Кицунэ

Когда Альфа взял себе пару из людей, Джек не удивился: тот сам когда-то был человеком, то есть обращенным, рожденным в любви своего Альфы и его пары, так что ничего странного в том, что он потянулся к своим, влекомый сердцем, а не головой и инстинктами, не было. Брок был волком в одних вещах и оставался порой слишком человеком в других. Например, если вспомнить, как сам Джек и Милз попали в его Стаю — десять из десяти рожденных двуликих прошли бы мимо, не став ввязываться в разборки внутри чужой семьи, каким бы несправедливым ни казалось происходящее. Брок же вмешался, как делал всегда, на голых эмоциях, и победил. В тот раз — да. Он потом еще десятки раз вмешивался, и почти всегда или оказывался прав, или хотя бы умел выгрести, не лишившись хвоста. Он был отличным вожаком, жестким, но не жестоким, справедливым. Джек бы сказал даже «мудрым», но где мудрость, настоящая, волчья, и где Брок. Сделать альфу из Лаки, так похожего на самого Брока, а потом выкинуть его из дома — либо наглотается и утонет, либо выгребет — это было по-волчьи. Пустить в дом лисицу только потому, что та сумела втереться в доверие к Роджерсу, а тот — к Броку, это было верхом глупости, но вот уже год рыжая сидела тихо во время семейных праздников, никого не задирала, и проблем от нее не было никаких, хотя лисы — одиночки, а волки — существа стайные, даже семейные. Например, разрешить им всем гулять на стороне, хоть с кошками, только в дом никого не тащить — это было мудро, не всегда расширение Стаи за счет образования пар с чужими шло семье на пользу, гораздо чаще случалось наоборот. Не объяснять паре, как важно соблюдать негласные правила мира, опасного мира, в который они сунулись — глупо и по-человечески. И не наказывать за ошибки просто потому, что они теплые в койке — тоже неправильно. Джек знал, что рано или поздно все это плохо кончится. — Нельзя, — посмел сказать он Роджерсу, замершему у входа в проулок, из которого раздавалось жалобное поскуливание. Барнс остановился рядом, тоже прислушиваясь. Джек ненавидел быть нянькой при превосходящем силой пиздеце, в который превращалась пара его Альфы в Чайнатауне. — Там кто-то плачет, — сурово заметил Роджерс, будто Джеку отказали уши. — Тут все время кто-то плачет. Неужели Брок не говорил вам… — договаривал он уже в широкую спину этого Альфа-самка-в ответе-за-всех-Роджерса. Барнс, закатив глаза, пошел за ним. Они никогда не разделялись во мнении, никогда. Неважно, было мнение одного правильным или нет, второй тут же вставал на его сторону в любом пиздеце. Точно так же они оба моментально вставали на сторону и Брока, и любого из Стаи, если возникал конфликт с кем-то третьим, не из семьи. И вот за эту чисто волчью черту Джек прощал им все остальное. Ну, прощал бы, если бы хоть кому-то было нужно его прощение. — Лиса, — с удивлением произнес Барнс, будто был первый раз в Чайнатауне. Джек тяжело вздохнул — его сотни раз пробитая шкура чуяла неприятности. — Это кицунэ, — сказал он, подходя ближе. — Кицунэ — наши враги. — Он ребенок совсем, — с нажимом заметил Роджерс. — Он ранен. — Она, — поправил его Джек, по запаху чуявший, что эта лживая тварь — девчонка. — Не делай этого, Альфа. У нас будут неприятности. — Это ребенок, и он ранен, — тут же включил Капитана Роджерс. — Баки, помоги мне. — Нет, — Джек, собрав всю силу воли, заступил ему дорогу. — Мы с этими тварями на ножах. Они врать учатся раньше, чем ходить и говорить. Это подстава, последствия которой разгребать Броку и всем остальным. Тебе никто ничего не скажет, потому что ты пара нашего Альфы, все как один впишутся за твой идиотизм, но готовься штопать кого-то из своих просто за то, что… — Джек, — Роджерс положил руку ему на плечо, как плитой придавил. — Это ребенок, совсем маленький, и он ранен. Пройдем мимо сейчас — кто-то пройдет мимо нашего. — У нас нет детей, — напомнил Джек. — И нет самок. У нас даже Альфа-самки мужики. Барнс фыркнул и просочился между Джеком и грязной кирпичной стеной. — Иди сюда, маленький, — лисеныш зло, отчаянно тявкнул, но куда ему было против взрослого Альфы, пусть и не волка с полным оборотом. — Ч-ш-ш, глупенький, не обижу. Джек вздохнул в который раз за полчаса и отступил — он сделал все, что мог. Будь на месте пары Брока кто угодно другой, он бы силой выволок его из этого проулка. Но он бета, а эти двое — Альфы, пара вожака, отвечающая как раз за вопросы детей, быта и вот этого всего. Против них в этих делах даже вожак сто раз подумает, выступать или нет. У волков — точно. Успев подумать, что Брок его убьет, когда узнает, Джек взглянул на лисенка и только и смог, что грязно выругаться. Лисенок был черным с серебром. Джек знал, где такие водятся. Они в полной жопе. *** — Куда ты смотрел?! — рявкнул Брок, но тут же успокоившись, упал назад в кресло. — Иди сюда, Джекки. Ты не виноват, но блядь. Блядь. Блядь. Блядь. Перевязанный и накормленный найденыш спал, завернутый в теплое одеяло, даже обратно смог перекинуться, оказавшись худенькой девчонкой лет четырех. Джек давил в себе жалость, но та все равно пробивалась. Милз был таким, точно был, хотя Джек даже не подозревал тогда, что он у него есть. Точно таким же беззащитным перед чужой жестокостью детенышем. Во внешний ролет, опущенный на дверь, постучали. Условным сложным стуком. — Это Лаки, — прислушавшись, произнес Брок. — Пустите. Стоило приподнять ролет на фут, как в образовавшуюся щель пролезли сильно заматеревший за год засранец и еще какая-то девчонка, ладная, крепкая, вряд ли старше самого Лаки. Джек увидел только длинные светлые волосы, убранные в два хвоста, густо подведенные глаза и короткую юбчонку. На остальное он уже не смотрел — все было ясно и так. — Явился, — протянул Брок, осматривая «сынишку». — А то, — зубасто ухмыльнулся Лаки и вдруг подлез Роджерсу под руку, крепко прижимаясь всем телом, потерся лицом о плечо. Тот с улыбкой его обнял и растрепал волосы. Потом то же было проделано с Барнсом. Джек всегда знал, что Лаки — чертов мамсик. — Так что случилось? Это Лиз, кстати. Лиз, детка, это мой Альфа, еще Альфа и еще Альфа. У девицы округлились глаза, а потом она напустила на себя вид приличной и даже сделала что-то похожее на книксен. — Семья, это Лиз, моя бета. Так что произошло? О, — только и сказал Лаки, увидев, наконец, лисенка. — О, — повторил он совсем с другой интонацией. — И кто это… притащил? Сюда? Альфа, это же… — А как ты думаешь? — спросил Брок, наконец поднимаясь из кресла. — У меня два варианта, и оба они вот, — он снова беззастенчиво приласкался к Роджерсу с Барнсом и блаженно закрыл глаза, когда они устроили его между собой на диване. Лиз села на полу у их ног. — Это и случилось, — кивнул Брок, закуривая. — Притащили из Чайнатауна. — Ничего нельзя нести в дом из Чайнатауна, — присвистнув, повторил Лаки слова Брока, неоднократно вбитые в каждого из них. Иногда вместе с зубами. Роджерса с Барнсом никто не бил, и вот результат. — Она совсем маленькая. И ранена, — в который раз повторил Роджерс. — Это не по-человечески. — А мы и не люди, — ухмыльнулся Лаки, снова подставляя шею под почесывания. Джек подумал, что все-таки многовато ему спускают, хоть он и любимчик, и новый Альфа, и вообще прав в данном конкретном случае. — Это вы не люди, — поправил его Роджерс. — Альфа повторял нам всем, — зажмурившись от удовольствия, ответил Лаки, — что мы в ответе за тех, кого защитили. Ни разу не видел, чтобы в стае волков была лисица. Да еще и чернобурка. Роджерс с Барнсом переглянулись, а Джек подумал вдруг, что из Лаки выйдет отличный Альфа. Пусть не такой, как Брок, но однозначно неплохой — хитрожопый. Никто не мог заставить этих двоих задуматься о последствиях, а у него вышло в два счета. Без отрыва от поглаживаний и почесываний. — В стае? — переспросил Барнс у Брока, и тот прикурил одну от другой. — А ты как думал, Барнс, почему я не подбираю на улице всех бездомных кошек, волков, медвежат, еще там кого? Конечно, потому что твой Альфа — бесчувственная скотина. А вовсе не потому, что выживает сильнейший, и это сильнейший в ответе за тех, кто принадлежит ему. Я сильный и ебанутый, но на все зло мира меня не хватит, понимаешь? Поэтому мы сейчас сидим за закрытыми ставнями в осаде и ждем, пока нас придут убивать. Потому что кицунэ — это серьезно. У нас с ними давний конфликт за порт, они не берут пленных, даже чтобы продать в бордель, вырезают всех подчистую. Один я знаю, чего мне стоило балансировать на грани, не нарываясь, все эти годы. Если мы из-за этого щенка не увидим следующей луны, кто будет виноват? Я. Потому что взял вас в семью, принял под свою ответственность, не вбив при этом, чего ни в коем случае нельзя делать. Барнс скептически прищурился, явно желая выразить несогласие с тем, что их вот так просто можно убить. Джек решил, что ни он, ни Роджерс не знают о кицунэ ровным счетом нихуя. Эти бляди никогда не сдаются. Ничего не забывают и не прощают. Сдохнут все до последнего, но наебут и отомстят кому угодно. Договариваться с ними бесполезно — они не держат слово. Никогда. Могут выжидать годами и отомстить, когда ты уже, нафиг, забудешь, что они на свете существуют. Эта девчонка, Лиз, почуяла чужих первой. Плавно перетекла вверх, повела плечами, как кошка, и наклонила голову. Лаки продолжал нежиться, но и он, и Брок были напряжены до предела. У всех в руках появилось оружие, а Роджерс призвал щит, активировав магнитные возвращатели на предплечье. И закрыл прочным вибраниумом спящий около него корень их бед. — Сначала поговорим, — не терпящим возражений тоном произнес он, и Лиз, щелкнувшая огромной раскладной битой, опустила толстый ее конец на пол. Джек хрустнул шеей. Их Стая давно не дралась в кровь именно за свои внутренние интересы — боевые операции не в счет. Их было мало, расширяться Брок не хотел, да и на службе им адреналина хватало. Все было хорошо, пока Роджерс не решил причинить кицунэ людскую справедливость. Ролет медленно пополз вверх, и вскоре на порог шагнула высокая худая блондинка в желтой мотоциклетной «черепахе», с ног до головы заляпанная кровью*. В руках у нее красовался очень непростой меч, явно не говно какое-нибудь, а штучная работа хорошего мастера. Обведя присутствующих безумным взглядом прозрачных серых глаз, гостья верно определила Альфу в Броке, хоть Джек видел — колебалась между ним и Роджерсом. — Я пришла за своим, — хрипло, с лающим акцентом произнесла она. — Отдайте или умрите. — Кто ты такая? — по-русски спросил Барнс, и незнакомая кицунэ сузила злые безумные глаза. — Лейт, — коротко рявкнула она. — Мама, — тихо позвала проснувшаяся девчонка, и от этого жалобного на грани слез писка стало не по себе даже прожженному Джеку. — Можно мне к маме? — спросила малая у Роджерса, верно решив, что он тут самый жалостливый. — Конечно, — Роджерс убрал щит и поддержал ее, помогая сползти с дивана. Малая, хромая, поковыляла к матери, и та, упав на колени, обняла ее, продолжая резать всех присутствующих взглядом. — Вам есть куда идти? — спросил Роджерс, и Джек мысленно закрыл лицо рукой. Он не просто отдавал этой чокнутой ребенка, почти ставшего частью Стаи, он еще и предлагал остаться в доме его матери, непонятно откуда выползшей и что там предварительно натворившей. — Милз, сделай кофе, — продолжил Роджерс, распоряжаясь, будто сидел на веранде в ожидании барбекю, а не совал голову в пасть этой чокнутой, устроившей резню где-то неподалеку. — Альфа твой ничего не скажет? — кицунэ, заполучив ребенка, тут же стала выкручивать яйца. — Я немного подкаблучник, — махнул рукой Брок, снова закуривая. — Тебе бы в душ, красотка, и так, наверное, всю полицию сюда стянула. Чокнутая ощерилась, будто Брок усомнился в ее хитрости и профессионализме, но Барнс, присев рядом на корточки, сказал: «Идем», — и та пошла. Пошатываясь от усталости, но не выпуская из рук ни ребенка, ни меч. Как она собиралась их раскидать в таком состоянии — оставалось загадкой. Стоило им уйти, Брок уставился на Роджерса, как и все остальные. — Что? — спросил тот, будто снова всего лишь приготовил таз салата вместо горы мяса. — Ничего, — хмыкнул Альфа. — Ты только что приютил кицунэ, вырезавшую один из кланов. Пока не знаю, какой, но… — Она устала. Она чуть не потеряла ребенка. С остальным разберемся, — он поднялся, доставая телефон и быстро набрал какой-то номер, отходя к окну. — Наташа, ты срочно мне нужна, — только и сказал он. Джек почувствовал, как все вокруг выдохнули. К Романовой они уже как-то привыкли. *** — Мы справимся, — в который раз упрямо произнесла Лейт, непривычно милая без кровавых брызг, размазанных по лицу, одетая в белый халат Лаки. — Спасибо, сестра, но мы вернемся. Рыжая, не спускавшая Аниту (так звали лисенка) с рук, пожала плечами. — Мы проводим до границы. — Они все мертвы, — устало повторила Лейт. — Я верю. Но у клана Сойку есть родня. — Я забрала Аниту по праву сильного. Не я это начала. Они вырезали моих и забрали дочь. Я не оставила никого в живых. Ни-ко-го. — Верю, — серьезно кивнула Романова. — Точно не хочешь остаться? — Мы домой, — твердо ответила Лейт и мягче добавила, посмотрев на Роджерса: — Спасибо. Джек никогда не слышал, чтобы кицунэ благодарили. Они предпочитали расплачиваться за оказанные услуги деньгами или еще чем и ненавидели быть кому-то должными. Здесь же Лейт на словах признавала, что Стая может от нее требовать чего угодно. Буквально. Броку бы в этот момент выдвинуть требования о переделе порта, именно с погибшей семьей у них был конфликт по этому поводу, но Альфа отчего-то молчал, а Роджерс вдруг сказал: — Мы будем рады видеть вас. Аниту на каникулах и тебя в любое время. Джек едва не взвыл, но потом увидел, как Брок закатил глаза и покрутил головой, мол, всех денег не заработаешь, а пара моя хоть и болван, зато красавец и сосет хорошо. Джек успокоился — с портом они сами решат, не маленькие. Провожая Лейт с дочерью в аэропорт на рейс до русского города с непроизносимым названием, Джек, глядя, как Роджерс с Барнсом братаются с кицунэ, обнимаются, как Роджерс несколько раз подкидывает на прощание визжащую от удовольствия девчонку чуть ли не до высокого потолка у ворот вылета, подумал вдруг, что быть человеком, не заморачивающимся по таким пустякам, как межвидовая рознь, иногда хорошо. Правильно. Альфа, поймав взгляд Джека, вдруг ему подмигнул. Мол, Стая важнее всего. Никого не потерять — это лучше, чем что-то приобрести. Джек обнял засопротивлявшегося поначалу Милза, вымахавшего почти с ним вровень, и подумал, что теперь им точно придется лететь в чертову Россию, если там вдруг чего. Люди всегда так делают. Несмотря на межвидовую рознь. __________________________ * — кто тут увидел параллель с героиней Умы Турман из «Убить Билла», тот не ошибся.