Клубника.

Боль прожигает левую ногу в области бедра. Эта противная, острая боль распространяется по всей конечности, заставляя Эриха шипеть от досады. Он знал, он слышал крики где-то сзади. Стремительно приближавшиеся, не дающие шанса уползти, уковылять прочь с пулей в бедре и раной в душе. - Будь все проклято! - выругивается Эрхард, прижимая левой ладонью ранение, дабы как-нибудь уменьшить свои страдания. Кругом - почти прямая равнина с элементами редких чащиц. Клубника там. Ещё зелёная, но уже крупная, готовящаяся наливаться краской и соком. Свернув к одной самой близкой роще, где деревья стояли нечасто, покачиваясь под беззаботным ветерком, свободно гуляющим по просторам, немец укрывается за парой кустов с приторными цветами, прекрасно зная, что враги его увидели. Проклятье... "Ребекка" остался далеко, с ним первый штандарт, а второй... Второй помят и рассыпан. А его оберфюрер сейчас совершенно один. Раненный. Толстый ствол дерева послужил отличной опорой и временной защитой от громких, но медленных, понимающих, что жертва не скроется, людей. Эрхард вновь тихо выругивается матом на немецком с своим грозным, рычащим акцентом. "Легко не дамся! Утащу на тот свет хотя бы парочку!" Оберфюрер протягивает руку и достает из поясного чехла Walther Р38. Два патрона. Девять миллиметров. Как раз на двоих. "Я живым им не нужен. Слишком опасен," - расползается ухмылка по лицу оберфюрера. Хоть чем-то это будет выгодно. Вместо мёртвого себя и одного врага - мёртвый он и два врага. Слышен рёв резины. Совсем близко. Мягкая земля с шорохом рассыпается в стороны под натиском мощных шин. Эрих-Вольфрам аккуратно опирается правым плечом о дерево, выглядывая. Видны уже две машины. Солдатов в каждой - не менее трёх. Каждый вооружен если не пистолетом, то хотя бы охотничьим ножом. Эрхард невольно опускает взгляд. Прямо под ногами кустики клубники - совсем зелёной, но уже крупной. Нагнувшись, немец срывает маленький стебелёк с трёмя листиками и парочкой плодов. А запах какой... Гул машин уже рядом. Пара пуль пролетели мимо, ещё несколько с треском врезались в ствол. Да, не особо метки солдаты. Впрочем, проезжая по земле, где машину постоянно покачивает, сложно с точностью выстрелить. Даже сам Эрхард в такой ситуации выстрелил бы не лучше... Оберфюрер вновь рычит от злости. Неужели всё же так быстро, так рано и так легко он умрет? - Стрелять на поражение! - кричит один из противников, а затем вновь гремят выстрелы. Эрих делает неосторожное движение, и возникшая боль в ноге подводит его. Покачнувшись и показавшись врагам полностью, немец платит за это новой раной - на этот раз попавшей в плечо, ударившись прямо в кость, заставив вскрикнуть. "Пошли к черту!" - в мыслях кричит человек, прижимая руку, в которой держал Walther P38, к новой ране. Ещё несколько попаданий - Эрих-Вольфрам станет похожим на решето. На мгновение задрав голову, он понимает, что одна из машин затихла. Вторая замедлила ход, черепашьим шагом объезжая с правой стороны. Сорванный ранее стебелёк клубники упал, окраплённый парой капель тёмной крови. - Vor Daheim! - выдыхает парень, собирая силы, а затем выскакивая из-за дерева, как можно быстрее хромая в сторону. Первая пуля немецкого пистолета настигает неторопливого солдата с автоматом. Поражённый в шею, человек захрипел, дёрнувшись в короткой конвульсии, словно попытавшись вытрясти инородный предмет из глотки, но тут же затих. Лишь кровь струйкой тонкой продолжила течь из пулевого летального ранения. Враги истошно закричали, видимо не ожидая, что у оберфюрера окажется оружие или патроны для него. После поражения его штандарта боевые снаряды были израсходованы многими. Но Эрих-Вольфрам всегда имел запас. Быстро поняв, что вооружены только люди с стоящей автомашины, человек пускает вторую пулю туда же, пытаясь настигнуть второго. Боль всё сильней пульсирует в бедре и плече, но Эрхард не останавливается, несмотря на головокружение и потемнение в глазах. Второй противник не убит, но ранен. Ранен в бок. Совсем слабо. Слышно, как он громко выругивается на своём родном языке, хватаясь за маленькое, но крайне болезненное ранение, кидая озлобленные взгляды тёмных, маленьких крысиных глаз на немца. На всякий случай щёлкнув пустым пистолетом, оберфюрер оборачивается, видя, что его неумолимо настигают солдаты на машине с правой стороны. Конец? Так просто? "Ну нет, я сейчас..." Гремит выстрел. Боль пронзает грудную клетку Эрих-Вольфрама. Он резко останавливается, захрипя от того, насколько тяжело стало дышать и двигаться. Даже стоять, покачиваясь, было неумолимым трудом. Дрожащие руки сжимают грудь. Пуля попала в спину, пройдясь мимо лопаток. Мимо позвонка. Прошла слишком далеко. Боль настолько сильна, что, кажется, раздаётся не в теле, а в итак разбитой душе. Немец не слышит ничего. Ни возгласов вражеских солдат, ни рёва мотора, разносящегося уже совсем близко за спиной. Делая неуверенный шаг, Эрхард судорожно кашляет. В ушах звенит. В голову ударяют молоты боли. Выстрелы. Да все подряд. Подняв голову вверх, к чистому небу, немец, прикладывая невообразимые усилия, приподнимает дрожащую руку. Глаза прикрываются, словно день стал невообразимо ярким для потемневшего от мук разума, где уже проскользнула вся короткая, но яркая жизнь, всё понимание того, что Эрих-Вольфрам проиграл. Не справился. Не сумел. "Я не... дамся... Не хочу... Не должен..." Автомашина не даёт мыслям дойти до конца. Капот ударяет в спину. Раздается противный треск и звук удара. Оберфюрер отлетает в сторону. Боль, вроде начавшись, угасает так быстро, как быстро прошла его жизнь. В последний раз вдохнув в измотанную грудь воздуха, немец на секунду замечает рядом кустики клубники. А ведь мать любила её... Солдаты в темной форме с изношенными фуражками слезают с автомашины. Ещё двое подъезжают ближе на своей, но выходит из неё только один. Весь этот потрёпанный отряд окружает лежащего на спине немца. Самый старший, с короткой и седой бородой, склоняется над мертвецом, прислоняя ладонь к шее, нащупывая пульс, но в ответ не чувствует ничего. Эрих-Вольфрам Эрхард, оберфюрер Германии и командующий двумя штандартами и спецотрядом "Ребекка" мертв. Старик убирает руку, на какое-то время опираясь ладонями на колени и смотря на своих друзей. Их лица перекошены от гнева, но старый командир не спешит делать чего-либо дальше. Цокнув, человек стал подниматься, но... Но в поле зрения попадает приоткрытая ладонь убитого. Даже сквозь пальцы можно было заметить зелёные листики. Клубника. Стебелёк с двумя листиками. Старик поднимает ладонь, привлекая внимание подчинённых к себе. Его хрипловатый голос тихо, но чётко разносится вокруг, подхватываемый ветром. - Оставим его здесь. Мы не будем позориться тем, что изгаляемся над мёртвыми телами. Kom igen, vi behöver huvudkontor. Солдаты послушно закивали, отходя. Из взгляды продолжали светиться злобой, но воспитание не позволяло перечить. Лишь только сам старый командир как-то непонятно вздохнул, но тут же натянул на себя маску безразличия и, убрав руки за спину, быстрым шагом пошёл к своим, дабы уехать. Уехать обратно к своим. Сообщить многое... Нет, Германия не проиграла эту войну. Проиграл лишь Эрхард.