copines mafia

– Mariposashira no botoru, mariposashira no botoru, – пританцовывая и придерживаясь за стойку, рассматривает полки с вином Чуя, – Utsukushī watashi no tame ni-ni-ni!* (яп. Бутылка Марипоса сира, бутылка Марипосо сира для прекрасного меня!) Коё с минуту наблюдает за своеобразным танцем, в итоге хватая подростка за шиворот и оттаскивая от стойки под недовольное мычание и, кажется, басистые благодарности и смешки. – Для тебя здесь сок, вишневый лимонад и прочее безалкогольное, милый, – напевает она, но вот взгляд цепляется за ослабленный, заметно ослабленный галстук. – Чуя. – Он меня душит ужасно, Коё-сан, – кряхтит Накахара, пока женщина затягивает узел на его шее на прежнее место. – Ну Коё-са-а-ан… – Да брось, не такая уж это и проблема для великого мафиози, – фыркают в ответ, ещё и расправляя складки на пиджаке. – Я затянула чуть слабее, так что, будь добр, не сдирай снова. Хотя бы ближайший час, пока торчать здесь нужно в обязательном порядке, – мягко постучав по чужим щекам, ворчит Коё. – Как раз об этом, лучше давай пойдём обратно, а то Мори ведь действительно может наругать, и тогда не увидишь ты добрую меня ещё как минимум сутки. – О, – виновато отводит взгляд Чуя, но практически тут же взволнованно подмечает. – Коё-сан, твоё платье. Женщина следит за взглядом воспитанника и натыкается на пыльный подол, даже на фоне чёрной ткани всё же выделяющийся. Вздыхает и теперича ещё и треплет по голове. Не встречая сопротивления, едва заметно улыбается: – Не страшно, просто постарайся больше не допускать такой распущенности в своём внешнем виде. Видишь ведь, на какие жертвы иду ради тебя, – Коё смеётся сдержанно, но не менее честно. – Ну же, идём, а то правда получим. Чуя неохотно следует за ней, провожая грустным взглядом мини-бар, откуда очень довольно на него смотрят более взрослые мафиози. Ну ничего, он ещё вернётся! Не сейчас, так ночью. Более поздней. – Я знаю о чём ты думаешь. И повторяю: нет, Чуя, нет. Ладно, может, ещё позже. – Кёка, дорогая, не ешь это! – стоит завернуть за угол, бросается вперёд Озаки. А Чуя понимает, что теперь-то уж точно не скоро вернётся к заветному месту (но вернётся, обещание есть обещание!). Кёка же уставилась на Коё мутными, вопрошающими глазами. Крепко завязанные хвостики наклонились вслед движению головы, а неровную чёлку сдерживает лишь белый и совсем немного непонятный ободок, и то выполняющий свою работу только на полставки. Не очень удобные эти ваши хвостики – разглядывая девочку, понимает Чуя на каком-то подсознательном уровне. Вероятно, потому, что сам страдает со своей причёской, но чисто из нескрываемого нарциссизма не подровняет под что-то поприличней. А Кёке, вероятно, не позволит Коё. Кстати о Кёке. Картину милой-задумчивой портит только одна, но оттого не менее важная вещь – живая улитка в голых ладошках, поползшая в обратную от приоткрытого рта сторону. Да и сама девочка, бездумно зашагавшая вперёд, словно за своей добычей-проводником. Коё застонала, догоняя малолетнюю убийцу и перехватывая её руки. Обернулась к Чуе: – Пожалуйста, выбрось эту гадость, – и, ловя полунасмешливый взгляд, добавляет. – Я просто не хочу пачкать только купленные перчатки, давай не выдумывай и действуй. Чуя усмехается, но всё-таки протягивает руку к моллюску. Правда, стоит тому дёрнуться, одёргивает её обратно. Мысленно считает до десяти, повторяет действие. Снова одёргивает, cнова ловит выжидающий взгляд. В конце концов улитка светится красноватым и вылетает в приоткрытое узорчатое окно, расположенное, на самом деле, достаточно высоко. Коё и Чуя выдыхают, Кёка, надувшись, опускает голову. – Ох, дорогая, ты не виновата, – проводя рукой по тёмным локонам, приговаривает Озаки. – Это всё неуследившие повара на пару с организаторами. Но не переживай об этом, всё будет улажено и такого больше никогда не повторится, обещаю, – проходящие совсем близко гости и Накахара вздрогнули, будто ощущая угрозу в мелодичном голосе. А Кёка лишь согласно кивнула, протягивая свои ручки к наставнице, в попытке, видимо, обнять. – Стоп-стоп-стоп! Сначала вода и мыло, потом всё остальное, – но тут кто-то из толпы окликает её, причём достаточно официально. Коё тихо ругается себе под нос, оборачиваясь к Чуе, но обеими своими руками по-прежнему сдерживая Изуми. – Милый, будь любезен, сходи с Кёкой в туалет и проследи, чтобы она помыла руки. Подросток давится воздухом, но быстро вспоминает о том, что, собственно, состоит в мафии. А значит туалеты здесь есть и общие. Но начать возмущаться успевает ещё до озарения, и за это время врученная девочка послушно встаёт рядом, кивая поднявшейся и отряхнувшейся наставнице. Чуя же фыркает вслед удаляющейся спине и опускает глаза на своё задание. Тут же перехватывает многострадальные запястья: – Да не облизывай их, оно ж сырое! Мафиози уже почти не оборачиваются на звук его голоса, а потому выводить девочку из залы куда менее смущающе. А вот прерывать её попытки ухватить чего со столов бывало временами даже сложно. Удивительно, какими способностями обладает даже столь маленькая ученица Коё, но сомневаться в её выборе и учении как-то себе дороже. Кёка смывает мыло с рук, слезает со светло-голубой табуретки и принимает бумажное полотенце. Выкинув его в мусорную корзину, протягивает ладони на проверку. Получив в ответ кивок, радостно хватается за ткань пиджака и тянет на выход. – Теперь, я так понимаю, ты хочешь загрести всё то, что не взяла по пути сюда, да? – предвкушающий кивок. – Поразительная честность. Ладно, пошли, заодно и Коё-сан поищем, не могла же она оставить нас одних надолго. – Я мешаю тебе совершить набег на винный отдел? – совсем как та самая Коё усмехается Кёка (даже глаза чуть посветлели, а?), ловя на мгновение растерявшийся взгляд от «братца». Действительно, а как ещё реагируют нормальные люди на подобной резкости заявления? Но несостоявшийся грабитель-гурман всё же мотает головой, приходя в себя и усмехаясь в ответ: – Умная девочка. А теперь давай сюда руку, действительно вкусные безе-пирожные обычно в самом центре, – сам ребёнком был – а когда мы мимо пробегали, то по бокам уже заметно подъели. – Думаешь, успеем? – с нескрываемым волнением интересуется Кёка, выбегая из уборной. – Разумеется, успеем! Ничего сложного в этом нет, вот увидишь! Это как от бумажной работы по средам убегать. – От чего. – Н-неважно, торопись лучше! На удивление пустынный коридор заполнился топотом двух пар туфель – причём всё только из-за тяжеленных каблуков на них, иначе не выпускала бы Коё в свет таких (опасных для чужих жизней) несмышленышей. Хотя неизвестно, дожили бы ли они элементарно до этого момента по такой развилке событий, но не суть важно. Важно то, что именно эти, всем сердцем желанные пирожные уже успели доесть. Кёка смотрит на пустой поднос нечитаемым, вновь тёмным взглядом и, похоже, грустно выдыхает. Чуя быстро переводит взор в другую от неё сторону и прячет руки в карманы брюк, стараясь незаметно осмотреть всю залу. Победно хмыкает, подмечая что-то (или кого-то) в толпе. – Эй, не дуйся, смотри лучше сюда. Кёка оборачивается к нему и восторженно замирает, когда некий официант недоумённо направляется в их сторону, а такие знакомые пирожные с его подноса начинают плыть по воздуху по прямой. Этот же официант благоразумно скрывается в толпе до того, как получает об этом приказ, оставив антигравитационные пирожные без присмотра. Ну, не его так точно. – Ой, – пищит Чуя, когда одна сладость спадает на чью-то теперь активно возмущающуюся шевелюру, а Изуми хихикает, быстро прячась за ним. А то мало ли. Обойти гостей поважнее, проскользить между персоналом, увернуться от чьей-то хватки, снова какие-то гости… И вуаля. – Кушай, не заляпайся, – выхватывая со стола салфетку, фыркает Чуя. Кёка благодарно кивает, хватая по две-три штуки безе и совершенно не заботясь о чьём-либо мнении и недоумённом взгляде. Потому что Накахара сам кого угодно в этом переборет, а значит кроме него и Коё бояться и некого. Когда в руках остаётся последняя порция, Кёка натыкается взором на очень и очень привлекательные «картошечки», а рядом с ними ещё и брауни. По тому, какими взглядами провожают столы приглашённые, не сложно понять, что блюдо только-только пронесли в зал. Свежие, мягкие, аппетитные… Девочка максимально тихо сглатывает слюну, взглядом упрашивая Чую. Тот скептически смотрит на неё, потом на подносы, потом снова на неё. – Ещё фокусов? – Если можно. Можно, всегда можно, умалчивает Чуя, вновь театрально жестикулируя и подталкивая подругу в нужную сторону. Коё всё так же не видно, значит, можно продолжать красоваться перед впечатлительной девчушкой. И хватать по десять штук салфеток с каждой скатерти, ведь эта девчушка просто поразительно неаккуратна для японки, так ещё и выросшей из традиционных манерах и обучении. Но, видимо, Кёка-обычная таки взяла внеплановый выходной, уступив место Кёке-голодной. Кёке, что в данный момент активно набирает в свои маленькие ручки самые увесистые бисквитные буше, а когда место на подносах и в ладошках освобождается, переходит на такие аппетитные заварные шу. Потом тянется к сливочному и невероятно аккуратному пирожному, затем чуть ли не воюет с чьим-то сыном за песочные корзиночки с фруктами, по итогу ухватив только несколько, но вдоволь насытившись миндальными сладостями. С последних же столов, предварительно разворошив все три «муравейника», забирает себе небольшую порцию мороженого. И то «небольшую» лишь потому, что Чуя вовремя среагировал, наконец сбросив «куда пошла, ты ещё не вытерлась»-режим. Ну и ещё потому что были обнаружены почти не тронутые подносы с безе, а следом за ним ещё и десерты. Ну и ещё, и ещё, и ещё... – Вкусно, – с наслаждением тянет Изуми, расплываясь в блаженной улыбке. – Ой, Чуя, ты ведь не ел ничего. Держи, они очень нежные, только выставленные, – Кёка чуть подпрыгивает в попытке дотянуться до чужого лица и строит невероятно сосредоточенную рожицу. – Хорошо-хорошо, но ты давай поаккуратней, дорогуша, – успев перехватить падающий эклер, тянет Накахара. – М? Куда смотришь? Кёка кивает в сторону морепродуктов, а, если точнее, то на огромную чашу с креветками. – Ну нет, – перехватывает её руку Чуя. – В жизни не поверю, что Коё-сан не учила тебя, что это десерт идёт после основного блюда, а не наоборот. Гляделки. – Ну ладно, ладно, только не строй такие глаза. Но всё равно, пошли сначала попьешь что-нибудь. А то учить потом будут меня, причём не очень любезно! – идя за ручку с девочкой, ворчит подросток. – Точно, – неожиданно спокойно идёт рядом Кёка, щёлкнув пальцами. – Чуя, ты ведь вина хотел? И смотрит так невинно-невинно, что Чуя еле сдерживается, дабы не усмехнуться слишком опасливо. – Возможно. А тебя это как… – Ну, есть идея, – даже не дослушав, фыркает Кёка, за что получает щелчок по носу. – Ну эй! – Без эй, сначала в любом случае что-нибудь детское, – Накахара подбегает к столу с напитками, рассматривая содержимое огромных чаш. Удивительно, как мафиозная верхушка заботится о немногочисленных детях на своём банкете, – Ладно, тут вообще ничего не подписано, и единственное, что я могу унюхать – пунш слева, так что даже не смотри туда, а так всё в твоём распоряжении. Он оборачивается, и видит только то, как Кёка упорно и показательно прыгает перед ним, протягивая руки. Чуя же как-то совсем по-доброму усмехается, несколько мгновений просто созерцая эту картину. Только Кёка будет ниже него и только Кёка будет сидеть у него на руках, выбирая что-то с верхних полок библиотечного шкафа. Тут, конечно, не сокровищница литературы прошлых веков, но раз брюнетка даже напитков не видит, то не помочь ей – как минимум грубо и как максимум заслуживает подзатыльника от самого себя. Чуя наклоняется, а после поднимает девочку на руки, перехватывая поудобней. Та нисколько не смущается, полностью сосредоточившись на выборе. – Вот. Чуя следит за её пальцем. Хмурится. – Это что. – Шипучка со сливовым льдом. Коё-сан иногда пьёт её, правда, ей удобней сначала перелить её в бутылки из-под вина. Чуя не будет разрушать и без того хрупкое мировоззрение, но в голове уже делает срочную пометочку сообщить Коё, что в один прекрасный день её воспитанница может по ошибке выпить чудотворной шипучки, и уж тогда он за себя не отвечает. Но это потом. – Хорошо, как скажешь, – свободной рукой потянувшись к забавному половнику, отвечает Чуя. – Трубочки к тебе ближе, возьми сама. – Угу. – Тебе 0,3 или 0,5 стаканчик? – Второе. – Тогда готово, держи, – с некоторым кряхтением спуская Кёку с рук, передаёт ей напиток Накахара. Изуми втягивает шипучку через трубочку, моментально ежась от холода и чуть не роняя стакан. – Так, аккуратней, – вынимая из кармана вторую пару перчаток, вздыхает Чуя. Сколько их у него лучше и не спрашивать. – Давай руки сюда. Они тебе немного великоваты, но держать что-то ледяное будет менее… некомфортно, наверное. – Спасибо, – полуулыбается Кёка, тут же о чём-то вспоминая и ухватываясь за протянутую руку. – Точно, пошли. Чуя, не сопротивляясь, следует за ней. Но недоумённое выражение сменяется настороженным, стоит девочке завернуть за угол к мини-бару. Такому желанному, это да. Вот только не в той он компании и не в то время. Вот вообще. – Кёка, ты… – Тссс, – поудобней перехватывая стакан в руках, шепчет она. – Ты же хотел вина, моя очередь показывать фокусы. Чуя окидывает её скептическим, но от того не менее опасливым взглядом. – Стой, только не говори мне, что… Знакомый телефонный гудок, и вот уже мафиози за стойкой с писком разбегаются, выкрикивая что-то между извинениями и мольбами. Правда, почему-то конкретно в адрес Коё. Но ответ на незаданный вопрос приходит достаточно быстро. Почти так же быстро, как выходит из тени, где оба воспитанника ещё секунды назад старательно прятались. – Ещё один плюс схожих способностей, – посюрпывает шипучкой девочка. – Ну же, идём, они вернутся быстро, мафиози же. – Ты, – мигает Чуя. – Это ведь могли быть важные персоны, Кёка! – Не-а, самые важные сейчас либо в кабинете босса, либо около столов с мясными блюдами. Я помогала Коё-сан составлять списки и чертить план. – подмигивает Кёка, залезая сначала на барный стул, а потом и на стойку. Чуя даже не будет интересоваться, о каких списках идёт речь, думая лишь о том, что надо бы подстраховать рискованную девочку и поставить её напиток на стойку. – О, спасибо. Так какое там тебе? – Ты же по-итальянски читать не умеешь. – Догадаюсь по ромадзи? – А если нет? Отпечатки, все дела. – Ты сам дал мне перчатки, слишком ранний склероз развивается, а? – кажется, кто-то слишком долго общается с рыжей бестией, потому что сарказм выходит у малышки всё лучше и лучше. – Ладно-ладно, убедила, – Чуя с полминуты думает. – Так как я сегодня добрый, возьму только то, что не забрал раньше. Марипосо Сира, пожалуйста. – Одна полуторалитровая для Чу-куна, принято! – выуживая с полки вроде как ту бутылку, которую нужно, напевает Кёка, – Всё, спускай меня. Выполнив своеобразный приказ и приняв такой же своеобразный подарок, Чуя собирается что-то сказать, но прерывается топотом и возгласами со стороны, куда и убежали подвыпившие. – Пированье подождёт, думаю, – хватает Изуми за руку и ныряет в другой проход Чуя. Кёка только весело усмехается, умудряясь на ходу схватить и не пролить шипучку. А ещё и увернуться от каждого косяка на пути, появляющегося впереди в самые неожиданные моменты. Выбежав обратно в залу, оба мини-мафиози стараются придать себе максимально деловой и вовсе-не-запыхавшийся-и-весёлый вид, а Чуя ещё и силится спрятать за спину своё сокровище. Потому что вон она, Коё. Вот-вот подойдёт и накостыляет. Ну, это самая вероятная версия. А ещё самая частая, преследующая после каждого совместного вечера воспитанников Озаки. Но Кёка только дёргает за ослабившийся сам по себе галстук, вынуждая отпить шипучки. Чуя быстро осознает, что от него требуется и состраивает как можно более непринуждённую мину. – Какие-то внезапные перестрелки в восточном крыле, а ведь я говорила, что охрану нужно выбирать нашу, а не бразильскую. У вас тут всё в порядке? – откидывая с плеча розовые локоны, интересуется Коё, а Накахара каким-то хаотично-скрытным движением отпинывает бутылку под ближайший стол. – К-конечно, как иначе, – вздрагивает то ли из-за холода напитка, то ли проницательного взгляда Чуя. Коё осматривает сначала его, а потом и Кёку, едва ли не взвизгивая, когда обнаруживает в её ручках нечто смутно знакомое. – Кёка, солнышко, это у тебя… – Шипучка, Коё-сан, как ты любишь, – склоняет голову к плечу солнышко, а ещё больше растрепавшиеся локоны спадают ей на лоб. – Ой. – Не страшно, – аккуратно заправляя тёмную прядь за ухо, вздыхает Коё. – Пойдёмте, приведу вас в порядок. И не тряситесь так, сегодня не допрашиваю. Но лучше помните – акция одноразовая. Воспитанники синхронно нервно усмехнулись, отводя взгляд, но всё же шествуя по бокам от Озаки. Вот только Чуя, ещё и испуганно поглядывает на стол, перекрываемый теперь таким количеством людей, что хоть под скатерть лезь за своей добычей. А можно, на самом деле, только попозже. Кёка, словно уловив его ход мыслей, как-то предвкушающе посюрпывает шипучкой, хватая несколько удивлённую наставницу за руку. Проказы проказами, а по Коё видно, что вечер идет как-то не очень, а значит поддержать надо. Хоть буквально, хоть морально. Понявший это теперь и Чуя (уже сидя на диванчике в комнате Коё) осторожно расчёсывает розовые пряди, стараясь не поддаваться желанию просто пройтись по ним пятерней. Просто так, просто проверить на прежнюю-нынешнюю мягкость. Когда совсем маленький был разрешали, а теперь возможность воспользоваться сие привилегией перепала на Кёку, в данный момент переминающуюся с ноги на ногу почти у самого выхода. Подождите-ка, шипучка ведь кончилась. – Можешь выйти, – прыснула в ладонь Коё. – Но руки только помой обязательно, проверим! Изуми благодарно кивает, моментально скрываясь за дверью. – Сколько она на этот раз съела? – Не считал, но стола четыре зачистила чуть ли не полностью. Ну, конкретно сладостей, до морепродуктов добраться не успела. – Буду вводить ограничения, – стонет Коё, вновь выпрямляя спину. – М? – полузевает, чувствуя, что волосы собирают в косичку. – Ты не очень-то и скоро со всем этим закончишь, да? Тогда тебе нужно что-то попрактичней распущенных, но не такое настораживающее, как полностью собранные волосы, – пожимает плечами Чуя. Часто так делает, уже запомнил, что, куда и зачем. Коё на это умилительно улыбается. – Спасибо. – Всё для вас. А Кёка тем временем выбегает из уборной, почти невидимкой пролезает под нужный стол и хватается за покатившуюся дальше бутылку. Эх, видела бы её сейчас Коё-сан – ещё долго бы отчитывала Чую, но давайте не о грустном. А, например, о том, что дальше-то делать. Ответ приходит не сразу, спустя где-то пять-шесть столов. Хвала богине, что они все стоят вплотную, так что вылезти около кухни не составило большого труда. «Теперь, наверное, крыша?» – мысленно усмехается Кёка, задирая голову и встречая белый-белый потолок, художественно и дорого кое-где якобы треснувший. Она и так знает несколько дорог к нужному месту, но сейчас предпочтёт попросить о помощи снежную демонессу, как одну из самых быстрых и практичных – как-никак, времени лучше не терять, о выдержке и силе воли Коё-сан девочке известно не понаслышке. Даже несколько страшно, прямо-таки до ускоренного сердцебиения. – Спасибо, – пряча бутылку за некую огромную вывеску, смеётся Кёка. – Теперь обратно и причесаться, тут как-то уж очень ветрено сегодня. Снежная демонесса подхватывает хозяйку, плавно обходя все препятствия-двери, проходы и окна, служащие своего рода прикрытием для «мафиозной зоны». Причём очень и очень качественным, ведь подобные полутрущобы ну никак не идут в ассоциации с элегантностью и не менее изящной смертью. А ещё пахнут противненько, но только в самом низу. Да и не только они, если быть честными… – Шестнадцать минут, – охает Коё, подбегая к воспитаннице. Принюхивается и, всеми силами сдерживаясь, шепотом добавляет. – Я пошинкую этих пьянчуг, даже мимо пройти нельзя – перетянешь. Чуя вздрагивает и, нервно усмехнувшись, отводит взгляд, Кёка же приобнимает женщину: – Я-я в порядке, правда, – старается беззаботно улыбнуться она, – Такое ведь часто бывает на подобных званых вечерах, да? Особенно, когда речь идет о полном мафиози здании, так ещё и с винным отделом через поворот. Н-ну, наверное, не могу же я быть полностью уверена, это мой первый банкет и... Коё устало кивает, поглаживая растрёпанные волосы и тут же подмечая: – Ну нет, такой разобранной ты туда не вернёшься. Присаживайся. Кёка приказ выполняет, но уже через секунды скучающе мычит: – Чу-кун, принеси мне креветочек. Ну пожа-а-а-алуйста. Только набравший в руки резинок Чу-кун окидывает её вопросительным, хоть и не шибко удивлённым взглядом. – Сюда?.. – Туда! Сюда, cюда. Ну, если Коё-сан разрешит. Коё-сан ведь разрешит? Ну, Коё-сан сначала несколько растеряется – нечасто её тихая и молчаливая девочка превращается в активно-непредсказуемую, так ещё и просящую разрешения столь бесцеремонно. Но как можно не улыбнуться в ответ на эту просьбу в ярких-ярких голубых глазах? – Конечно, разрешит. Чуя, милый, будь добр. Только не слишком много неси, уронишь, да и не съест малышка. – Съест, Коё-сан, съест. Мы оба это знаем. – Тогда тем более много не бери, – нервно хихикает вслед закрывающейся двери Озаки. А Чуя, с шипением на посторонних огородив чашу с креветками, наливает в полулитровый стакан теперь уже знакомую шипучку. Туда, значит. Ну, теперь он полностью вооружён. Вот только Снежной Демонессы под боком нет, зато имеется огромное блюдо с креветками и очень восприимчивый к антигравитации стаканчик. Нет, c крышкой, конечно, вот только она сравнительно легко может отлететь. Импровизация? Импровизация. – Ограждённая, ограждённая «птица» в клетке. Ноги становятся легче, Чуя покрепче перехватывает провизию и несколько рвано выдыхает, стараясь искажать пол и, но уже чуть позже, стены не слишком заметно. Коё-сан не одобрит, а Мори ещё и накажет. – Когда же ты выпорхнешь? Не смотри вниз. Вверх, вверх, вверх. – Ждать ли до рассвета? Вон оно, почти чистое ночное небо. Виднеется из-за плохо закрытой дверцы. – Цапля и черепаха… Поскользнулись. Чуя позволяет себе тихий вскрик, когда на секунду теряет контроль над способностью. Но быстро замолкает, стараясь скорее перейти к финалу считалочки. И своему недолгому, но мучению. – Кто же у тебя за спиной? – Да никого. – Нет, Чу-кун, ты не понял, – мотает головой Кёка. – Это считалочка такая. Я когда-то слышала её, но применения не нашла. – То есть сейчас ты, – как-то неуверенно указывая на себя, мигает Чуя. – Ага. Кто знает, вдруг, думая о ней и используя свою способность одновременно, тебе будет легче к своей силе привыкнуть. И улучшить её, конечно. Но это позже. – Какая ты умная и заботливая девочка, – смеётся тут же Чуя. Но всё же просит повторить слова. Накахара счастливо выдыхает, следом вдыхая свежий (но по-прежнему городской) воздух. Да уж, управлять пирожными куда легче, проскальзывает секундная мысль, с которой трудно не согласиться. Точно так же нетрудно найти заначку Кёки, которая на самом деле Чуи, и уместить рядом с ней и новое добро. Чуя решает всё же вернуться в залу, да заодно прихватить в своей комнате пиджак – ветрено и даже несколько прохладно тут, не самая лучшая погодка. Но раз Кёке нравится, то он потерпит. – Именно поэтому нельзя совать пальцы в розетку, – поучительным тоном завершает некую речь Коё, а Кёка согласно и понимающе кивает, ещё раз осматривая две косички в зеркале. – Спасибо, Коё-сан. – Без проблем, милая. Озаки хочет добавить что-то ещё, но в дверь начинают настойчиво стучать, даже особо не размениваясь на извинения и уважительный тон. Только несколько людей могут вести себя так грубо с Коё, недовольно фыркает себе под нос девочка, прячась за наставницей. – Мори-сан, что-то случилось? – настороженно интересуется Коё, отворяя дверь. – Случилось. И, боюсь, не особо хорошее, – вероятно, он действительно раздражён, раз даже Элис смотрит куда-то в сторону. – Мы провалились не только с охраной, теперь нужно разгребать. И лучше как можно быстрее, пока проблему заметило не особо много людей. Коё устало выдыхает, оборачиваясь к воспитаннице и целуя ту в макушку: – Можешь поискать Чую в зале, но, если его там не будет – сразу сюда и лучше всего под замок, где аптечка помнишь. И уходит вместе с Огаем. Кёке даже стало интересно, что же вызвало столь кислую мордашку у Элис, но взгляд девочки, хоть и брошен был искоса, вполне чётко говорил «не лезь». А Кёка и не собиралась. У неё ещё есть дела. Дело. И это дело выглядит несколько забавно среди ухоженных деловых мафиози: с пиджаком, перекинутым через плечо, неровной и очевидно мешающейся чёлкой и недовольно-усталым взглядом. – Есть какая-то проблема. Чуя поднимает (ан нет, опускает) взор на Изуми, в непонимании сводя брови. – Расскажу на крыше, тут неуютно. И вообще не располагающе людно, – уже шепотом добавляет Кёка, хватая названого братца за руку. Тот только пожимает плечами, в последний раз оглядываясь на помещение и ускоряясь. – Помнишь про восточное крыло и охрану? – принимая шипучку и хватаясь за блюдо с креветочками, начинает Кёка. – Допустим, – Чуя больше сосредоточен на том, как бы открыть эту злочастную бутылку, но всё же слушает. – Похоже, ситуация ухудшается, потому что я здесь только из-за Мори. Который увёл с собой Коё-сан. Ох, Мори. Он у них у обоих вызывает отвращение, а в комплекте с возможной (очередной, но кого это волнует) опасностью для Коё – ещё и страх. – Хочешь, чтобы мы зачистили это всё сами? – Ага. Как и в тот раз. – В тот раз людей было чутка поменьше, да и с нами были Гин и Рюноске, – ворчит куда-то в сторону, всё ещё не в силах отковырять пробку. – Точно. Это же их ты высматривал сейчас, да? – щёлкает пальцами Кёка. – И тебе будет легче открыть, если снимешь перчатки, они у тебя несколько скользкие, – детские жестикуляции. – Как улитки и прочие слизняки. – А, точно, – отвечая, кажется, на все заданные и незаданные вопросы, пыхтит Чуя. – А ты почему так активно старалась съесть улитку? Кёка переползает к нему за спину, стараясь спастись от ветра и продолжая сюрпать шипучкой. – Там было блюдо с улитками, а Коё-сан однажды говорила, что их мясо – очень полезное. Вот я и решила попробовать. А потом прибежали вы и начали на меня почему-то возмущаться. – Хей, у тебя с собой тот кинжалик? – будто бы не слушая (ну да, конечно), оборачивается Чуя. – Ага. Только не сломай, пожалуйста. – Никогда. За спиной уже Кёки раздаётся победное хмыканье, ответом на которое она слабо улыбается. И задирает голову, любуясь почти безоблачным небом. – Эй, Чу-кун, – произносит через какое-то время. – Да? – Ну, во-первых, ты взял два стаканчика, – снимая один из «слоев» со своего, усмехается Кёка. – Так что наливай в него, а то очень уж забавно выглядит. – Будто бы пить из такой штуки менее забавно, – благодаря достаточно тихо, бубнит Накахара. – Зато удобней, – Кёка знает, что собеседник не увидит того, как она показывает язык, но всё же. – И во-вторых, – мнётся. – Пошли за Гин и Рюноске. Чуя лишь чудом не давится только налитым вином. – Стой, что. – Я сказала «пошли за Гин и Рюноске», – отводит взгляд Кёка. – Раз без них не сможем, значит будем с ними. Да и Гин весёлая, мне без продолжительного общения с ней грустно. Чуя снова поворачивает голову к ней, окидывая непонятным взглядом, но достаточно быстро возвращается в исходное положение. – А давай. – Ура! – после недолгой паузы смеётся Кёка, торопясь перехватить падающие креветки. Чуя полуулыбается, сдувая чёлку с глаз. – Но раз их не было в зале, – резко меняется в лице Кёка. – Это значит, что… – Их не позвали, – завершает Чуя. – Грубо, – синхронно отчеканивают оба, даже не замечая. – Тогда они должны быть у себя дома, да? – Ага. Вот только он через несколько кварталов. А выйти за пределы здания мы, вероятно, даже если и сможем, то… – Сможем, – уверенно заявляет Кёка и выуживает свой телефончик. – А тебе не вредно так часто и бездумно использовать свою способность? – с опаской следит за ней Чуя. – Возможно. Но я уже не та пятилетняя девочка, падающая в обморок после получасовой битвы. – насупилась, эм, семилетняя девочка. – Ну, это да, – с нервным смешком вспоминая тот случай, соглашается Накахара. – Но всё же. – Да я буду в порядке, – настойчивей убеждает Кёка. – Обещаю. Снова гляделки. – О, смотри, смотри, падающая звезда, – хватая подростка за плечи и таки опрокидывая пустое (ну, практически) блюдо, выпаливает Кёка. Чуя прижимает бутылку и стакан к себе и почти медленно оборачивается, едва успевая увидеть хвостик так называемого чуда. – Загадала. А ты? Чуя только мотает головой, а потом снова улыбается. – Уверен, ты загадала и за меня, и за Коё-сан, и за Рюноске, и за Гин вместе взятых. – Ха-ха, ну не без этого, конечно. Тишина, сопровождаемая убыванием содержимого бутылки. – Ну так? – Само собой, да, – благодаря ветру и свежему воздуху, Чуя пьянеет медленнее обычного. Ещё один плюс этого места. – Я почти всё, минуты хватит. Но закончить ему не дают внезапные звуки перестрелки совсем близко, из-за чего стакан выпадает из руки и стремительно летит к асфальту. Хрясь. Накахара в прострации смотрит вниз. – Нет, ну спасибо, конечно, – обиженно выкидывая следом и бутылку (кто-то не вовремя выбежал), ворчит он. – Кёка, давай руку, нам ещё за друзьями заходить. – А что делать с блюдом? – Здесь оставь, сдует рано или поздно. – А шипучкой? Я-то уж точно ещё не закончила. Опять. – Оставь, некогда ведь будет, – стонет Чуя, крепче (но не болезненно) сжимая чужое запястье. – Пошли, пошли. И сама слышишь крики. Шипучка, провожаемая грустным, но быстро переключившимся взглядом, почти случайно выпадет из крепкой хватки и через секунды доживает свои последние шипения. А Кёка поудобней перехватывает чужую руку и стремительно бросается к краю крыши. Как и ожидалось, Чуя и глазом не повёл – только тихо зачитал какую-то молитву. – Прыгаем на счёт три. – Давай-ка без отсчёта, пожалуйста. Кёка пожимает плечами и выхватывает телефончик, уже в прыжке набирая некий номер. Свечение, длиной в несколько мгновений. – Демонесса говорит, что ты тяжелый. – Эй, это была твоя идея! Вы же помните, где квартира Акутагав? – Ага. Вперёд! Опустим последующие несколько кварталов и сигнализаций потревоженных машин, перейдя сразу к окнам нужной семьи. – Впрочем, как и ожидалось, – весело усмехается Чуя, любуясь представшей перед ними картиной. Брат и сестра, укутавшись стареньким пледом и не выключив документалку про птиц, дремали на диванчике и синхронно вздрагивали при каждом порыве ветра из приоткрытого окна. На столике перед ними красовалось уже пустое блюдо из-под, очевидно, конфет. Причём конфет из всевозможных сухофруктов, которые Акутагавы могли поедать пачками. Удивительно. Но не так удивительно, как то, что Чуя и Кёка вот уже с минуту сидят на подоконнике, а их даже не заметили. – Р-расёмон, спокойно, спокойно, – смеётся Кёка, когда к ней таки подлетает нечто разноцветное, собакоподобное и весёлое. Рюноске неохотно открывает глаза, чуть подталкивая плечом сестру. – Случилось что-то настолько важное, что вы покинули званый ужин? Чуя и Кёка синхронно краснеют от появившегося стыда, но Изуми всё же отвечает: – Т-ты не подумай, мы не хотели над вами насмехаться и… – Всё в порядке, правда, – сонно смеётся Гин. – Ближе к делу. – Пошлите драться с мафиози, – обыденным тоном заявляет Кёка. Тишина, сопровождаемая фейспалмом от Чуи. – Зато прямо, – усмехается Рюноске, оглядываясь на сестру. – Пойдем? – Конечно! Кёка, поможешь мне собрать волосы? – Уже бегу! – Три подростка и ребёнок против взрослых и опасных мужиков, – куда-то в воздух бросает Чуя, застегивая пиджак на все пуговицы. – Коё-сан нас убьёт. – Если сделаем всё красиво – то нет, – усмехается Кёка, аккуратно расчёсывая волосы подруги. – Да и Коё-сан же сказалa, что сегодня с нас не спрашивает. – А ты решила этим воспользоваться, – показывает язык в ответ Накахара. – А ты почти без вопросов пошёл со мной. Обезоруживающе. – Итак, все готовы? – Ага! – Да поможет нам Богиня, – выходя вместе со всеми в окно, нервно усмехается Чуя. – Стойте, дайте я тогда и мусор вынесу-у-у, – волочит за собой полный мусорный пакет Рюноске. …Бам. – Не везёт нам сегодня со сигнализациями, Чу-кун! – скрываясь в тенях зданий и весело смеясь, констатирует факт Кёка. – Да нам очень часто не везёт! – затыкая уши, добавляет Гин. И, словно в подтверждение её слов, уже за квартал до нужного здания их встречают раненные, полностью вооруженные и злые… Мафиози-бразильцы. – Ну, приготовились? – вставая в боевую стойку и неосознанно загораживая Кёку, усмехается Чуя. – Да, – синхронно отвечают Акутагавы. И, вероятно, Кёка, но её тихий ответ пропал где-то между лязгом кинжалика и едва различимым треском телефонных кнопок. – Начали. Изуми даже не взвизгнула, когда земля начала зигзагами деформироваться под ногами, а названый брат нездорово смеяться – ей было важнее отпрыгнуть как можно дальше и не попасть под тут же полетевшие пули, одновременно с тем направляя Снежную Демонессу в немногочисленные толпы (какая глупость с их стороны!) мафиози. Её способность вместе с навыками Гин – оружие очень опасное, тем более если нужно просто перерезать не-эсперов. Потому что с эсперами всегда разбираются старшие братья, чья командная работа поражает своим существованием практически каждого, кто с ними встречался. Будь то хоть Коё, хоть Мори, хоть вон тот мужчина, попытавшийся подкрасться к Акутагаве со спины. – Кёка, за своей спиной следи! – бросая кинжал чуть ли не в лоб девочке, кричит Гин, тут же возвращаясь к своему делу. – Прости, – Кёка знает, что до неё эти слова не долетят, но торопится подставить заднюю подножку её атаковавшему. Мужчина теряет равновесие, но быстро встаёт и бросается вперёд, не давая времени перерезать себе горло, ишь какой нашёлся. Кёка легко уворачивается и пинает его, забыв про весовые категории и ожидаемо отскакивая назад. – Тут бы пригодилась Снежная Демонесса, – шепчет едва слышно, рывком проходясь ножом по руке напавшего. Кёка оглядывается на свою способность и с досадой подмечает, что ей сейчас лучше не мешать. А потому снова обращает свой взгляд на теперь троих противников, пытающихся её окружить. Вдох, выдох. Бросок на крайнего, воткнуть нож на уровне кишечника, с силой надавить и откинуть на двух оставшихся. Уклонившегося быстро атаковать, засадив кинжал в грудь и несколько раз покрутив. Скинуть с плеч безвольные руки и отскочить, позволив второму целому пробежать мимо и потерять равновесие. Воткнуть нож в шею, пока есть шанс, и отступить на безопасное… – Ай! – вскрикивает Кёка, чувствуя, как её болезненно схватили за волосы. Тот первый, подмечает Изуми, чувствуя достаточно резкий запах крови. Но он усиливается, стоит Чуе приложить мужчину головой об землю. – Ты как? – следя за разошедшимся Рюноске, спешно интересуется он. – В порядке, – сипло отвечает Кёка, смахивая вырванные локоны с головы, а потом и кровь с кинжала. Чуя кивает, возвращаясь к Акутагаве. А Кёка вновь поудобней перехватывает кинжал, бросаясь в сторону Гин. Бой и не думал заканчиваться, а Изуми некогда прохлаждаться, зализывая несуществующие раны. – Мы все молодцы, – смеётся Кёка, стараясь восстановить сбившееся дыхание. Её растрепавшиеся и чуть-чуть выдранные косы подпрыгнули вместе со своей хозяйкой, едва не задев Чую. – А как иначе, – по-доброму, но несколько устало усмехается он, стягивая с плеч окровавленный пиджак. – Погоди, тут рукав чистый, а у тебя лицо испачкано. Рюноске, и у тебя тоже. Акутагава-старший непонимающе водит ладонями по лицу, взглядом прося сестру помочь. Гин смеётся, протягивая к нему руки и приказывая не шевелиться. – Ну ведь здорово мы их, а? – через некоторое время снова начинает Кёка. – Да-да, – сверяя что-то с часами на руке брата, кивает Гин. – Только долго. Минут двадцать ушло. – Какое долго, – возмущается Чуя, складывая пиджак – потом постирает. – Два года назад у нас на такую толпу ушло бы больше раза в три, если бы мы вообще справились. – Ну, это конечно, – разводит руками девушка, отводя взгляд. – Но всё же… – У нас вряд ли хватит сил на новую партию, – завершает предложение за неё Акутагава, указывая в сторону, куда они первоначально и направлялись. Дружный недовольный возглас и негодующее подрагивание телефона на шее Кёки. – Чу-кун, я больше не хочу сегодня драться, – честно отвечает Изуми, слегка дёргая брата за рубашку. – Поверь, Рюноске и Гин тоже, – вручая пиджак девочке, а её саму беря на руки, вздыхает Чуя. – Стой, а ты? – А что я? Я только разогрелся. – Ты очень глупый и самонадеянный, Чу-кун, – проследив за взглядом Накахары, ворчит Кёка. – И ты не пойдешь туда один. – А что, вы пойдёте со мной? – усмешка. – Нет, ты пойдёшь с нами. Кёка улыбается своей сворованной у наставницы улыбочкой, не предвещающей ничего хорошего. От её вида Акутагавы синхронно вздрогнули, телефончик успокоился, а Чуя замолчал. – Ну, не пойду так не пойду, – отводя взгляд куда-то вправо, бурчит себе под нос. – Вот и отлично, а теперь все на крышу! – подгоняя компанию, вдруг выкрикивает Рюноске. Четвёрка успевает только краем глаза увидеть золотые отсветы (угадайте, чья способность!) и вполне наслушаться криков за то время, пока взбиралась по стене домика. Но на самой крыше недовольно фыркнуть и пропустить вперёд донельзя довольного Чую. Потому что как-то слишком много оказалось здесь врагов. Но что самое главное – они и здесь ведь были, что же тогда сейчас происходит на крыше главного здания!.. – Гин, не дай Кёке повернуть голову, – усмехается через обыденный кашель Рюноске, осматриваясь по сторонам и краем глаза следя за Накахарой. – Как с маленьким ребёнком обращаетесь, вот честное слово, – дуется Кёка, придерживая руки подруги на своём лице. – Специально для тебя я даже комментировать не буду, – наблюдая за издевательством Чуи над мафиози, вздыхает Гин. – Так, нет, я передумал. Гин, выручай, – почти взвизгивает Акутагава, когда Расёмон пропускает одного мафиози и тот успевает подняться выше. Эти бразильцы полезли по стенам! – Я сейчас, – отпуская Изуми, бросается к брату Гин. Кёка смотрит на теперь достаточно облачное небо с нескрываемой усталостью, а протянутую руку Чуи замечает не сразу. – Спать хочу. – Уже скоро, – накидывая ей на плечи пиджак, улыбается Чуя. Кёка кивает в знак согласия, но это больше похоже на клевание носом. – Сейчас помогу ребятам и вернусь, не усни прямо тут. Теперь знакомые голоса говорят громче, но для Кёки наоборот становятся всё более и более монотонными. Кажется, что ещё мгновение – и она провалится в сон на ближайшие семь часов. Нужно отвлечься. Понаблюдать за небом, за бойней. Но что-то как-то неинтересно. Так, подождите. – Коё-сан! – быстро набрав нужный номер, кричит Изуми. Снежная Демонесса ловко лавирует между ещё действующим оружием, по пути к Озаки кромсая врагов. Уже на месте заменяет растерявшуюся способность Коё, защищая их обеих. – Кёка, – по губам читает демонесса, а сама девочка едва догадывается. – Кёка, быстро прячься! Я справлюсь. Рюноске тут же хватает Изуми за руку, оттаскивая за собой к краю крыши. – Сейчас будем прыгать, твоя способность нужнее здесь. Кёка растеряно оглядывается, но видит только кровь и трупы на крыше. Акутагава легко встряхивает её. – Д-да, поняла. Гудок. И вот они уже бегут вместе с Чуей и Гин, а куда – знает только Акутагава-младшая. – Отсюда можно сделать пару поворотов да кривых линий и вуаля – мы уже в нашем районе. А потом добежать до практически конца и уже дома, – усмехается и тяжело дышит Гин. – Ну и слава Богине, – снова взяв на руки засыпающую Кёку, выдыхает Накахара. Удивительно, он почти не оборачивался назад. – Эй, мы же можем ненадолго остаться у вас? – Всегда, – синхронно отвечают Акутагавы, бросив мимолетный взгляд на девочку. – Спасибо, – благодарно усмехается Чуя, а Кёка только шепчет что-то неразборчивое. В так называемый дом возвращаться пока что опасно и чуть ли не запрещено (Коё-сан довольно ясно намекнула), так что полуночёвка с единственными друзьями – вполне приемлемый вариант. – Только сменной одежды по размеру я вряд ли найду, – через какое-то время виновато бормочет Гин. – Ничего, уладим, – Чуя только теперь замечает, что белая рубашка сестры уже давно не белая. Да и его с Гин костюмы чистотой не блещут. Недолгий взгляд на Рюноске. Это ткань такая или кто-то тут ведьма? – И то и другое, – чуть не врезаясь в столб, гримасничает Акутагава. – Моргни два раза, если спишь, – машет перед лицом Кёки Чуя, сидя вместе с ней у окна. Прямо на полу. Эх, как хорошо, что Гин (и уж тем более Коё-сан) их пока не видит. – Не сплю, – разлепляя веки, бормочет Кёка. После того, как её заставили принять ванну, тяга ко сну как-то приуменьшилась. Совсем чуть-чуть, но всё же. Хотя, причиной может послужить ещё и то, что лёгкая дрёма по дороге на квартирку уже восполнила её силы. Удивительная девочка, думает Чуя. – Не люблю лето за то, что светает рано. Вот недавно я загадывала желание на падающую звезду, а сейчас морщусь от вида рассвета. Чу-кун, вы с Коё-сан можете выключить солнце? Ну ещё хотя бы на часок. Удивительная. И по-своему странная. – Солнце здесь только ты, – усмешка. – И сама скоро вырубишься. – Неправда! – вяло ударяя брата по плечу, показывает язык Изуми. – Кстати, Гин скоро… – Вы почему на полу сидите, идиоты?! – Ребят, я честно пытался её задержать. Рюноске снова скрывается на кухне, а Гин очень злобно наступает. Чуя первым переползает на диванчик, а Кёка лениво тащится за ним, открывая и закрывая рот. Но всё же спрашивает. – Упади у вас на глазах падающая звезда, что бы вы загадали? Акутагава-старший застывает на пороге комнаты, а Гин – почти в самом центре. – Это и тебе касается, Чу-кун. Ладно, онемели все подростки в комнате. – Я думаю, – нараспев начинает Гин. – Мировое господство, – синхронно отвечают Чуя и Рюноске. Чуя ещё и стукнулся кулачком с подлетевшим расёмоном. – …Безнаказанно покачаться на стуле и не продырявить пол, – завершает Гин, окидывая друзей раздражённым взглядом. – Гин, у тебя слишком невинные желания для мафиози. – Тебе вообще семь лет, Кёка, о чём речь! Тишина. – Мы не досмотрели документальный фильм, – вдруг щёлкает пальцами Рюноске, переводя взгляд куда-то за спину. – И нужно набрать ещё печенья с мармеладом. Кёка, поможешь? Девочка согласно кивает и, почти ни разу не споткнувшись, подбегает к другу. Чуя принимается изучать пульт, а Гин отвечает на его редкие вопросы, таки закрыв окно и облокотившись на спинку дивана. – Аккуратно, не бери так много, – выхватывая из рук Изуми переполненное блюдо, вздыхает Акутагава. Но тут его взгляд цепляется за чистые волосы, что практически под ухом Кёки наполовину отсутствуют. – Это тебе тот мужик выдрал? – Ага, – ощупав то место, просто отвечает Кёка, но вдруг её глаза наполняются осознанием. – К-Коё-сан меня убьёт! – Тихо-тихо. Не убьёт. Может, максимум тренировку выдаст жестокую. Но не убьёт. Успокоил, спасибо. – Н-нет, не плачь, не плачь, – судорожно оглядываясь на дверной проём, бормочет Рюноске. И тут в голову к нему приходит просто прекрасная идея. Он протягивает руку к подставке для ножей и выуживает один из самых маленьких. – Слушай, ты ведь и сама понимаешь, что тебе с такой причёской неудобно. Гин вон волосы собирает. А ты не очень. – Коё-сан… – Коё-сан здесь нет, – максимально вежливо прерывает её Рюноске. Кёка задумывается. Но потом всё же разворачивается к Акутагаве спиной, снимая резинки с ныне просто хвостиков. – Только не убей меня. – Никогда. Расёмон, цвета розовой пижамы Рюноске, одним резким движением откусывает все локоны, что опустились ниже плеч. Кёка только вздрогнула. – А теперь подправим тут и там, – опускаясь на колени и аккуратно срезая лишнее ножом, напевает Акутагава. – Всё. Я конечно в модельные стрижки не умею, но всё же. Зеркало, повешенное зачем-то на холодильник, явило Кёке поражённую девчушку, чьи теперь недлинные пряди лишь изредка спадали на лоб и глаза, но это вполне уладит вечно носимый ободок. Кёка молчит, Чуя и Гин за той стеной активно спорят об аппендиксе. – Спасибо, – мимолетно обняв подростка, Кёка хватает ранее у неё отнятое блюдо и гордо шагает в гостиную. Рюноске идёт за ней со стаканами и пачкой сока. А потом снова использует расёмон, но уже чтобы закрыть упавшие челюсти сестры и друга. Потому что Изуми только присела на диван рядом с названым братом, поставив блюдо на столик. – Кёка, ты, – отходит первой Гин. – Да-да. А теперь давайте приступим к просмотру. Вот, вы уже и на нужное место отмотали, – проходя к диванчику и отбивая себе место, зевает Рюноске. – Гин, сядешь мне на колени, тут места не осталось. – Э, нет! Гин сядет на колени ко мне! – Кёка, милая, лучше это я тебя на руки возьму. – Э-эй, Чу-кун! – Хватит ерзать, иначе Гин рядом с тобой не уместится. Кёка успокаивается и устремляет взор на экран, с которого на неё кричит красный ара. Красивая птичка. Телефончик Кёки, лежащий на том же столике, подрагивает. Девочке хочется извиниться перед Демонессой и выпустить её смотреть на птиц вместе с ними, но сперва читает новое сообщение. Мы всё уладили. Передай Чуе и Акутагавам спасибо. Ну и себе. И практически тут же приходит следующее. Спокойной ночи, дорогая. Куда пойдёте с Чуей завтра пришлю утром… Люблю вас. Кёка улыбается и быстро печатает ответ, откладывая телефон и наконец засыпая: Спокойной ночи, Коё-сан. Люблю вас. Чуя, Гин и Рюноске едва ли не синхронно хихикают, сильнее заматывая девочку в плед.

Спокойной ночи, Кёка. Мы тебя любим.