Nil Inultum Remanebit

Она ненавидит. Каждой частичкой изорванной в клочья души. Каждым глотком опьяненного духом смерти вина. Ненавидит истерзанное существование в удушающих каменных стенах. Мука, обречённая называться жизнью. Алый бархат закрытого балдахина скрывает женскую фигуру, сжавшуюся в комок на массивной кровати. Она слышит шаги и легко угадывает уверенную поступь мужа. Клавдий ступает отрывисто и резко, будто вынося приговор каждым глухим ударом стопы об пол. Шаг. Гертруда соскальзывает с кровати. Ещё шаг. Она раздвигает тяжёлую ткань. Мгновение, подобное вихрю, затягивающему в пучину, и горячие руки обхватывают пересохшее от волнения горло. — Опять защищаешь этого подонка? Он желает разрушить всю нашу жизнь. Спятил и бредит. Безумец, подобный призраку, — у Клавдия большие ладони и длинные сухие пальцы. Сейчас они с силой давят на тонкую кожу, по которой узорами бегут тёмно-синие вены. Гертруда задыхается, не в силах вымолвить ни одного слова. Она ненавидит. Ненавидит, от злости сжимая зубы и боясь шевельнуться. Ненавидит, опустив взгляд на красивый, расписанный золотом тёмный камзол. Король одним быстрым движением распускает причёску и тянет свою королеву за длинные чёрные локоны, задирая голову вверх. — Смотри мне в глаза, идиотка, — перед ней два глубоких тёмных колодца. Зрачок сливается с радужкой, и от этого кажется, будто Гертруда смотрит в глаза самому дьяволу. Впрочем, именно с ним они некогда заключили сделку. Женщина ненавидит, морщась от боли. Хватка Клавдия ослабевает. — Почему?! — мука на его лице отдаётся в сердце его королевы. — Почему?! — он почти кричит, срываясь, вцепившись в её плечи. В бессилии опускает голову, прижимаясь к холодному телу Гертруды, своим, пульсирующим от омерзительно смешавихся чувств: гнева, вины, страха. Женщина ненавидит, пропуская сквозь пальцы мягкие волнистые пряди. Она ненавидит себя. За то, что сошла с ума, поддавшись влечению. За то, что в этой бездыханной страсти поверила в силу чувства. За то, что обвенчалась со тьмой, заключённой в массивной фигуре Клавдия. Она ненавидит розу, чьи шипы разрывают сердце на части. Чёрную розу её беспощадной любви. Гертруда небрежно поднимает ногу, изящно обхватывая ею Клавдия и сближая их всё сильнее, превращая в единое грешное целое. Она ненавидит эту посленюю мрачную ночь и алую жидкость, которую выпьет, приняв предложенное Гамлету отравленное вино. Но сейчас по венам и без того струится обжигающий яд. А его источник проводит руками по неровно вздымающейся груди и спускается ниже, оглаживая бёдра. Король прикусывает нежную кожу ключицы своей королевы, и женщина дёргается, не ожидавшая этого странного перехода от исступления к пленительной злости, вымещаемой на бледном полотне её всё ещё юного тела. Секунда, и Гертруда оказывается на высокой кровати, а платье спадает, обнажая плечи. В обычно равнодушном взгляде Клавдия бушуют эмоции, недоступные ей. Он царапает зубами затвердевшие от тягучего возбуждения соски и окончательно срывает с неё ненужно мешающее им платье. Бессердечие короля всегда обращалось жестоким желанием. — Я ненавижу вас, — она говорит, из последних сил сдерживая рвущиеся наружу стоны. Говорит, понимая, что это лишь часть правды и Клавдию прекрасно об этом известно. Тем не менее, он замирает и через пару мгновений оставляет на её скуле алую отметину, после чего впивается в шершавые губы Гертруды, раздвигая их языком и остервенело исследуя сладкое нёбо. Он придавливает её к постели, не давая двигаться, и она отлично чувствует набухший член. Клавдий отрывается от женщины, чтобы оглядеть покрытое влажными засосами тело. Она тянет ноги на себя, неспешно сгибая и раздвигая их в стороны. — Выглядишь, как шлюха, — она ненавидит это. Ненавидит прерывающийся от возбуждения голос убийцы короля, оттрахавшего её на их с (бывшим) мужем постели в тот же вечер после его смерти. Он врывается в неё грубо и не заботясь о деликатности, зная, как это заводит темноволосую бестию. Гертруда отчаянно стонет, подаваясь ему навстречу. За годы бесконечных измен и страданий она так и не привыкла к его длинному толстому члену, хотя знала его лучше, чем прежнего короля, отца её драгоценного сына. Вместе с болью приходит отвратительное наслаждение. Гамлет, ты слышишь, как кричит, выгибаясь от удовольствия, та, что предала всю твою семью? — Клавдий! — он выходит из неё, не давая кончить, и резко переворачивает, ставя на колени и наматывая волосы на широкий кулак. Берёт её, словно девку из ближайшего борделя. Быстро, чёрство. А любил ли он Гертруду когда-нибудь? Она не знает, но на её глазах слёзы, а по телу бежит дрожь оргазма, затмевающего сознание. Горячая сперма стекает по ногам, а королева лежит на кровати, вновь неспособная даже пошевелиться. Его губы на тёплом лоне становятся неожиданностью, и женщина томно вздыхает, ощущая горячее дыхание Клавдия. Дразнящий язык вновь заставляет скулить, уподобляясь ничтожной шавке. — Ты любишь меня? — вопрос вырывается сам собой, а сердце пропускает удар. — Сама знаешь ответ, — безэмоционально шепчет, не отрываясь от угощения в виде женских соков. Король мягко посасывает её клитор, а Гертруда прокусывает губу до крови. Она не знает ответ. Убийство короля: разве Клавдий совершил это ради неё? Корона и власть всегда интересовали его больше. Возвыситься над всеми, даже над великим старшим братом. Может, именно поэтому они стали любовниками. Просто Клавдию хотелось обладать всем, что имел его брат: страной, вседозволенностью и Королевой. Гертруда снова кончает и оказывается в кольце сильных мужских рук. Король усаживает её к себе на колени, по-прежнему поглаживая мокрое лоно. — Вам не нужна я. Вам нужна власть. Вы поэтому так боитесь Гамлета. Думаете, он прикончит вас и заберёт корону, — это последняя ночь. Их последняя ночь. И Гертруда будет откровенна. Настолько, насколько позволит дерзкая искренность скрыть подслушанный разговор и желание спасти невиновного сына. Клавдий вводит в неё сразу три пальца, другой рукой сжимает сосок, жёстко играя с беспомощной плотью. — Как проницательно, Гертруда. Неужели и в тебе есть зачатки ума? — глухая ярость звенит в хриплом голосе. Он разозлился. Она ненавидит себя за то, что сказала правду. Она ненавидит его. Эта ночь не кончалась ещё очень и очень долго. Под утро Гертруда свернулась калачиком на уснувшем любовнике, ставшем её законным мужем. Ненависть пронзала душу насквозь. Ненависть, сплетающаяся с любовью. Выбор, давно уже сделанный. И ощущение тепла и защищенности, извечно испытываемое в объятих этого жестокого демона, постепенно покидало её. По щекам вновь побежали солёные слёзы. Ей суждено отправиться в преисподнюю. Не за чем оттягивать неминуемую казнь. Там, внизу, они встретятся вновь, кипя в ледяном огне девятого круга так же, как кипели этой безумной ночью среди шелковых простыней и каменных стен. Любовники, объединенные самым страшным из всех смертных грехов. Любовники, ненавидящие друг друга.