Его принцесса

Он любит ее послушной. Когда магия желтыми искрами тлеет в ее глазах, она покорна его воле. Уходит язвительность, исчезает дерзость. Гордая принцесса становится просто девчонкой. Его девчонкой. Он приходит глубокой ночью, в тот самый темный час перед рассветом, когда спящая Аграба упоительно тиха. Змеиный посох горит рубиновым огнем непреодолимого приказа – подчинись, уступи. И она уступает. Скользкий шелк стекает на пол лазурной лужицей. Зачарованная, обнаженная, принцесса кажется совершенно иной – не той взбалмошной Жасмин, привыкшей кривить губы при его, визиря, появлении. Темные ресницы трепещут – то ли от страха, то ли от предвкушения. Наверное, он должен был бы упиваться ее страхом. Смаковать эти моменты триумфа, наслаждаться возможностью поставить гордую дочь султана на колени – обещанием того, что непременно будет дальше, когда весь мир подчинится ему. Но Джафару нравится нечто совершенно иное. Мягко толкнуть ее на широкую постель, опрокинуть навзничь. Запечатлеть в памяти образ смуглой кожи на фоне узорных шелковых простыней. Потянуться, скользнуть кончиками пальцев по трогательно выступающим косточкам ключиц, груди, мягкой и полной, с аккуратными темными сосками, по впалому животу вниз, к плотно сомкнутым ногам. А после приказать развести их. Она подчиняется с крошечной заминкой, будто сопротивляясь чарам. Вздрагивает, когда он касается ее там, где ее кожа совершенно другая, удивительно нежная. Такой – с широко разведенными ногами, полностью раскрытой его жадному взгляду, Жасмин кажется особенно уязвимой. И что-то новое, какое-то странное, новое желание, пробуждается в нем. Он проводит рукой по нежным складочкам – пока еще абсолютно сухим, но таким сладко-горячим. Находит тот самый маленький бугорок – как твердый камешек под кожей – обводит по контуру, надавливает, играет с ним. Быстрее, медленнее, снова быстрее… Тело принцессы выгибается, тихий стон срывается с губ. Джафар наклоняется ниже, языком слизывает выступившую вязкую влагу – у нее какой-то особенный, ни с чем не сравнимый вкус. Вкус триумфа. Триумф, да, так называется это чувство, когда Жасмин, беспокойно ерзая, подается навстречу его пальцам и языку. Когда почти насаживается, словно умоляя – давай же, возьми, дай мне большего. Простыни сминаются под покрытым потом смуглым телом, а руки… …руки тянутся к плечам, к рукам, словно хотят погладить, притянуть ближе, прижаться в страстном порыве, чтобы разделить момент разрядки, выдохнуть хриплый стон прямо в губы. Джафар не позволяет. Полностью одетый, он поднимается с колен, бросая последний взгляд на Жасмин, распростертую на постели, такую порочную и невинную одновременно. Желтые искры магии тают в ее глазах, знаменуя последние мгновения тихой покорности. Потом она заснет, а завтра... …завтра она привычно скривится, встретив его в дворцовых коридорах, сдерживая рвущегося Раджу лишь из природного милосердия. Презрительно фыркнет, выслушав очередное предложение выгодного политического замужества. И, разумеется, откажется. Принцессе Аграбы, дерзкой и непокорной, хочется чего-то совершенно иного – возможности увидеть дивные дальние страны, почувствовать мягкость песка в залитой жарким солнцем пустыне босой ногой, окунуться в прозрачные воды оазиса… …и, может быть, понять, отчего же от одного только звука голоса визиря Джафара по телу проходит эта странная… сладкая… дрожь.