Расскажи мне о любви

— Арсений, как вы сегодня? — высокий мужчина с накинутым на плечи халатом аккуратно проходит в палату, не решаясь поднять взгляд на единственного её обитателя. — Я хочу утопить этот день, как топят бездомных котят, — вторит ему до удушия спокойный баритон. Вокруг ничего нет, кроме белых стен и одинокой кушетки, из которой, по всей видимости, торчат пружины, доставляя дискомфорт своему временному хозяину. Последний же в белой рубашке сидит у изголовия. Как же, блять, много белого для такого заведения. Люди говорят, что белый цвет — нечто божественное, цвет надежды. Пиздят эти знатоки, ибо белый давит со всех сторон, от него никуда не скрыться, бронхи сжимаются, и ты пытаешься кричать, но вот незадача, даже шипеть не можешь, голову будто терновым венцом сковывают ежедневные боли, глаза слепит. Арсений ненавидит белый цвет, изредка склоняет голову, чтобы спрятать её в ладонях или коленях, чтобы хотя бы чёрный, но не белый. До того, как его заперли в этой палате, он мог бить стены, кусать кожу, наносить порезы, чтобы все было красным, ярким, живым, как и он раньше, но всё это в прошлом, увы. — Я ненавижу людей, но они в этом точно не виноваты, солдаты будут стрелять, потому что они солдаты. Человека, пришедшего к Арсению, зовут Антон. Он приходит каждую неделю, и почти единственное, что замечает в нём Попов — зелёные глаза, смутно напоминавшие что-то о прежней жизни и о том, что цвета ещё существуют. От него веет страхом, нерешительностью, нежностью?... Арсений не помнит ничего об этом, о том, что за белым цветом и безразличием есть что-то ещё. Он медленно оборачивается и просит с самым серьёзным выражением лица, голубыми глазами впиваясь в зелёные: — Расскажи мне о любви. Ждёт. А Антон молчит. Он не знает, что ответить. Руки предательски дрожат, на глазах выступают слезы, пытается губами, как рыба, кое-как ловить воздух, как Дорри, которой стёрли память, но она всё равно пытается выловить остатки воспоминаний. Арсений встает и подходит ближе, останавливается на расстоянии около двадцати сантиметров, можно дотронуться, можно почувствовать прохладное дыхание, можно увидеть трепыхающиеся длинные ресницы и высмотреть каждую из крохотных родинок. Повторяет: — Расскажи мне о любви. Ждёт. А Антон молчит. Дрожит, как лист на ветру, и не знает, что такое слова и как строить из них предложения, какой сегодня день и что находится за пределами этой палаты. А потом происходит то, что выбивает из него поток каких-то совершенно бредовых фраз. Арсений проводит большим пальцем по внутренней стороне ладони. Тук-тук-тук Арсений переплетает их руки. Тук-тук-тук Арсений смотрит в глаза, наклонив голову набок, и выдавливает из себя подобие улыбки. — Так расскажешь, Антош? Они садятся на кровать, и Антон благодарит вселенную за то, что одна из острых пружин впивается в его бедро, прорывая дорогие джинсы, но плевать, ведь благодаря этой боли он приходит в себя и находит силы, чтобы ответить. — Любовь повсюду, придает особый вкус любому блюду, — вдох-выдох. — Любовь спасёт, любовь изменит всё, как чайный гриб растёт, — сердце замирает. — Любовь как trip, любовь подобна чуду, даже Иисус любил Иуду. Антон не дышит, потому что Арсений дотрагивается до его отросшей челки и убирает выбившуюся из общей стайки прядь. Антон невольно сравнивает себя с ней, потому что ему тоже нужен кто-то, чтобы вернуть обратно в его «стайку». Антон не дышит, потому что Арсений совсем близко и снова шепчет в губы: — Расскажи мне о любви. Антон инстинктивно обнимает Арсения за талию, который успевает расположиться сверху, оседлав его бёдра. Решается поднять взгляд и так же в губы вторить: — Поверь, ты не один мне про любовь жужжал. Пчела лежала на окне, во мне осталось жало. Антон пытается не обращать внимания на то, что при произнесении каждого звука его губы дотрагиваются Арсеньевых. Старается не обращать внимание на длинные руки, которые дотрагиваются до рук, плеч, зарываются в волосы, оглаживают шею. Не обращать внимание на то, что губы накрывают губы, бёдра притираются к бёдрам, на щеках он ощущает слёзы, но не может понять, чьи. Сквозь поцелуй Арсений очередной раз просит: — Расскажи мне о любви. Антон прижимает к себе Арсения, ему кажется, что эта лихорадка сожжёт обоих, берёт его руку в свою и накрывает ею сердце, готовое выпрыгнуть из грудной клетки… Аритмия? — Безусловно. Тахикардия? — Ещё быстрее. Острая сердечная недостаточность? — Определённо да. — Любовь — это я тебя люблю, Арсений, — шепчет Антон, покрывая поцелуями бледную шею, оглаживая поясницу. — Я тоже тебя люблю, Антош, — шепчет Арсений, а после его взгляд резко меняется, и он отшатывается, будто от огня, и начинает орать, как загнанный в угол зверёк: — Кто вы такой?! Убирайтесь! Я вас не знаю! Я ненавижу людей! Уйдите! Последнее, что видит Антон, покидая палату, — это Арсения, рыдающего в углу. — это Арсения, который не помнит себя. — это Арсения, который был его парнем на протяжении пяти лет. — это Арсения, который смысл его чёртовой жизни. — это Арсения, к которому он приходит каждую неделю. — это Арсения, который может в один момент накинуться с поцелуями, а потом ударить в солнечное сплетение со всей мощи. — это Арсения, который не знает, что Антон лежит в соседней палате.