lullaby of woe

Слуги застёгивали на нём тонкие латы - которые, наверняка, в случае опасности абсолютно ему не помогут. Не те существа живут в проклятой роще. Что Кунхан делает в канун своих 20? Пытается не отключится от страха. Ну, ладно, все не так плохо. Молодая кровь все ещё запускает потоки адреналина и самомнения - и ему удаётся не позволять дрожать голосу и держать осанку - в конце концов это он тут следующий король, надо соответствовать. Понимаете, их королевство было абсолютно замечательным, но даже учитывая все красочные и цивилизованные традиции, на подобии украшения домов цветами на день плодородия - сохранилась с древних времен одна тёмная и мрачная. Нарушить которую представлялось чем-то совершенно противоестественным. За порогом королевства была роща, в которую никогда не пробирался свет - тот обходил её, словно той никогда не существовало. (Ни для мира добра в любом случае) Их мир был магическим, безусловно - магия струилась из каждого дома, лавки и листьев, опадавших с деревьев. Однако, королевская линия всегда была нетронутой магией - или её извлекали с помощью ритуала, или кропотливо подбирали пару наследнику. Потому что считалось, что люди с магией не могут беспристрастно править магическим миром; а ещё так же считалось, что они не подвержены тёмной магии и внушению. В теории. Кунхан тяжко вздохнул. Именно эту неподвластность темной стороне по традиции приходилось доказывать только вступившим в свои 20 будущим правителям; показать что груз всего королевства на его плечах будет лежать непоколебимо и достойно, а что самое главное - он груз это выдержит. Если Кунхан хоть кое-как смирился с предстоящей огромной ответственностью, то роща все еще его пугала до мурашек по всему телу. В детстве, когда он играл с детьми королевских слуг, они собирались в амбаре и, закрыв все двери и занавесив окна, рассказывали одну за одной холодящие истории про проклятую рощу, название которой даже мудрецы боятся дать, вдруг разгневится. Кунхану потом ночами абсолютно не спалось, а когда он закрывал зрачки в огоньки свечей ему казались пугающими сгорбленными силуэтами, что пришли по его душу. Принц сглотнул - не один он волновался, мама тоже. Её руки дрожали, когда она поправляла его плащ из синего бархата. - Всё будет хорошо, малыш, - успокаивала она скорее себя, чем Кунхана, - не забывай поддерживать священный огонь в факеле и все будет хорошо, он будет отпугивать всю... нечисть. Опять же, в теории. Он кивнул, скорее желая уже отправится в эту рощу, пережить ночь и навсегда забыть о ней как о страшном сне.

***

- Ну как, еще не хочешь падать в обморок? Ты ведь это у нас любишь. Оруженосец ЯнЯн единственный, кто позволял себе так с ним разговаривать - потому что по роковой случайности лишь ему было знакомо насколько неловким и неряшливым может быть наследник престола. Он стоял с подготовленным серебряным мечом и небольшим набором королевских стилетов - тонкие и изящные, с выкованным гербом его могущественной семьи. - Просто скажи мне, что никто раньше в этом чертовом лесу не умирал. Оруженосец улыбнулся во все тридцать два, складывая руки на груди. - Ну тогда мне придётся врать, что Лекс Третий вовсе не погиб в свои 20– ЯнЯн всегда умел его успокоить. Кунхан тяжело вздохнул и взял из чужих рук стилеты, с которых маленькими искорками магия струилась. - Руны? - Твои нелюбимые, холода. Логично, учитывая население того...места. Не нечестивые же наносить - что между прочим были Кунхановы любимые. Видя крайне взволнованное выражение лица принца, ЯнЯн тяжело вздохнул и притянул его в крепкие объятия, похлопывая рукой по облаченную в жёсткую ткань спине. - Все буду хорошо, Дери. Ты справишься, ты же ведь очень много готовился для этого момента. Кунхан ничего не отвечает, утыкаясь оруженосцу в шею и вдыхая знакомый запах металла и крови. *** - И запомни, некоторые звери могут показаться тебе совсем человечными; но не стоит им доверять - не всегда все дела с ними решаются взмахом меча, а я знаю ты любишь им махать, - укоряюще добавляет королевский советник, - и никогда, слышишь - никогда ничего не обещай - даже если сделка равноценная; поверь, не стоит это того. Тяжелее всего было прощаться с Тэном - потому что он был единственной ниточкой к спокойной жизни в королевстве перед входом в рощу - именно он как советник нынешнего короля, обладающей магией, должен был дать наставления и указать путь. - Ага, - он даже не попытался скрыть унылость в голосе, всё равно для Тэна он всегда был открытой книгой. Тэн похлопал его по плечу и обнял бы, наверняка, потому что Кунхан скорее на запуганного щенка был похож, ежели на будущего правителя - но они оба были на конях, а слезать смысла не было. Кунхан смотрел в глубину ссохшегося леса, чувствуя холодящий страх расползающийся по всему своему нутру. Тэн взглянул на наручные часы. - Так, пора. Наследник смиренно направил лошадь прямо ко входу, не попрощавшись с советником - чем быстрее он начнет, тем быстрее закончит. *** Неожиданным было то, что в роще был ветер. Ожидаемой была - абсолютная и непроглядная темнота, а так же приятным бонусом - ощущение того, что за ним следят. Кунхан планировал обосноваться в более-менее спокойном месте, развести костер из священного огня и просто смирно дожидаться рассвета, считая пальцы на руках. Меркурия, коня, жалко было. Он, словно обезумев, убежал в глубины рощи, опрокидывая Кунхана на землю. Хорошо хоть ничего не сломал - иначе бы был совсем легкой добычей. (Хотя не то чтобы сейчас он хоть чем-нибудь защищён от местных) Ветер нёс шёпоты, пробирающие насквозь латы своими словами запретной магии, Кунхан крепче перехватил факел; а когда понял что ветер вот-вот собьёт пламя - чертыхнулся и было уже потянулся, чтобы хоть как-то спасти от сильного ветра огонь, хотя понимал что уже не успеет— Небольшие ладошки надежно окутали пламя, защищая его. И они абсолютно точно не принадлежат Кунхану. Тот совсем забыл дышать от страха, окутывающего все его тело и заставившего замереть подобно напуганному кролику; он медленно поднял глаза, уже выдумывая возможное отвратительное чудовище представшее перед ним. - А где спасибо? Это было совсем не чудовище - перед ним стоял юноша, невысокого роста. С совершенно нечеловечески красивым лицом - Кунхану даже показалось, что его внешность затмила воспеваемую генетическую красоту его семьи: подсвечиваемые факелом блестящие безумно глубокие глаза, словно две пропасти, точеные скулы и совершенно идеальные губы. Он выглядел абсолютно не угрожающе в полупрозрачной, сползающей с плеча тунике - и Кунхан оторопело моргал, пытаясь соотнести образы выстроенные в его голове с реальностью. - Давно к нам принцев не посылали, - прошелестел он вместе с ветром, - тебя проводить к безветренному месту? Он наклонил голову словно диковинный попугай; маленькая прозрачная подвеска рассыпалась искрами от попавшего луча света на нее. Кунхан сглотнул - стоящий перед ним был слишком очеловечен и казался слабым для одного из этих монстров - с другой стороны Тэн говорил ему опасаться абсолютно всех в этой роще. Возможно это один из сирен/нимф/видений, что должны вести путников в глубины рощи, чтобы те остались там навсегда. - И-извини. Он мягко высвободил свой факел из рук существа и зашагал слишком быстро, не оборачиваясь. *** Конечно, он чувствовал как тот юноша следовал за ним по пятам, его голос шепотом передавался по ветру, а глаза сверкали из-под каждой коряги и пня. Кунхан сглотнул: прошло два часа и он пока неплохо справляется, учитывая что по дороге ему попался один из самых безобидных существ. Он развел костер в небольшом овражке и уже было хотел сесть поблизости и досиживать своё время, безуспешно игнорируя шепот темных сил; но услышал песню. Песню, слишком знакомую, чтобы игнорировать. Кунхан помнил её версию голосом матери и звуком струн старой лютни, что пылилась в углу его детской комнаты. «Птицы затихли к ночной поре, одна лишь в тревоге томится душа, гулей страшась, приведений и ведьм» Голос пробирался прямо внутрь сознания, укутывая странным теплом - но больше всего Кунхану нужно было понять как песню его матери могли знать в эти проклятых местах? Он осторожно вытащил из ножей свой серебряный меч и взмахнул на пробу несколько раз, крепко держась за рукоятку: вот так он чувствовал себя намного спокойнее; совсем другое дело. Наследник престола пошёл на голос по тропинке удивительно ярко освещенной луной; он уже привык к выглядывающим глазам из-под кустов; намного быстрее привык чем ему хотелось бы. «Закрой глаза, дорогая куколка моя, лежи неподвижно, безмолвно, не плачь» Голос этот был чище родника и брал все ноты, что не могла взять его мать - этот голос был не родной, но он чувствовал, как очаровывается собственное сердце и одновременно ужасается. Кунхан крепче сжал свой меч в руках. Дорожка вела к пологому обрыву, окутанному невероятного пурпурного цвета растениями - именно так рисовали в книжках со сказками несуществующие цветы папоротника. Укутываемое этими цветами вальяжно сидело то существо, что он встретил ещё рядом со входом в проклятую рощу. «Ведь ведьмак, храбрый и смелый, за золотую монету, изрубит, изрежет, проглотит тебя целиком» Кунхан направил меч на сидящую фигуру, который в любой момент перерезать глотку нечисти. - Принц, а вы знали что эта песня об одном из нас? Подала голос нечисть и даже не повернулась к нему головой, продолжая смотреть на полную луну; его хрупкие плечи просвечивались из большой туники - глаза наследника непроизвольно очертили линии его худого тела. - Почему люди в королевстве поют о судьбе «нечисти»? Неужели они горюют о нас? Очевидно, существа были вполне в курсе происходящего за пределами их земли. Кунхан за 5 метров медленно обошел недвижимое существо, чтобы взглянуть ему в лицо и получить ответ на волнующий его вопрос; но снова оказался замершим: луна безумно абсолютно подсвечивала небольшое, красивое лицо; а тени отбрасываемые пушистыми ресницами, что снисходительно прикрывали глаза, заставляли дыхание сбиваться. Кунхан так же медленно, осторожно подошёл к невозмутимо сидящему существу и кончик меча, что был идеально наточен ЯнЯном, направил на незащищенную худую шею напротив. - Откуда ты её знаешь? - спросил он хриплым голосом, и чтобы прибавить силы своему слову дернул мечом в опасной близости от нечестивого лица. Существо смотрит на него всё так же благосклонно, словно это не он тыкает в него серебряным мечом. - Эту песню пела твоя мать, чтобы ты быстрее заснул, - просто отвечает он, увлажняя свои губы языком, медленно проходясь по краям, от чего Кунхану даже как-то дурно становится. Его губы блестят слишком завораживающе и мешают сконцентрироваться. Чёрт. - Откуда ты з-знаешь? - все ещё пытается добраться до истины Кунхан. - Интересный вопрос существу из, как вы его называете, «проклятой рощи». Спеть ещё раз? - Нечисть не делает ничего просто так. Замолчи. - Я люблю петь. И даже если ты не хочешь этого я все равно спою. Когда его рот раскрылся, чтобы снова выдать красивую мелодию, Кунхан нервно коснулся уголком клинка его шеи - из-за чего существо недовольно фыркнуло и раздраженно дернулось, выбивая клинок из рук. - Не смей открывать свой рот, грязная тварь, - прорычал Кунхан раздраженно, выплескивая всё накопившееся эмоциональное напряжение за все время пребывания в этом треклятом месте. Он достал стилет из боковых ножен и схватил существо за плечо, случайно стягивая воздушную ткань - очень сложно было не отвлечься на то какой бархатной кожа была у него; но мотивация об убийстве нечисти и избавлении от главной из проблем его тут пребывания - была сильна. Он опрокинул существо прямо на ковер из пурпурных цветов - было не сложно, тот был тонким словно сделан из хлопка - и уже во второй раз за ночь приставил лезвие к его горлу. И остановился. Кунхан никогда никого не убивал, и даже сейчас, возвышаясь над очевидным злом рука у него закаменела. Как же он собирался стать королем? Ведь это была обычная рутина для правителя - перерезать горла предателям и неугодным. Нечисть улыбнулась. Хитро, знающе и томно. - Не можешь, да? Его горячая рука легка на Кунханову, что до вспухших вен сжимала рукоятку. - Что же королевство ждет в будущем, если его король боится убить самое низшее из всех существ - порождение зла? Он повел руку Кунхана с клинком, что был в паре миллиметров от его кожи вниз по своему телу, распарывая тонкую перевязь туники - и чем ниже шёл клинок, тем сильнее он изгибался, дугой отрываясь от ковра цветов. - Но ведь это не так уж и плохо, да? Он дернул плечами, так чтобы туника окончательно сползла вниз по его отчетливо видным ключицам и худым плечам. Кунхан все ещё не мог двигаться, разрываемый адреналином и страхом; а ещё он не мог отвести взгляд от белоснежной плоти перед собой, разъедаемый слабостью собственной и возбуждаемый ею же. Словно нечисть из этого проклятого места понимала его лучше всех на свете. Он совсем и не заметил, как из его рук изъяли клинок. Большие глаза принца округлились, когда ладонь нечисти коснулась его щеки нежно-нежно, легче перышка: - Твое сердце чисто и невинно; не было ещё более сострадательного в королевском роде, - он прошептал ему на ухо, касаясь губами эрогенной зоны, заставляя низ живота сладко напрягаться, - народ увидит какой ты чуткий и добрый правитель. Его мягкие слова, казались слаще мёда, и Кунхан тонул в них, совершенно не желая сопротивляться; и когда чужие ладони нашли себя в его густых чёрных волосах— - Они будут восхвалять тебя, кричать «Вон Кунхан, Вон Кухан- —обхватив существо за тонкую талию, он резко прижал к себе горячее тело утыкаясь губами в местечко между шеей и плечом, зубами касаясь выпирающих костей; так чтобы ни одного миллиметра между ними не осталось - словно сорвался с цепи ожиданий его королевской семьи. Принц закатил глаза от сладостного трения. - Вон Кухан... - громко, словно на всю проклятую рощу, но так сладко и тонко, простонало существо, что Кунхан сам не спустил чуть в штаны; парень закинул на него и провёл ладонью вниз, кончиком ногтя разрешая крепления лат - у Вона чувство самосохранения словно усыпили и он лишь безропотно подставлялся под чужие руки, что обещали несметные удовольствия. *** Они остались на той же поляне в цветах; на груди Кунхана покоилась шелковистая макушка и он гладил её все еще пребывая в какой-то блаженной прострации: - Ты же вернешься ко мне, мой король? У Кунхана в голове от «мой король» в голове замыкает и он ничего находит себя завороженным шепчущим: - Да. Да. Существо улыбается, искренне, отчего сердце колотится у Кунхана, будто вот-вот откажет. Он целует его под челюстью, чтобы юный король не заметил, как маленькая змейка выползает из его кожи и окутывает чужую шею и растворяется, закрепляя негласный контракт. Существо шепчет так тихо, что его не слышит даже Кунхан: «конечно, ты вернёшься, ведь больше у тебя нет выбора». - Но как я найду тебя без имени? - спрашивает нервно Кунхан, не отводя взгляд от прекрасных черт. - Меня зовут Сяоджун. Его имя жжётся на кончике языка и теплом разливается по всей груди, таким же образом зарождается на горизонте рассвет. Больше люди не будут горевать о нечисти - им следует волноваться за самих себя.