Я не Молли

Первая суббота февраля для всех школьников была днем радостным. На сегодня был назначен один из самых многообещающих матчей сезона: схватка между Слизерином и Гриффиндором. Вся школа стояла на ушах, в гостиных готовились плакаты, команды полировали метлы и приводили в порядок свою форму, а многочисленные тотализаторы собирали ставки. Хельге однако было не до всеобщего ажиотажа, на полдень, ровно на момент начала матча был назначено очередной слушание. Этот процесс уже казался бесконечным. Если в первый раз она была спокойна, то на третий она уже заметно нервничала. К тому же, нужно было придумать причину, по которой она не отправится на трибуны. Артур уже запланировал и где сидеть, и сколько бутербродов взять и какой плакат нужно будет развернуть. Хельга не возражала, однако поспешно подыскивала уважаемую причину, чтобы остаться в замке. Впрочем, ей не пришлось ничего придумывать, из Гриффиндорской башни её забрала Макгонагалл, и осадила самых любопытных, заявив что бестактные вопросы не к лицу волшебникам. Её строгий тон немного остудил возмущенного Уизли, однако девушка понимала что допроса ей не избежать. Сегодня в Министерстве людей было меньше обычного, а в подземельях, где обычно проходили заседания, и вовсе не было никого лишнего. В этот раз от семьи пришли только тётушка Мюриэль и отец, который крепко обнял Хельгу при встрече. — Все будет хорошо, малышка, — шепнул он на ухо, перед тем как к ним подошел Реддл. — Все готовы? — маг выглядел расслабленным, словно ему предстояла не тяжелая схватка в суде, а дружеский квиддичный матч. Он даже помахивал небольшим саквояжем, который нес в левой руке. — Напоминаю, ваша задача — сидеть молча, пока я не обращусь к вам. На слова прокурора без моей отмашки не отвечаем, с места не выкрикиваем. С таким напутствием они вошли в зал и заняли уже знакомые места. Хельга, конечно, не хотела привыкать к скамье подсудимых, однако это произошло как-то незаметно. Неприятно, но не смертельно. Хотелось только, чтобы это закончилось побыстрее. Судья Гойл привычно начал дело и напомнил о том, что предыдущее заседание закончилось назначением экспертизы Веритасерума. — … эксперты отдела Тайн установили, что зелье сварено правильно, и сохраняет необходимый эффект. Так образом… — он оторвал глаза от листа бумаги и устало посмотрел на Реддла, который четким движением, будто школьник-отличник поднял руку. — Да, мистер Реддл? — Прошу прощения, уважаемый суд. Однако, за эту неделю у меня появились косвенные улики, доказывающие, что мистер Принц мог обойти Веритасерум. — Протестую! — вскинул миссис Грин. — Это клевета и беспочвенные обвинения. — Давайте сначала послушаем мистер Реддла, а затем уже решим беспочвенны ли его слова, — с неодобрением глянув в сторону миссис Грин, Гойл погладил свои усы. — Благодарю, — Реддл открыл саквояж и взмахнул палочкой. К судьям, и отдельно мистеру Принцу разлетелись копии небольшого журнала с котлом на обложке. — Уважаемый суд, я хотел бы задать пару вопросов мистеру Принцу. — Спрашивайте, — кивнул судья, слегка озадаченно листая журнал. — Мистер Принц, вы узнаете этот журнал? — Реддл подошел поближе и практически навис над мужчиной. Тот смотрел на адвоката с яростью, его ноздри раздувались, когда он натужно выдыхал воздух. — Узнаю. Это «Вестник Зельевара», — тем не менее ответил он. — Именно. «Вестник Зельевара», выпуск от марта 1966 году. Господа, прошу вас открыть страницу двадцать семь и прочитать заголовок статьи и его автора. Судья Блэк, не могли бы вы нам озвучить? — Конечно, Том, — мягким вкрадчивым голосом произнесла женщина. — «Создание антидота к веритасеруму: от экспериментальной базы до клинических испытаний», авторства Эбрахама Принца. Застыло минутное молчание, пока судьи пытались хотя бы по диагонали просмотреть статью. Первой закончила адвокат Принца, миссис Грин. Она о о чем-то пошепталась с Принцем, а затем выразила свой протест: — Статья сугубо теоретическая и говорит лишь о возможных исследованиях в этой области. Как вам, наверняка, известно, мой клиент не заявлял об успешности испытаний и не регистрировал патент на антидот. — Уважаемые господа, — начал Реддл, размашисто обводя зал рукой. — Мы все знаем, что семья Принц — истинные мастера зельеварения. И имя Эбрахама Принца было известно не только во всей Великобритании, но и далеко за ее пределами. Я, конечно, возмущен обвинениями, которые мистер Принц выдвигает против моей клиентки, однако приходится признать, что мы имеем дело с настоящим гением зельеварения. Недавно он совершил невозможное и нашел антидот к драконьей оспе. И теперь вы говорите, что этот великий зельевар не смог бы закончить свои исследования по зелью правды и оставил их недоделанными? Кроме того, давайте будем честны, кто из нас рискнул бы патентовать антидот к зелью правды и лишить себя такого козыря в рукаве? Мистер Лестрейндж, например? — К счастью, я не зельевар, — довольно холодно ответил мужчина. — Потому мне не приходится бороться с таким искушением. — Именно. У каждого из нас есть в библиотеке книги, которые мы не показываем никому, кроме своих наследников, потому что это достояние семьи. И, дай Мерлин, каждому из нас возможность пополнить эту библиотеку своими достижениями. А теперь, ответьте честно, ответьте не мне, а себе. Если бы у вас был антидот к Веритасеруму, вы бы сделали его достоянием общественности, или же добавили бы его рецепт в книги, которые хранятся в на тайных полках? — Протестую! — взвилась миссис Грин. — Это всё ещё необоснованные домыслы, мистера Реддла! Я прошу, нет, требую, чтобы суд принимал во внимание доказательства, а не ничем не подкрепленные слова! — Суду нужно посоветоваться, — после небольшой заминки Гойл объявил перерыв на пятнадцать минут и судьи удалились в соседний кабинет. — Мистер Реддл, — Оуэн Пруэтт навесил глушилки и склонился к адвокату. — Вообще-то, лекарство от оспы изготовили мы с Элайзой. Эбрахам украл рецепт. — Я знаю об этом деле, — согласно кивнул Том. — Возможно, вы могли бы им заняться… Как я вижу, в юриспруденции вы почти так же хороши, как и в Тёмных исскусствах. — Хорошо подумайте, — в глазах Тома мелькнуло что-то читабельное. — В этот раз я запрошу оплату, и она может вам не понравится. Оуэн замолчал, немало озадаченный. Хельга же могла только догадываться, что именно Реддл может запросить у Пруэттов. Звучал он точь-в-точь как загадочные ведьмы из древних сказок, просящие первенцов у попавших в беду колдунов. С другой стороны, Оуэн был взрослым, умным волшебником и мог оценить все риски сам. Также, как их оценила Хельга, связываясь с этим темным волшебником. Наконец, судьи вернулись, переговариваясь между собой. Они посматривали на Принца даже больше, чем на обвиняемую. Реддл каким-то образом умудрился сместить акценты так, что теперь перед ними не стоял вопрос о том, напала ли Молли на деда. Они пытались понять, что же скрывает Принц. И это было только на руку Пруэттам. Когда все расселись на свои места, Гойл постучал молотком, призывая к тишине, откашлялся и провозгласил: — Суд не отвергает достоверность показаний Эбрахама Принца, но учитывая представленные доводы мистера Реддла, суд пришел к выводу о необходимости дополнительных свидетельств или улик. — У нас есть свидетель, — после обращенного к ней вопроса, произнесла прокурор. — Позволите пригласить? Рой, появись. Посреди зала появилось крошечное существо в застиранной наволочке. Он испуганно огляделся, острые ушки опустились и испуганно обвисли по бокам от головы. Его едва не трясло от страха. Он низко поклонился, едва не касаясь лбом пола, а затем дрожащим голосом заговорил. — Рой появился, господа волшебники. Рой готов говорить. Хельга едва не сдерживалась, чтобы возмутиться. И дураку понятно, что домовик будет говорить то, что нужно хозяину. Они были готовы даже жизнью пожертвовать лишь бы исполнить приказ. Кто вообще, в здравом уме будет допрашивать домовика?! Однако, местные судьи так не считали. Более того, молчал даже Реддл, хотя он давно уже должен был выразить протест. — Рой, — миссис Грин обратился к домовику. — Расскажи суду, что ты видел. — Рой подавал ужин. Рой принес индейку. Юная мисс очень не хотела учиться зельеварению у хозяина, — домовик огорченно покачал головой. — Юная мисс была в ярости. Она выхватила палочку.и напала на моего доброго хозяина. Юная мисс очень непослушная. Юная мисс заслуживает наказание. — Сделал ли твой хозяин что-то необычное? Что-то чем он мог заслужить её нападение? — Нет, мой хозяин вел себя как и всегда. Никто не нападал на хозяина Принца до этого. Юная мисс стала первой, кто так себя повел. — Твой хозяин пострадал, Рой? — продолжала задавать вопросы миссис Грин. — Да, — с глаз домовика скатились крупные слезы. — Рука моего доброго хозяина. Она была вся в крови. Рой обрабатывал её. Рой немного знает целительство. Рой хороший домовик. — Надеюсь этого достаточно? — триумфально спросила миссис Грин. — Мистер Принц, — Гойл говорил это натужно, словно мысли, которые привели к этому вопросу, заставляли шестеренки в его голове перегреться. — Прикажите своему домовику сказать врал ли он на допросе. — Раз уж вы так хотите, мистер Гойл, — несколько надменно произнес старик. — Рой, приказываю тебе ответить: произнес ли ты хоть слово лжи в этом зале? — Нет, хозяин, — домовик расплакался ещё больше. Он взял кусок своей наволочки и громогласно высморкался в него. — Рой честный и хороший домовик. Рой не будет врать волшебникам! — Мистер Реддл? — слегка растерянно уточнил судья Гойл. — Есть ли у вас вопросы к свидетелю обвинения? — Нет, сэр. Я бы хотел побыстрее перейти к свидетелю защиты и выслушать его версию событий, если вы позволите. — Рой, можешь исчезнуть, — с каким-то неимоверным облегчение произнес судья Гойл. — Зовите своего свидетеля, мистер Реддл. — Секундочку, — Реддл взмахнул палочкой и посреди зала появился мольберт-тренога. Ещё один взмах и из саквояжа вылетел портрет. На нём в полный рост был изображен молодой мужчина в строгой мантии, с высоким воротником. У него был характерный нос с горбинкой и гладкие, зачесанные назад длинные волосы. — Знакомьтесь, господа. Это мистер Оран Руэл Принц, который также присутствовал на ужине 25 декабря. К сожалению, мы не можем привести самого мистера Принца к суду, так как он умер несколько лет назад. Но мы знаем, что копия этого портрета висела в столовой поместья Принцев, а также что юноша видел все произошедшее своими глазами. Вы, наверняка, вспомните его портрет, который мы видели в воспоминаниях мистера Принца, которые так неудачно были уничтожены при экспертизе… — Протестую, — перебила миссис Грин. От многочисленных протестов у Хельги уже звенело в ушах, ей просто хотелось закрыть глаза и оказаться далеко отсюда. — Боюсь, мистер Реддл, не следит за изменениями законодательства .При этом, следует отметить, что он не является профессиональным юристом, и его можно извинить за подобный промах. Тем не менее, я хотела бы напомнить уважаемому суду, что в прошлую среду Совет волшебников внес поправку к 142 статье кодекса волшебников, которая указывает на необходимость использования разумных существ в качестве свидетелей. — Боюсь, что да, мистер Реддл. Мы не можем принять показания портрета, — Гойл выглядел совсем уж виноватым. Кажется адвокат и прокурор загнали его в угол из которого не было выхода. — Я благодарю миссис Грин за предоставленное замечание. Рад, что мне не нужно было произносить это самостоятельно. Хотел бы напомнить уважаемому суду, что, насколько мне известно, несмотря на старания Нобби Лича, по-прежнему существуют только три вида разумных существ: магглы, маги и гоблины. Судьи разом зашумели, Реддл смотрел на покрасневшую от ярости ведьму торжествующе, с лёгкой ухмылкой на устах. В руках, он небрежно крутил свою волшебную палочку, словно это был не опасный инструмент, а просто карандаш. После такого демарша Визенгамот был вынужден объявить очередной перерыв на совещание. На этот раз оно заметно затянулось. Реддл каким-то образом призвал Министерского домовика и заказал три кружки кофе. Они пили его молча, думая каждый о своём. Хельга с интересом наблюдала, как Принц, спрятавшись за заглушающими чарами яростно распекает миссис Грин. Девушка пожалела, что не умеет читать по губам, судя по экспрессивным жестам деда, Хельга могла бы узнать много новых оборотов. Наконец судьи вернулись в Зал и заняли свои места. Они были заметно растрепанны, кто-то раскраснелся, а у мистера Тафта его седой парик и вовсе сполз на бок. Кружка с кофе исчезла прямо из рук Хельги и она напряглась, глядя как судья Гойл берет в руки длинный свиток, исписанный мелким почерком. Он откашлялся и зачитал: — Суд Визенгамота, который является высшим судебным органом в мире волшебства, внимательно рассмотрел все детали данного дела, а именно улики, показания свидетелей и участников, чтобы вынести справедливый и обоснованный вердикт. После анализа всех фактов, суд пришел к выводу, что в данном случае не было достаточно убедительных доказательств того, что Молли Прюэтт превысила пределы необходимой самозащиты. Однако, суд учитывал, что Молли Прюэтт подтвердила утверждение мистера Принца о том, что она уничтожила его волшебную палочку, которая была его собственностью. Исходя из этого, суд вынужден был принять решение о взыскании компенсации с Молли Прюэтт в размере двенадцати галлеонов за умышленное причинение вреда имуществу мистера Принца. Таким образом, обвинение Молли Прюэтт в нападении закрыто за недостатком доказательств, но суд вынес вердикт о взыскании компенсации за умышленное причинение вреда имуществу мистера Принца. В результате этого решения, Молли Прюэтт должна будет выплатить двенадцать галлеонов мистеру Принцу. Девушка устало уронила голову на руки, ощущая как гора свалилась с плеч. Её уже не особо интересовало ни как Реддл ругается с миссис Грин, ни как отец торжественное отсчитывает 12 золотых, а Принц в ярости отказывается от «подачки». Больше всего она хотела оказаться где-нибудь в уютной кровати, под одеялом и полной темноте. Вместе с облегчением, почему-то пришла жуткая головная боль. Она словно подождала пока все закончится, а затем навалилась, усиливаясь с каждым выдохом. Хельга не могла сосредоточиться ни на чем, кроме этой проклятой боли, потому прощание с отцом и обратный путь в школу она пропустила. Лишь одна картинка осталась в её мозгу: Оуэн Прюэтт и Том Реддл что-то тихо обсуждают, склонив головы друг к другу.