nightmare

Они были совсем юношами, когда Бен умер. Клаус помнит его надрывистый крик, который эхом растворился в полутьме воспоминаний, и время от времени, возвращался в кошмарах. На тот момент им было по двенадцать, и странное чувство опустошенности подступало ближе и ближе. Иногда Клауса мучила бессонница. Ребенком он был крайне активным, однако из-за строгого режима отца все ложились и вставали строго в одно и то же время. В такие моменты, Бен брал любую старенькую книжку из семейной коллекции и шепотом читал брату, садясь у изголовья, пока тот не засыпал. Книги были разные, большая часть была про космос, астрофизику, демографию, но ни одна из них не нравилась Клаусу так, как мягкий и успокаивающий голос брата, который освежал разум, отгоняя нагнетающие мысли. Номер Шесть умер, оставив после себя горькую тоску и легкую недосказанность. Дом уже не был прежним и больше в нем ничего не держало. В их комнатах вечно пахло старьем и никогда не бывало тихо. После его смерти по всему дому висел удушающий аромат воска, еще пару недель никто не решался нарушить молчание. Смутные силуэты мелькают перед глазами, дрожащими руками тянутся к шее, истошно выкрикивают что-то невнятное и замолкают. Разъяренные голоса давят со всех сторон. — Клаус… — знакомый тембр пробивается сквозь другие частоты. Он резко приподнимается с кровати до черных мурашек в глазах, не в силах удержаться, падает на помятую подушку. Клаус жадно хватает губами горячий воздух и соленые капельки пота.  — Опять кошмары? — голос Бена был спокойным и тихим, словно это обыденность, не более. Он как обычно сидел на самом краю просторной кровати.  — Хуже, — Клаус зажмурился, сильно протирая глаза подушечками пальцев, в конец отгоняя остатки сна. Бен ничего не ответил, устало наблюдая за братом. Они молчали, и только тяжелое, хрипло дыхание Четвертого растворялось в тишине. Парень понимающие кивнул, заглядывая в измученные глаза.  — Хочешь я тебе почитаю? — его голос вызывал мурашки на фарфоровой коже. Клаус взъерошил и без того непослушные волосы, заглядывая в спокойное лицо Бена, с трудом фокусируя на нем взгляд и робко кивая. Он поднялся, ступая по скрипучему полу особняка, на дрожащий ногах подходя к огромному, пыльному шкафу с энциклопедиями, которые считались семейными реликвиями. Номер Шесть проводил его мягким взглядом, рассматривая худощавые руки брата. Жгучее желание коснуться их, сплести длинные пальцы со своими жгло воображение. В полумраке комнаты, Клаус выбрал книгу наугад, что первая попалась под руку возвращаясь на кровать. Тежёлая энциклопедия упала рядом с Беном. — Паранормальное явления? — недоумевающе спросил Шестой рассматривая строгую обложку обрамленную золотом. — Честно, — Клаус поудобнее устроился на кровати не сводя затуманенный взгляд с брата- Мне без разницы. — Хорошо, — парень больше не задавал лишних вопросов, настраиваясь на чтение — Открой мне первую главу. Клаус послушно перелеснул состаревшиеся от времени страницы, замерая в предвкушении. Бен это заметил, слегка улыбнулся и принялся читать. С губ сорвались первые слова, лаконично переходящие в предложения. Бархатный голос подходил к любому тексту, звучал как прохладный ветер в жаркую, июльскую ночь. Этот голос убаюкивал вечером, будил утром, сопровождал на протяжении всей жизни. Шестой необычайно красив в приглушенном, ночном свете. Его сосредоточеное лицо казалось таким живым, что хотелось коснуться губами оливковой кожи. Так они просидели до первых лучей солнца. Бен прервался, замечая, что Клаус почти провалился в сон.  — Тебе нужно заснуть. Четвёртый кивает, полностью расслабляясь в объятьях сна. Под пеленой закрытых век, он чувствует призрачное касание родных губ на своих. По телу пробегает дрожь и холод, а затем крепкий и глубокий сон.