****
Проститутка это дешево. Очень дешево – брать деньги не столько за секс даже, сколько за эмоции. Быть такой, какой захочет клиент. Сейчас – клиентка. Она, наверное, красивая женщина. Одетта силится запомнить её лицо, но никогда не получается. Одетта, имя стройной белокурой красавицы, которой всегда мечтала быть полная черноволосая девочка, раз за разом пересматривая мультик. Стройной стать не получилось, белокурой тоже – все попытки перекрасить волосы только портили их, и очень быстро появлялись предательские черные корни. Одетта, имя-насмешка, имя-маска, воспоминание о детстве. Как ни странно, с клиенткой Одетта чувствует себя больше принцессой, чем с клиентами. И это больно. Первое, спокойное: – Обними меня. Одетта привыкла, даже не пытается раздеться полностью, она знает – клиентке это не нужно. А что нужно? Побыть с ней? Это извращенно напоминает обычную пару – «муж», вернувшийся с работы в день зарплаты, ждущая его «жена» в нижнем белье. Теперь они идут в комнату, чтобы полежать в обнимку, возможно, обменяться парой фраз. Не хватает только телевизора. Какого-нибудь романтического фильма, который включили не затем, чтобы смотреть. Одетта смаргивает слезы. Клиентка не замечает. Или делает вид, что не замечает. Это милосердно с её стороны. Тепло женского тела через одежду успокаивает – потому что через одежду. Одетта не знает, выдержала ли бы сейчас прикосновение к обнаженному телу. Но клиентка никогда не раздевается сразу. Дает им обеим привыкнуть. Возможно, тоже тешит себя какой-то иллюзией – вроде того, что это обычные нормальные отношения. Иногда она почти все время молчит. Но, видно, не сегодня. – Кажется, я встретила девушку, – говорит негромко, и сердце Одетты невольно сжимается. Это неправильно, несправедливо, нечестно – но с чьей стороны? Сердцу ведь ничего никогда не обещали. Одетта пытается сделать вдох и молчит. – Ты даже не представляешь, что это для меня значит, – голос становится громче, пронзительнее, чем обычно, и Одетта с пронзительной же ясностью вспоминает имя: Анна. – Девушка, которую я могу любить. Она очень красивая, просто совершенная. Я всегда боялась любить совершенных, а сейчас почему-то нет. Хочешь, покажу фотографию? Одетта молчит. Ни да, ни нет. Только сердце отчаянно выстукивает «нет-нет-нет». Но Анна, конечно же, слышит только собственное сердце. Выпутывается из покорных объятий Одетты, идет в коридор за мобильным телефоном. Вернувшись, падает на диван с бесцеремонностью хозяйки. – Посмотри... – Анна включает телефон и поворачивает его, небрежно, торопливо, не думая о безопасности. – Вот она. Правда, она совершенна? Совершенна. Хорошее слово, подходящее. Совершенная кукла Барби из того самого детского мультфильма. Светлые волосы, стройность, огромные глаза. Пустые глаза – во внезапном приступе злости кажется Одетте. Кукла. Глупая кукла. Но спустя мгновение приходит мысль: «А ты-то кто?». Вдох-выдох. Вдох-выдох. Глупое сердце. Анна даже не удивляется молчанию. Наверное, и не ждет слов, думает, что Одетта по умолчанию со всем согласна. Такая же кукла, просто подешевле, подоступней. Когда ничего лучше нет – и такая сойдет. Анна листает фотографии – сколько же их там? – и что-то говорит. Одетта почти не слышит, хотя старается слушать. Машинально. Будь хорошей девочкой, не перебивай других, не показывай, что тебе неинтересно. Будь хорошей девочкой – даже когда ты проститутка, купленная и оплаченная. Будь хорошей девочкой, даже когда ты... плохая? Одетта знает, где лежат деньги. Встает, тихо, стараясь почему-то не шуметь, выскальзывает в коридор. Анна, кажется, даже не замечает. Увлечена своей совершенной. Одетта пересчитывает деньги. Все на месте. Ни одна купюра не потерялась. Почему-то кажется ужасно неправильным удержать хоть что-то «за моральный ущерб». Одетта не думает, что эти деньги очень нужны ей самой. Бьется в висках желание отдать все – и забыть. – Ты?.. – Анна все же реагирует, когда Одетта заходит обратно в комнату. Смотрит вопросительно. Одетта аккуратно кладет на её ладонь купюры и молчит. Проходит несколько томительных секунд. – Понятно, – наконец, Анна вздыхает, рассматривая деньги. – И то верно. Ты же натуралка до мозга костей, удивительно, что вообще так долго меня терпела. Возьми обратно, за моральный ущерб, – протягивает ладонь. Одетта мотает головой. – Нет. Ей хочется сказать «нет» на все слова Анны, но получается только так. Обрывисто. Словно действительно все дело только в деньгах. Анна молчит. Сначала смотрит на нее, потом отводит взгляд и уходит в коридор. Одетта выглядывает из комнаты только через несколько минут, когда все звуки стихают – чтобы закрыть за ней дверь. Деньги лежат на столике у двери.****
Пару недель Одетта ищет Анну по социальным сетям. Находит, в результате, через Инстаграм её совершенной. Как ни странно, Одетта лучше помнит это кукольно красивое лицо, чем лицо Анны. У них нет ни одной совместной фотографии. Статус Анны ВКонтакте... нет там никакого статуса, Одетта несколько раз пересмотрела её страницу. Кажется, выучила наизусть каждую букву. Ни в одной социальной сети не указано, где живет Анна, но Одетта, в конце концов, находит, где она работает. И даже рабочий график. Подкараулить у рабочего места, конечно, не так просто. Но надо попытаться. Надо. Деньги Анны так и лежат, никуда не потраченные, Одетта только перехватила их розовой резинкой для волос. Но сама на встречу одевается очень прилично – темно-синие джинсы и свитер тоже синий, но другого оттенка. Ей даже хочется быть серой мышью, хочется ничем не напоминать Анне проститутку в черно-красном белье. Поймать Анну удается только в третий раз. В том же приличном свитере, закрывающем почти до ушей. Все настолько иначе, что Анна смотрит так же вопросительно, как в их последнюю встречу. Затем уточняет: – Одетта?.. – Меня зовут Нюша, – произнести совсем-совсем тихо, чтобы было не настолько понятно, какое волнение вызывает само звучание этого имени. Нюша-хрюша, толстая, как свинья. Детские звонкие голоса так отчетливы, словно это не воспоминание, а реальность. Невольно сжать деньги в руке, ища в них успокоение. Но покоя нет. То, что тебе платят за секс, не значит, что тебя любят. Разжать пальцы и протянуть деньги Анне. – Это твое. И снова мучительная пауза, пока Анна не берет деньги. На этот раз все-таки берет. И даже пытается что-то сказать, но Нюша уходит почти сразу же, переполненная чувством облегчения. Когда-то гадкое имя, уже непривычное имя, собственное имя – все еще ощущается на губах. Нюша. Уменьшительное от «Анны».