Heart of iron

      Тэхён послушно прошёл в камеру, абсолютно ни на кого не реагируя, но как только решётка за ним захлопнулась, вместе с этим щелчком замка, его охватила паника, он развернулся лицом к длинному тёмному коридору и упал на колени, обхватывая пальцами прутья решётки. Напротив камеры Тэхёна была камера Юнги, а чуть левее камера Намджуна. С одной стороны Тэхёну нравилась мысль о том, что он сможет видеть и Юнги, и Намджуна. Но с другой, сейчас, глядя на этот сырой тёмный подвал, на двоих конвоиров, расхаживающих по грязному полу, видя ребят напротив себя, он ужасно корил себя за всё это. Они здесь из-за него, только из-за него. Из-за него скоро оборвутся три жизни, и эта мысль страшно мучила и терзала Тэхёна. — Убери руки, — один из конвоиров подошёл к камере Тэ и постучал дубинкой по железным прутьям. — Простите, — сказал он и резко отдёрнул руки, после чего конвоир ушёл. — Тэ, — Юнги подошёл ближе к решётке и позвал Кима негромко, чтобы никого не злить лишний раз. Ким, что так и стоял на коленях, приподнял голову и посмотрел на Юнги. — Прости меня, — еле слышно прошептал Тэхён, но Юнги всё услышал, потому как здесь царила абсолютная тишина, раздавались только шаги конвоиров и их негромкие голоса. — Не нужно, малыш. Тебе необходимо отдохнуть, ложись спать, пожалуйста, а как проснёшься, мы с тобой обязательно поговорим. — Юнги… — Отдыхай, Тэ, это не отель в Барселоне, но спать всё равно можно. — Да, ты прав, мне нужно успокоиться, — всхлипнул снова Тэхён. — Конечно, я с тобой, милый, — только успел договорить Юнги, как раздались оглушающие удары дубинкой по камере. — В следующий раз пущу по решётке ток. Это вам не свидание, болтайте поменьше, — пригрозил конвоир и снова размеренной походкой продолжил двигаться в сторону другой стены.       Юнги ничего не стал говорить, хотя внутри кипела злость. Он покивал головой Тэхёну и лёг на кушетку, сжимаясь калачиком. Так он и провёл несколько следующих дней, перемещаясь от кровати к решётке, чтобы поговорить с Намджуном и Тэхёном, а после снова шёл спать. Он уже потерял счёт суткам, и вот, кажется, на пятый день пришёл какой-то мужчина, пока Юнги ещё спал. Сквозь пелену сна он услышал, что казнь откладывается на две недели по каким-то непредвиденным обстоятельствам. Ещё две недели в этом сыром и тёмном подвале. Юнги уже морально уставал от этого всего, потому отчасти он ждал этой казни как какого-то освобождения. Быть свободным при жизни у него всё равно уже не получится. — Эй, просыпаемся, — конвоир постучал дубинкой по камерам заключённых. Парни уже поняли, что когда такое происходит, нужно подходить к решётке, это означало, что есть какие-то новости. Высокий мужчина с дубинкой и шокером на поясе дождался, когда все заключённые подойдут к решёткам и начал по порядку зачитывать дни казни для каждого. И только в самом конце прозвучали имена ребят. — Мин Юнги, Ким Тэхён и Ким Намджун. Ваша казнь откладывается на две недели, поскольку возникли проблемы с поставкой инъекций. Они придут только через восемнадцать дней, соответственно в этот же день вас пригласят. На сегодня всё, можете расходиться. — Юнги, — позвал Тэхён и посмотрел на Мина с какой-то надеждой в глазах. Он подошёл ближе к решётке и обнял прутья ладонями, стараясь быть хоть чуть-чуть ближе. Юнги такой оптимизм и надежду Тэхёна не разделял. Да, казнь перенесли на несколько дней, но что это меняет? Они не смогут её избежать в любом случае. Разве что решение суда кто-нибудь попытался бы оспорить, но некому. У них за пределами тюрьмы не осталось никого. — Я же говорил, чтобы ты не клал руки на решётку! Это запрещено! — последовал удар, а затем Тэхён вскрикнул, громко упав на пол. — Тэ, — Юнги кинулся к решётке, прилегая к ней всем телом, но не касаясь руками. Когда высокий мужчина отошёл от камеры Тэхёна, Юнги увидел, как Ким осел на полу, потирая правую руку, по которой, видимо, пришёлся удар. — Тэ! Тэ! Слышишь меня? Очень больно? — Да, — простонал Тэхён, держа одну руку в другой. — Хватит орать! — прикрикнул охранник на Юнги. — Ему больно! — крикнул в ответ Мин. — Позовите врача, сейчас же! Нельзя ждать.       В ответ оба конвоира только рассмеялись. — Что ему будет? Он же машина. Да и осталось ему немного, заживёт как-нибудь, плевать. — Позовите врача! — крикнул из соседней камеры Намджун. — Он может потерять сознание от боли! Вы здесь не только, чтобы следить за порядком. Мы все должны дожить до казни, иначе с вас спросят! — Дожить до казни, дожить до казни, — бормотал Мин, развернувшись лицом к окну. — Если вы оба не угомонитесь, я и вас покалечить смогу быстро, — мужчина подошёл к камере Намджуна и посмотрел на него строго, тяжело дыша от ярости.       Юнги в это время поднял с тумбочки стакан, в котором сегодня утром приносили чай, оглядел его и со всей силы кинул на пол. Когда стекло разлетелось в стороны мелкими осколками, Мин начал искать какой-нибудь кусочек побольше. — Ты чего там делаешь?! — кричал другой охранник громко топая, приближаясь к камере Юнги. — Если вы не позовёте врача сами, я вас заставлю это сделать, — Юнги поднял рукав робы и приставил осколок к вене. — Чёрт бы тебя! Сбегай за врачом, — попросил старший того парня, что стоял около Намджуна. — Сейчас, — один из охранников убежал, а второй остался следить за порядком, вот только Юнги привлёк всё его внимание. — Парень, не дури, отдай мне осколок, — он протянул руку к Юнги через решётку. — Нет, — Юнги сделал два шага назад. — Пока вы не пустите к нему врача, не отдам. — Твою мать, и чего не сидится тебе, как всем остальным? Постоянно какие-то проблемы с тобой.       Юнги ничего не стал отвечать, он сел в угол камеры рядом с решёткой и стал наблюдать за Тэхёном, не выпуская осколок из рук. — Болит? — спросил Мин ещё раз очень тихо, но этого было достаточно, потому как в камерах снова воцарилась тишина, все наблюдали за конфликтом. — Не так сильно, но всё же, — ответил Тэхён, держа слёзы в себе. — Потерпи немного, скоро всё будет хорошо.       Конвоир наблюдал за Юнги, и что-то ему в этом парне очень сильно симпатизировало. Да и не считал он его преступником, как и многие, в принципе. А ещё и чувство стыда возобладало, захотелось как-то помочь, сделать что-то хорошее для него, но он не мог давать слабину, иначе реальные преступники начнут этим пользоваться. — Ну-ка выходи из камеры, — сказал неожиданно охранник. — Что? — Юнги услышал, но не поверил своим ушам. — Что-что. Выходи из камеры, говорю, позову уборщицу, чтобы она тут подмела осколки. — Хорошо, — Мин встал и дождался, когда решётка откроется, после он вышел и встал рядом с камерой. — Идём, — взял его за локоть мужчина. — Куда? — отшатнулся Юнги. — Не могу же я тебя здесь оставить, пока за уборщицей хожу. Может, тебе ещё и ключи дать для полного счастья? Пошли, — конвоир снова схватил его за локоть, но на этот раз намного крепче и провёл к камере Тэхёна, открыл решётку и завёл туда Юнги. Тэхён, что с пола наблюдал за всем этим, тут же встал на ноги. Решётка за Юнги закрылась, и тот в два шага оказался рядом с Кимом, крепко обнимая такого родного человека. — Юнги, — Ким обнял парня одной рукой и прижался щекой к его щеке.       Конвоир, что некоторое время наблюдал за парой, скрылся, давая двоим немного времени побыть вместе, прежде чем их настигнет неминуемое. — Присядь, — Юнги тихонько надавил рукой на талию Тэхёна, направляя его в сторону спального места, а затем сам сел рядом. — Я так соскучился, — Тэхён опустил голову на плечо Юнги. — Я тоже, милый. Как твоя рука? Покажи мне.       Тэхён протянул ладонь Юнги, Мин аккуратно взял её в свою и погладил пальцами другой руки. Ладонь Тэхёна заметно увеличилась в размере, покраснела и было ясно, что парню трудно даже пальцами пошевелить. — Малыш… — Юнги поднёс руку Тэхёна к губам и несколько раз поцеловал тыльную сторону ладони. — Погнули кольцо, — ухмыльнулся печально Тэхён, указывая на то, что подарил Юнги перед заключением брака. — Ничего страшного. Я подарю тебе ещё одно. — Юнги… мы же… — Так, куда мне? — спросила врач звонким голосом, входя в коридор. — Вот сюда, налево, — указал надзиратель и подошёл, чтобы открыть дверь. — А ты что тут делаешь? — спросил он у Юнги. — Меня ваш коллега переместил сюда, пока в моей камере убирают осколки, — ответил Мин спокойно, уступая место для врача. Сам он переместился на спинку кровати рядом с Тэхёном. — Ясно, тогда я пойду с вами, — мужчина кивнул врачу и зашёл в камеру вместе с ней. Она села рядом с Тэхёном и взяла его больную ладонь в свою. — Мне нужен свет, — сказала врач. После этого конвоир вышел из камеры и включил электричество, тут же возвращаясь обратно. В каждой из камер зажегся яркий свет, к которому заключённые совсем не привыкли. Юнги почувствовал, как глаза стало резать от этого света, настолько он привык сидеть впотьмах. Из некоторых камер послышались недовольные возгласы, что постепенно утихали, да и Юнги они не заботили вовсе. Сейчас ему было важно только одно, чтобы Тэхёну помогли. А Ким сам в это время наблюдал за манипуляциями врача, придирчиво и профессионально оценивая её действия. — Сейчас будет больно, — сказал Тэхён, увидев в её руках шприц с толстой иглой, предназначенной для более плотной кожи киборгов. — А вы как хотели? Нужно обезболить, — посмотрела она на Тэхёна из-под маски. — Я понимаю. Давайте уже быстрее тогда, чтобы отмучиться и всё, — Тэхён зажмурил глаза и отвернулся к Юнги. — Так что? — спросил Мин. — Тебе такое же кольцо подарить или какое-то другое? — Юнги, мы же уже не сможем это сделать, — улыбнулся грустно Тэхён и покачал головой. — Нас скоро казнят. Совсем скоро. — Тэ, скажи мне, а ты веришь в то, что души могут перерождаться? — спросил Мин. — На самом деле нет, но знаешь, когда задумываюсь о том, что нам предстоит, хочется верить, что инъекция — это будет не последнее, что я увижу. Ай! — Тэхён шикнул, когда игла вошла в вену его руки больше от неожиданности, нежели от боли. А затем лёгкое покалывание и онемение прошлись от ладони до запястья, Тэхён перестал чувствовать боль, свою руку и что с ней делают. — Я тоже так думал, а потом однажды я умер и очнулся много-много лет спустя уже совсем в другом мире. Для всех я умер, но потом будто воскрес. После такого перестаёшь сомневаться в том, что возможно вообще всё, понимаешь? — Понимаю твою мысль, не понимаю только, к чему ты ведёшь. — К тому, Тэхён-и, — Юнги наклонился поближе к Тэхёну, к самому его уху и прошептал. — Если иная жизнь существует, то я тебя обязательно найду и подарю то кольцо, которое ты захочешь. — Юнги, — Тэхён опустил голову, стараясь сдержать слёзы. Его пугала мысль о смерти, очень сильно. Но ещё больше пугало то, что он лишиться всего того, что обрёл за тот недолгий промежуток времени, начало которому — появление Юнги в его жизни. Было боязно и за себя, и за Юнги, и за Намджуна. И за свою сестрёнку, и за друга, и за весь Сеул, что находился в смертельной опасности из-за радиоактивного захоронения у реки Хан. А он сидел тут и совсем ничего не мог сделать, ему оставалось лишь принять тот поворот событий, что уготовила судьба, принять свою смерть со спокойным достоинством, с каким он всегда принимал смерти своих пациентов, будучи ещё совсем лишённым эмоций. — Не нужно плакать, Тэ, лучше провести остаток дней счастливым, правда? — Юнги одним движением большого пальца смахнул слезу, спускающуюся по щеке Тэхёна. — Да, да, ты прав. Но было бы гораздо лучше, если бы ты был рядом со мной. Я был бы в разы счастливее. — Тэхён, я всегда рядом, ты же знаешь. Ты можешь позвать меня тогда, когда тебе будет нужно, и я всегда отвечу. Я здесь, как и ты. И никуда не сбегу. — Хорошо, Юнги, будем теперь разговаривать чаще, — Тэхён прижался затылком к рёбрам Юнги и закрыл глаза. Мин запустил свои пальцы в волосы Тэ, массируя кожу головы мягкими успокаивающими движениями. Он заметил краем глаза, как вернулся ещё один надзиратель, а вместе с ним и уборщица. Смести осколки — это не так долго, а значит, что пришло время прощаться. — Я люблю тебя, Тэхён-и, — сказал напоследок Юнги, поднимаясь со спинки кровати. — Уже уходишь? — расстроенно спросил Тэ. — Я бы рад остаться, но, вероятно, в моей камере больше нет осколков, — Юнги держал Тэхёна за руку, до последнего сохраняя хоть какой-то контакт. — Ясно. Я тоже люблю тебя, Юнги. — Юнги, выходи, пора возвращаться в свою камеру, — прозвучал басовитый голос. — Ну, вот, пора, — улыбнулся Юнги горько. — Не уходи, пожалуйста, — просил Тэхён, держа Мина за руку. Он понимал, что это последний раз, когда они вот так близко, когда можно дотронуться друг до друга, больше такого шанса не будет, дальше только холод камеры, а потом сырой земли. — Мне нужно, Тэ, помни, что ты можешь всегда меня позвать, мы можем поговорить с тобой обо всём, о чём захочешь. — Хорошо. — Мин Юнги, выходи, — потребовал охранник настойчиво. — Отпусти меня, Тэ, — ласково улыбнулся Юнги. — Да, сейчас, — Тэхён не смог отказать себе в удовольствии ещё пару секунд подержать Юнги за руку, а затем он его отпустил, печально глядя в такие же печальные глаза, хоть и скрытые за маской тёплой улыбки.       После того, как руку Тэхёна привели в порядок, он сел напротив камеры Юнги и стал ждать. Юнги появился на тусклом свету коридора очень быстро. Они говорили много и долго. Юнги удалось даже пару раз рассмешить Тэхёна. Через некоторое время к ним присоединился Намджун, разбавляя беседу влюблённых дружескими нотками. Юнги не видел Намджуна, так же как и Намджун не видел Юнги, но это незримое присутствие друга всё равно поддерживало дух смелости и спокойствия в каждом из них. Он сохранялся ровно до тех пор, пока конвой не приходил за одним из заключённых, чтобы отвести на казнь. Это зрелище всегда рвало душу в клочья. Видеть, как отчаянно сопротивляется человек, приговорённый к смерти, его тщетные попытки вырваться из объятий, что ведут его прямо в пустоту, крики и слёзы, будто разрывающие кожу изнутри у тех, кто их видел и слышал. После этого, как по традиции, ребята собирались около решёток своих камер и разговаривали, стараясь успокоить друг друга, сохранить спокойствие, больше шутили, меньше разговаривали о чём-то серьёзном.       Так продолжалось неделю с небольшим. Парни уже привыкли к такому распорядку своей жизни, свыклись с мыслью о том, что их жизни уже висят на волоске, и мысль эта не так пугала. Всё шло своим чередом, спокойно, привычно, по тюремному распорядку. И вот сейчас Юнги, поужинав, как и все, лёг в постель, потому как объявили отбой. Только он никак не мог уснуть. Всё думал о каких-то неземных вещах, и вообще в тюрьме он находился только физически. Мысленно он был уже далеко-далеко. И когда думы настолько сильно заполнили голову Юнги, что она стала неимоверно тяжёлой, Мин стал проваливаться в сон. Где-то на задворках сознания он услышал шаги. Ему показалось, что это уже сон снится ему, ведь ночью здесь остаётся только один надзиратель и то, он спит спокойно в своём углу. — Юнги, Юнги, — прозвучал голос Намджуна вместе с ударами в стену. Мин вскочил с кровати и приблизился к решётке, чтобы лучше слышать друга. — Да? — Слышишь шаги? Кто это? — Я не знаю, но это странно, я не помню, чтобы ночью было такое. — Не могу уснуть из-за этого, — пробубнил Ким. — Вы за целый день не наговорились? — в темноте раздался голос надзирателя. — Соблюдайте тишину. — Извините, это всё из-за меня, — взял на себя вину Намджун. — Не могу уснуть из-за этих шагов. У вас случайно нет каких-нибудь затычек в уши. — Нет, — ответил строго охранник. — Но шаги — это действительно странно. Кто может быть здесь в такой час? — Кто бы то ни был, он идёт сюда, потому как звук становится громче, — задумался Юнги. — Пойду, проверю, — хмыкнул конвоир. — Не стоит, господин Кан, — прозвучал мужской голос, что был чуть выше, чем обычный. Вы свободны, сегодня я подменю вас. — Но… господин Ким, я не могу оставить свой пост! — Вы свободны. Это приказ.       Юнги не разглядел в темноте кто это. Ему удалось уловить лишь размытое перемещение фигур. И по этому движению, по звуку шагов и шелесту плаща он сделал вывод о том, что надзиратель ушёл. Остался только тот загадочный «господин Ким», чей голос показался Мину не только высоким, но и очень знакомым.