Прошлое

      — Садись! Живо!       Из всех отвратительных вариантов развития событий его машина была самым лучшим выходом из ситуации. Как только Майя закрыла дверь авто, Фаркл резко нажал на педаль газа. Машина летела по дороге, а тишина затянулась слишком надолго.       — Ничего не хочешь мне рассказать?! Какого черта я узнаю все от этого ублюдка?!       — Фаркл, прости, прости меня! Я хотела все рассказать, правда. Я хотела признаться тебе на том вечере у Райли. Но тебя там не было. А потом я увидела тебя такого другого. Я хотела сначала узнать тебя! Прости меня! — Харт кричала со слезами на глазах. Ей было больно. Ему было больно. И оправданий ей не было.       — Серьезно «прости»? Майя, если бы ты хотела, ты бы рассказала мне все раньше! Майя, ты бросила меня! Ты просто исчезла! На восемь, гребанных, лет! А когда вернулась, то просто решила закрутить со мной игру! Зачем ты это делаешь со мной? Что я тебе сделал, Харт? — в голосе парня было столько боли, столько отчаяния. Майя сделала совершила ошибку тогда, а сейчас натворила их еще больше.       — Фаркл, мне правда жаль! Да, я выбрала мечту вместо тебя. И все эти восемь лет я корила себя за это! И куда мы едем? — девушка старалась докричаться до мужчины. Но она слишком хорошо знает его стальной характер. Она не сможет этого сделать даже если очень сильно захочет.       — Мы едем к Джошу. Нам надо серьезно поговорить. Втроем.       И все. Ей конец. Как тогда, когда в юношестве. Когда ее избивал очередной мудак. Но тогда злился Джош, а сейчас очередь злиться Фаркла. Они оба скрывали от Минкуса правду. Шатен может злиться. Он должен злиться. Но не на Джоша, только на нее.       Минкус почти силой вытащил ее из машины и затащил в дом. Она уже привыкла к этим действиям за эти три дня. Она стала игрушкой в руках кукловода.       — Мэттьюз, живо выходи! Нам надо поговорить! — Фаркл кричал на весь дом Мэттьюз. На шум прибежала Эвелин, но действий никаких не сделала. Сейчас она не могла ничего предпринять. Потому что это не ее война.       — Не ори, я только уложил детей, — Джош увидел заплаканную Майю и мир внутри перевернулся. Сейчас девушке предстоит защищаться, но сил не было, — Пойдемте во двор, там спокойнее.       — Почему ты не сказал мне правду? Почему я узнаю, то что это не Мэй, а Майя, от какого сумасшедшего француза?! Джош, я знаю, что она просила ничего не говорить. Но ты же мог мне первый написать, что она прилетела. Я же мог узнать от тебя! А не от Райли и какого-то Лукаса! — как только дверь дома закрылась, то Фаркл сорвался на крик. Шатен отбросил от себя Майю с такой силой, что ей потребовалось несколько секунд, чтобы поймать равновесие.       — Что? Он снова преследует тебя, Харт? Блять… — Джош тоже начинал закипать. Харт поняла, что эта игра уже проиграна. Сейчас она потеряет все и всех.       — Пожалуйста, успокойтесь оба! — очередь кричать блондинки, ведь молчать она не могла, — Фаркл, я хотела чтобы ты сам все понял. Я не хотела ничего говорить, пока не узнаю нового тебя, — просто посмотри в глаза. Она молилась, чтобы он ей верил. Но он не мог этого сделать, — Джош, да, это был Лукас и сейчас весь его спектакль разгребает Камиль. Я виновата! Да! Но пожалуйста, успокойтесь оба, — слезы снова предательски заполнили ее глаза.       — Да пошли вы оба! Я уезжаю! — нет! Джош и Майя бросились в сторону шатена, но он все равно пытался уйти. Он не мог здесь больше находиться. Самые близкие люди причинили ему слишком много боли.       — Фаркл, — девушке удалось перехватить молодого человека у самой двери. Она чувствовала каждый его мускул под рукой. Он был напряжен. А чего ты еще ждала? Она с силой развернула его к себе. Она заставила посмотреть его в глаза, — Останься. Умоляю!       — Нам больше не о чем разговаривать! — боль. Слишком много боли было в этих словах. Они оба прекрасно знали, что им есть о чем поговорить. Но оба впервые не хотели этого. Не сейчас.       — Минкус, черт тебя дери, давай поговорим. Я все тебе объясню, — Джош. Вот оно спасение. Его Минкус точно послушает. Он же слушал его все эти восемь лет, — Харт, уйди в комнату!       Сердце пропустило удар. Он ее выгоняет? Сейчас? Но сил не было спорить, поэтому блондинка просто пошла наверх. Ей нужно умыться. Ей нужно смыть этот день.       Вода обладала целительными свойствами. Вода смывала и хорошее, и плохое, оставляя чистоту. Когда в жизни блондинки происходил кошмар, то она не вылезала из ванны. Только вода могла помочь.       Она простояла в душе минут пятнадцать. Она не могла находиться там дольше. Ведь ее окно выходило во двор. Ей нужно знать. Она кошачьими шагами приблизилась к раме, как будто может быть услышана. Взгляд вниз. И открывается вид на двух, самых родных ей мужчин. Они сидели с бутылкой виски.       Они будут сильно пьяны. Фаркл орал на Джоша. Заслужено. Он не сказал ни слова. Он пообещал ей не говорить. В это время Джош лишь подливал шатену алкоголь и что-то долго объяснял.       Она не может на это больше смотреть. Ей нужно прилечь. Час. Два. Шел третий час, а крики с улицы не успокаивались. Блондинка сходила с ума.       Открыв новости, она видела лишь скандалы о себе. «Мэй Клаттер сделали предложение. Кто это незнакомец?». «Вечер Мэй Клаттер покинула на машине Фаркла Минкуса. У молодых людей роман?». «Менеджер Мэй Клаттер отказывается давать интервью. Репутация модного дома Клаттер висит на волоске». Ее жизнь катиться в бездну.       Крики закончились. Неужели они поговорили? И тут дверь в комнату Майи открылась и на пороге стоял Фаркл. Шаг. Два. Три. И она снова тонет. Он целовал ее так, будто это их последний поцелуй. Нижняя губа еще болела после вчерашнего, но он продолжал ее кусать. Она шипела от боли, но не отстранялась. А язык требовательно врывался в рот, старается выпить все соки. Ей было неприятно от этих действий. Но она заслужила. Главное он рядом. Главное он с ней.       И ее тело снова горит. Пальцы мужчины проходятся по ногам девушки легкими касаниями. Зачем она надела неприлично короткий халат. Пальцы Фаркла скользят выше, останавливаясь она талии. Ближе. И она снова чувствует его возбуждение.       Но мужчина снова отдаляется. Она не понимает его действий. Неужели снова уйдет? Но Фаркл подходит к столу и опирается об него. Мужчина медленно снимает свой галстук, оставляя на деревяшке. Харт уже ничего не понимает. Что он делает?       — Раздевайся, — его руки начинают медленно расстегивать пуговицы на рубашке. Раз. Два. Три. Страх. Харт боиться его действий. Все должно быть не так. Он же не собирается ее принуждать? Почему когда вчера она сама хотела, он остановился? — Повторю еще раз, раздевайся.       — Фаркл, не надо, прошу, — но кажется мужчина не слышит ее. Блондинка пятится назад и падает на кровать, — Фаркл, ты пьян! — чуть громче повторяет она. Отползает, будто расстояние может ее спасти. А мужчина лишь усмехается.       — Я в порядке, — рубашка падает к ногам, открывая обзор на его прекрасный торс. Рельефные кубики, подкаченные руки. Он явно пропадал в зале гораздо больше времени, чем нужно. Девушка невольно облизнула губы. Как бы он не был прекрасен, не сейчас. Но его руки принялись медленно расстегивать ремень, — Восемь лет. Я ждал тебя восемь лет. А любил я тебя еще дольше. И я знаю, что и ты меня хочешь. Ты сама это сказала. Вчера. Поэтому не усложняйте нам задачу, — ремень лежал примерно там же, где и рубашка. Пальцы парня опустились на ширинку брюк.       — Если ты меня любишь, то не сделаешь этого, — голос задрожал. Это был страх помноженный на желание. Но девушка точно знала одно. И уже шепотом она произнесла то, что не ей не следовало говорить — все должно быть не так.       — А как должно быть не ты будешь решать. Ты и так слишком много решила. Теперь моя очередь, — брюки упали на пол и мужчина остался в одних боксерах. Он полз по кровати к девушке. Харт трясло, она не могла взять себя в руки. Но он прав. Она решила уже слишком многое. И когда мужчина остановился у самого лица, он прошептал в самые губы, — Я хочу тебя.       И все, он затянул ее в поцелуй. Требовательный. Властный. Отчаянный. И Харт сдалась ему на милость. Так, как хотела несколькими днями ранее. Она этого хотела. Майя хотела, чтобы Фаркл трахнул ее. Поэтому трясущимися руками она развязала пояс халата. И в эту секунду она поняла, что под ним не было ничего. Сейчас она абсолютно оголенная перед Фарклом. Как физически, так и ментально.       Сквозь поцелуй, он ощущал ее страх. Он шипел что-то под нос, но продолжал. В его действиях не было и намека на нежность. Мужчина продолжал изводить губы, казалось, что завтра на их месте ничего не останется. Он давил на челюсть так сильно, что на щеках могли остаться синяки.       Майя не понимала, почему он не действует. Она сойдет с ума если он не прикоснется к ней. Поэтому она позволила себе коснуться его груди. Она не давила, просто поглаживала мышцы, спускалась к мышцам пресса.       И это стало сигналом. Мужчина с рыком прильнул к ее груди. Его пальцы мяли полушария, выкручивали соски. А губы опустились на шею, посасывая, оставляя засосы, принося волну удовольствия. Майя уже не могла сдерживать стоны. Ведь она хотела Минкуса. Каждой клеточкой своего тела. Девушка почти машинально потянулась к его боксерам, но Фаркл перехватил ее запястья и с силой прижал к изголовью кровати. Завтра она вся будет в синяках.       — Не смей, — тяжелым, не своим голосом приказал Минкус, — Сегодня ты больше не прикоснешься ко мне.       И легким движением мужчина запустил два пальца в ее лоно до основания. Стон. Такой тяжелый, такой громкий. Такой приятный. И Фаркл начал медленно двигать пальцы. Майя была узкой. И эта мысль врезалась в сознание Минкуса. Харт извивалась под ним, просила позволить ей, чуть не плача от желания. Такой ее. Такой родной. Харт хотела касаться его, прижиматься к мужчине. Но Фаркл не хотел этого. Просто рычал в ее грудь, сминая ее, кусая соски.       Его пальцы набирали темп, на что девушка попыталась сжать ноги. И на секунду мужчина опешил. Она же сама его хочет, просит, а сейчас останавливает. Но эта секунда нужна была Майе, ведь его хватка ослабла. Ведь в эту секунду она освободила свои руки. В эту секунду она поцеловала Минкуса со всеми чувствами, что у нее есть.       Извиняется, даже в поцелуе извиняется. Девушка всасывает в себя его язык. От этих действий у Минкуса просто сносит голову. Слегка развел пальцы, растягивая, наслаждаясь ей. На что Майя зашипел и с силой полоснула ногтями по спине. Рык. Почти животный. И Минкус снова начинает издеваться над губами Харт. Всасывая, искусывая, сминая. Чувствуя ее вкус, ее запах. Персик, она спустя столько лет не сменила парфюм.       Быстрые и ритмичные пальцы Фаркла сводили с ума. Майя была на грани. Поэтому руки неосознанно потянулись к резинке боксеров. Еще немного. Просто прикоснуться. Он же тоже этого хочет. Но в следующую секунду Минкус с силой развернул ее на живот.       — Я же сказал. Никаких прикосновений. Видимо слов ты не понимаешь, — и Фаркл с силой сжал ее запястья за спиной.       Секунда и ее руки связаны поясом от халата. Она никогда бы не подумала, что ее вещи могут сыграть с ней злую шутку. Фаркл целовал каждый ее позвонок. Эти действия такие простые, но такие возбуждающие заставляли Майю извиваться на кровати. Хнычет, молит о разрядке. Майя себя не узнавала. Но плевать, с ним можно.       Мужчина с силой поднял ее бедра наверх, отчего Майя упала носом в подушке. Кислорода и так не было. Но сейчас его еще меньше. Шлепок. Сначала легкий, почти невесомый, настраивающийся. Второй. И после него бедра Харт горели. Плевать на детей, плевать на Мэттьюз. Она крикнула, что есть силы. Ведь ей это нравилось.       — Ты такая сучка, Харт. Неужели тебя в Париже никто не трахал? Течешь от любого прикосновения, — третий шлепок. Такой, что в глазах загорелись звездочки.       Нет, у нее были партнеры во Франции. Но никто не чувствовал ее тело, так как Фаркл. И никто не доминировал ей так, как Фаркл. Еще шлепок. И он входит в нее. Медленно, до самого основания, давая привыкнуть к ощущениям. Харт уже было плевать на все, она просто кричала во весь голос. Казалось, что завтра она не сможет говорить. Но ей было плевать.       Был только этот момент. Такой неправильный. Такой нужный.       Также медленно выходит и с очередным шлепком входит. Ей не хватало этих ощущений все восемь лет. Фаркл рычит от того, как в ней было узко, как это сковывало его движения. Но с каждым новым толчком мужчина ускорял темп. Сейчас не было никаких чувств только желание.       Мужчина схватил ее за шею, прижимая, целуя плечи лопатки. Рыча что-то в волосы. Но сейчас слова были не важны. Только ощущения его плоти внутри себя. Ощущения близкой разрядки.       Харт не стеснялась, стонала, просила. И это все нравилось Минкусу. Он вдалбливался в нее, ускоряя темп. Она нужна была ему. Такая родная. Такая манящая. И его рука опускается на клитор, массируя, сжимая. И выдержка Майи лопается.       Она кричит, трясется. Фаркл чувствует как стенки сильнее сжали его плоть. Кончает. И мужчины опускаются шторки здравого смысла. Она ускоряется еще сильнее, входит до основания, чувствуя низ живота сводит зарождающимся оргазмом. И в следующее мгновение изливается в нее струей спермы. Дыхание, тяжелое. Каждый сантиметр этой комнаты пропах сексом.       Минкус оставил ее на кровати связанную, голую. Он аккуратно сполз с кровати и начал приводит себя в порядок. Как будто не кончил пять секунд назад. Майя с силой развернулась на спину, смотрела на него туманным взглядом. Он медленно надевал брюки, рубашку, даже галстук оказался на своем месте. Снова такой идеальный. Такой нетронутый.       Фаркл обернулся к девушке и поймал себя на мысли, какая же она идеальная. В ее синих глазах отражался сам лунный свет. Волосы красиво обрамляли, вспотевшее лицо. А тело было таким хрупким, таким точеным, таким идеальным. Он притянул ее к себе.       Снова гляделки. Только сейчас не было никакой дерзости. Просто им это нужно было. Такие темные, как ночь, глаза просто нуждались в ее глубокой синеве океана.       И поцелуй. Просто нежный легкий поцелуй. Такой как в юности. Девушка ощутила, как руки аккуратно развязали и она смогла зарыться в его волосы. Испортить хотя бы немного их аккуратности.       — Это была наша последняя встреча. Прощай, Майя.