заходит учитель. Аня сидит на подоконнике, свесив ноги, ест бутерброд и улыбается Исиде, стоящему рядом с соком в руках. Он говорит ей что-то важное, что-то про шитьё и нитки с иголками. Она в ответ кивает, вставляет в почти монолог какие-то фразы. Неподалёку бушует Кейго, указывая пальцем на парочку. Временный синигами задевает его плечом. — Смотри, уведёт её Исида, — говорит, а затем уходит в сторону Асано и компании, оставляя Ясутору недоумевать одного. Аня приветливо машет ему рукой.***
Она едва достаёт ему до груди, но это почти незаметно, когда сидишь в парке на отдалённой скамейке, посадив блондинку на колени. Она весело щебечет про новое увлечение отца — рисовать мангу с русскими в главной роли, и про вкусные суши мамы, которые он обязан непременно попробовать. Он молча слушает, наслаждаясь спокойствием и общей шоколадной мороженкой в маленьких ладошках. Вокруг заливаются птицы, шумит ручей. — Садо, — Аня неожиданно прерывается, повернув голову в его сторону. — Поцелуй меня. Пожалуйста. И Ясутора целует, спасая холодное лакомство от падения и осторожно сжимая тонкую талию. Нежно, нетребовательно, как и положено подросткам. Блондинка привычным движением закалывает каштановую челку заколкой и зарывается тонкими пальцами в мягкие волосы. В её глазах Чад видит мир, прекрасный и удивительный, в его же Аня видит море любимого шоколада, темнеющего с каждой секундой. Они оба слышат удивленные крики Асано и Коджимы. Но губ не размыкают — блондинка не даёт, да и Садо не хочет. Давно пора было рассказать им, как никак уже полгода прошло. Вот пускай и узнают, пропустив теорию.***
Провожая его в сообщество душ, Аня лишь просит, чтобы он вернулся. Не обязательно к ней, чтобы просто вернулся. Чад обещает и мысленно удовлетворенно хмыкает — она не верит в то, что он просто едет на дачу к Йоруичи-сану. На прощание Ясутора целомудренно целует блондинку в лоб. Девушка же опускает голову, скрывая слёзы. Во время отсутствия Чада, Аня помогает отцу с мангой: всеми силами пытается повторить характерные размер и разрез глаз, прямой нос и тонкие губы с опущенными уголками. С удовольствием ест мамины суши и старается сделать свои, но как-то не получается. Гуляет с Мицо фон Тузиком по утрам и вечерам, обходя школу чуть ли не за километр. Так же загорается идеей выучить русский, но позорно сбегает при виде падежных окончаний. Когда они возвращаются, уставшие и счастливые, она влепляет ему пощёчину, а затем страстно целует в губы, смахивая с глаз ненавистную чёлку. Открыто плачет и называет его дураком, а после фразы «я вернулся, как обещал» — полным дураком. Знакомится с Урахарой и безумно ревнует к Йоруичи, вызывая недоумение у шляпника и смех у Шихоин. В середине августа она знакомит его с родителями. Мама, красивая черноволосая, в сторонке спрашивает шепотом про возраст, а отец, широкоплечий блондин с серыми глазами, пожимая крепкую руку, чувствует себя несколько ущемленным из-за относительно небольшой разницы в росте. Затем Аня угощает его знаменитыми сушами матери и своим фирменным блюдом — макаронами по-флотски. Последнее Ясуторе особенно нравится, так, что, родители тихо смеются, наблюдая за тем, как их дочь в третий наполняет тарелку, не забыв положить рядом маленькую помидорку.***
Она смущена, прикрывает маленькую грудь ладошкой, сводит вместе длинные стройные ноги. Но в глазах, наблюдающих за ним, Ясутора видит огонёк желания и почти не видит серую радужку, пожираемую расширяющимися зрачками. Он знает, что тело у него крепкое, а значит красивое. Знает, что она осмелеет, как только посмотрит на пресс и выпирающие ключицы. Руки у Ани до того нежные, их прикосновения до того ласковы, что Чад в благодарность прижимается к ним губами, покрывает поцелуями, обхватив пальцами. Девушка понимает, всё понимает и поэтому только созерцает, прикусив губу. Зрелище перед ней прекрасно, как и сам Садо. Она готова, готова, молится всем известным богам за счастье быть с ним. Смотреть на него. Ощущать его прикосновения, и сходить с ума от слишком сильного желания стать с ним одним целым. Ясутора входит резко, отчего Аня вскрикивает и до крови кусает его плечо. Боль невыносимая, но она даёт знак продолжать. Движения Садо неторопливы и нежны, толчки неглубоки и равномерны. Он прижимает её к своему телу, гладит по спине с выпирающими лопатками и парой маленьких прыщиков между ними. В звёздном свете длинные волосы кажутся белыми, а кожа сияющей, и парень склоняет голову, касаясь аккуратной груди. Аня же, словно загипнотизированная, смотрит в блестящие темные глаза, царапая смуглые плечи. Боль уступает место удовольствию, сначала сливаясь с ним, а потом и вовсе уходя. Аня выдыхает рвано: «быстрее». Они лежат, тяжело дыша и прижимаясь друг другу. Их кожа горячая, но у Садо она просто обжигающая, но Аня не спешит открывать окно. Голова слегка кружится после их первого раза, но это даже приятно. Ясутора гладит её волосы зажившими пальцами, блондинка водит указательным по немногочисленным шрамам. — Я люблю тебя, — шепчет она, заглядывая в шоколадные глаза, полускрытые половиной чёлки. Ясутора гладит её спину и ласково целует в макушку. Аня улыбается.***
— Могла бы предупредить, — ворчит мама, черные волосы собранны в пучок, стоя перед гостями. На лице едва заметные морщинки, на губах — улыбка. — Мы просто мимо проходили, — Аня снимает куртку и вешает поверх детской. Соня, удивительно красивая смуглая девочка пяти лет, радостно смеётся, когда бабушка треплет её по светлым волосам. — Решили заскочить. — Ба, представляешь, Серёжа идёт в школу! — в голосе слышатся завистливые нотки. — Мы покупали ему ручки и карандаши! — Какие молодцы, — кивает японка, — иди помой руки, а затем поиграй с Тацу, она заждалась тебя. — Правда? — девочка обнажает белые зубки и несётся в ванну, из комнаты рядом с которой доносится громкий собачий лай — Тацу, Мицо, я быстро! Матери идут на кухню, где садятся за стол. Аня тут же хватает булочку с тарелки, но брюнетка красноречиво указывает на раковину. Девушка встаёт, открывает воду и намыливает руки мылом с яблочным запахом. — У вас с Садо всё хорошо? — Да, лучше не бывает, — блондинка счастливо улыбается, вновь берёт в руки булочку и откусывает кусочек. — Вкусно, как всегда. — Я рада, что тебе нравится, — женщина также растягивает губы, но затем смотрит пристально, отчего Ясутора откладывает выпечку в сторону. — Я также вижу, что тебе не терпится что-то мне сказать. — Какая ты наблюдательная, — девушка вновь откусывает кусочек, проглатывает и продолжает: — Я сама только узнала. Даже Садо ещё не успела рассказать. Не говори пока отцу, ладно? Не хочу, чтобы Садо узнал эту новость позже, чем жители Токио, где папа сейчас обитает. Кстати, как там он и его манга? — Лучше, чем мы думали, — отвечает японка. А затем хитро щурится, перегибаясь через стол. — Не скажу, если пообещаешь дать ему или ей японское имя. — Мама! — Что «мама»? У вас уже двое детей с русско-испанскими именами, а с японским — ни одного!***
— Кажется, мы всё сделали правильно, — она сидит на мосту, положив голову на его плечо, в старой юкате. Их руки сцеплены в замок. Садо смотрит прямо перед собой, на занимающийся закат, и думает о том, как же хорошо, что после смерти они встретились вновь, не потерялись в бесконечном Руконгае, как тот мальчик, что был попугаем, и его мать. — Да, мне тоже так кажется...