Король-чума

Дождь колотит по крыше. Сейчас упала на черепицу одна капля, вот пролетели две… Бубонику Ирвитцеру не спится. Чародей не может отогнать от себя тревожные мысли и слишком часто встает, подкладывая себе под голову кучу подушек или наоборот, отбрасывая их в сторону. Магу каждые две минуты становится неудобно. Бубоник то и дело ворочается. Он замерзает. Но причина тому – не тонкое одеяло, а равнодушие. Бубонику всегда было больно, когда над ним смеялись. Сегодня он унижен, словно раб. Да, его тетя болеет, слабость, диагноз, помощь семье, ценности и другие фальшивые слова. Но проблема не настолько серьезная – может сама встать и принести себе любой стакан воды. Пусть представит себя на его месте! Подумал: «Я создам свою маленькую вечность, если чары не разрушатся». Да, это будет нарушение как моральных, так и государственных законов. Легко перевернуть волю, распоряжаясь своею. Но вы колдуны, любите творить зло, и нет у вас границ. Почему бы не обернуть друг против друга собственные помыслы? Мечтать о короне – но не ради блеска монет и процветания отдельно взятых подданных. Получать преклонение, созданное из страха. И подчинить, завладеть. Лишь бы не быть одному! Бубоник гонит от себя мысль, что он слаб и не способен ничего изменить. Как можно шестьсот лет – больше – бесцельно прожить?! Настоящий он придет в прошлое – исправляющий свою пустоту ушедших лет. Конечно, ничто большее не произойдет, не возродится из пепла. Поэтому быстро составлен план по поводу решающего хода (в нем просыпается любитель шахмат, которые лучше гонок, карт и новых компьютерных игр). «Ищи нужное прошедшее время». Пусть там будут драконы, чума, голод. Ему должно быть все равно – Ирвитцер один и тот же субъект внутри любого времени. Даже если она - выживая - попросит прощения, Бубоник притворится камнем. Лед тает, кремень же – остается прежним. Уже не сможет отпустить, потому что привык. Вершитель судеб, который не утратит сердце. Напротив, именно оно не даст ему прогнать в грядущем Тиранию к серому, безжалостному ветру. Ночь перестает быть темной. Какой там сон! Он поднимается и глядит на луну – отвратительно богатую, круглую и счастливую. «Лед обжигает больнее огня, Я умоляю – бойся меня!».