из нового света

      С ночного вторжения прошло несколько десятилетий; короткий, жалкий срок в сравнении с тем, что видела она за всю долгую жизнь. Природа цвела и засыпала, снег хлопьями падал на землю и исчезал при первых весенних лучах, цикл продолжался.       Как и их, самоцветов. Цикл жизни.       Не важно, сменяли ли друг друга эпохи. Столетия пролетали за один миг. Для них — бессмертных — все это было никчемным и глупым, ведь в вечной жизни время превращалось в фикцию. Год за годом, десяток лет за десятком, столетие за столетием — цикл плавно повторялся из раза в раз, а они, застывшие в его течении, жили одинаковой повторяющейся жизнью, где «когда» различалось лишь рождением нового самоцвета.       Эвклаз любила порядок, и этот цикл хранила особо бережно.       Ей было страшно видеть, как он разрушался.       Не от времени; учитель, как звали они его некогда, а ныне их простой союзник, Адамант рассказывал про разрушенные ходом столетий творения их предков, тех, кого называли страшным словом «люди». Года сменялись, люди уходили в небытие, туда, куда так стремились луняне, а созданное их руками угасало.       Им, бессмертным, это было неизвестно.       До того, как появилась Фосс.       Фосс стала «временем» для их крохотного народа. Она изменилась сама — и изменила их жизнь. Когда-то Эвклаз не могла представить себе, что слабая и хрупкая, самая младшая их сестра остановит цикл жизни так страшно. Из той, что не могла поднять даже меч, она превратилась в самого опасного бойца, и эту силу, ту, что обрела она в своих страшных мучениях, она обратила против своих же сестер.       Только вернувшуюся с Луны Фосс Эвклаз подозревала, не доверяла; теперь же осталась лишь жалость. Их сестра, ту, которую она испугалась — как что-то неизведанное, то, что заставит их жизнь изменится слишком сильно — вел вовсе не приказ лунного правителя, пред ними стояла не марионетка — настоящая Фосс.       Ведомая лишь чувством вины.       То был первый раз, когда интуиция подвела Эвклаз.       Порой она гадала, что было бы, пойми она все раньше.       Упросила бы Фосс остановиться? Не уводить остальных на далекую крошку-луну? Ее белоснежный свет каждую ночь освещал их землю, и в этой белизне Эвклаз видела чужой глаз, что даровали Фосс в этом страшном месте. Чужой и неправильный — такой же, как и луняне.       И их желания.       «Отмолите их, прошу!»       Бедняга узнала так много, но знания не спасли ее от враждебных сестер. И даже голова хитрой Ляпис не помогла, растворившись в цветных осколках, тех, что некогда были им всем родны. Тогда Эвклаз не успела их остановить — и Фосс разобрали по предложению той, ради которой когда-то она впервые ступила на дорогу поиска собственной цели. Цели ее бесконечной жизни, той, где финалом стать мог лишь раскол.       Тот, что и произошел.       Эвклаз любила порядок, хранила цикл особо бережно, но взглядом тайком поглядывала на Луну. В те редкие моменты, когда рядом не было Жад.       Ей нравилось новое; оно было опасно для их застывшего общества, но вносило привкус чего-то необычного и интересного в нескончаемые одинаковые дни. Что узнала Фосс, что побудило ее сотрудничать с лунянами? Отчего те больше не несли свой гнев на детей Адаманта? Почему не возвращались за той, что спустилась к ним одна с мольбой о помощи?       Ответа на это она никогда не узнает.       Фосс погребли в землю и наказали за предательство сестер и застывшего мира. Теперь она зло, о котором не говорят. Годы текут, а вместе с ними уходят и воспоминания о той малышке, что навела бардак в их головах. И лишь Эвклаз хранила в памяти отчетливо то место, где спрятала ее осколки.       Борт пугала всех тем, что разговоры вновь опьянят и заставят сбежать на далекую крошку-луну. Они рассказывали друг другу это и были счастливы, забываясь в своем бессмертии и чужом несчастье.       Такова была их жизнь, тех, кто не цеплялся за прошлое.       Ведь остальные ушли прочь и сбежали.       Эвклаз казалось, что она почти понимает их.       Каждый день она просила Адаманта помолиться за них всех, на что тот грустно улыбался — не мог и он, так и она. Но ей было радостно от того, что создание их предков, машина, которая не должна была ощущать эмоций, жалела Фосс подобно ней — и вместе они были одиноки в своих сожалениях о тех, кого еще можно было спасти.       Но согласилась бы Фосс?       За столько лет они ни разу не сказали ей тех нужных слов, что Эвклаз нашла лишь в ночь лунной охоты.       «Ты нужна нам».       И за ликом мудрой и опасной предательницы Эвклаз увидела все ту же сестрицу, что скрывала всю боль и тоску за фальшью маски. Взращенная их безразличием, она доказала всем, что стоит чего-то — и сломала в итоге себя.       Где-то вдали раздался окрик Жад, и Эвклаз медленно подняла голову, отрывая свой взгляд от осколков цвета моря. Того, что так нравился лунянам. Быть может, то была судьба, и вся их жизнь была предрешена заранее — и цель, и, возможно...       Даже финал.       И там их ждало лишь счастье, ведь верно? Во всяком случае, Эвклаз хотелось так думать. А Фосс — хотелось подарить его, чтобы несчастное дитя их застывшего вне времени общества наконец ощутило себя любимой и нужной.       Осторожно, она закрыла коробочку.       Вечный цикл жизни продолжался; и ничего в нем не менялось сейчас — кроме мыслей Эвклаз. О том, что было и что будет. Их жизнь застыла, но ей удалось ускользнуть — зацепиться краешком за поданную Фосс руку к новой жизни, той, где все сестры пришли к тому самому финалу.       Счастливому.       Ведь это и есть желание Фосс?       Эвклаз мягко провела пальцем по коробочке и улыбнулась.       Когда-нибудь она расспросит ее сама.