Аквилегии

*** Шастун уже давно понял, что с Поповым что-то происходит. Во время репетиций и разговоров при отдыхе Арсений то и дело выходил из гримёрной, но буквально через несколько секунд, по коридору раздаётся тихий бег дизайнера, а также скрип старой двери,видущей в уборную, в которую никто уже не ходит,но у Арсения нет времени. Но нет времени на что? ***
 Легкие Попова ежечасно разрывало от хриплого кашля, сначала просто кровохарканье, а затем, среди крови можно было заметить небольшие лепестки аквигелии. Про этот цветок Арс уже наслышался. Аквилегии росли в Скалистых горах на высоте свыше 4200 метров. Очень редкий, в продаже его практически нет, а если есть, то стоит немалых денег. Долгое время Арсений отчаянно отрицал произошедшие. Он и влюбился. Бред чистой воды. Но тем не менее это есть. И это уничтожает голубоглазого юмориста день за днем. *** Антон тоже понимал, что что-то происходит с его другом, но не знал как подойди к этой теме и узнать причину недуга. В легких знаменитого актера,юмориста, дизайнера , Арсения Попова прорастает сад. Эти мысли ужасали Шастуна. Ведь это могло бы звучать красиво, если бы эти несчастные цветы не убивали дизайнера. Но все-же главной мыслью сейчас в голове зеленоглазого была: "Из-за кого это происходит? Екатерина? Возможно. Но ведь с их последней встречи прошло так много времени, да и по словам Матвиенко она мертва. Почему же те чувства вспыхнули только сейчас? Алёна? Скорее всего, но она уже с другим. Пусть оставленные фотографии и напоминают о ней , но это не то. Тем более, Попов сам поздравил бывшую жену и не стал добиваться возвращения и любви. А если Арсу это не нужно, он и не станет этого пытаться достать. Ирина Кузнецова? Господи, даже думать не хочется. Но если не они, то кто?» *** А что испытывал Попов по отношению к Ире? Всего лишь восемь букв:       Р - Е - В - Н - О - С - Т - Ь. При упоминании этого слова, дизайнер тихо шипел и закуривал очередную сигарету. Уничтожая и свои окровавленные лёгкие и ебаные цветы в них. Он закуривал раз, два... Он постоянно сплёвывал черно-красную кровь с потемневшими от никотина лепестками. Он постоянно выдыхал дым, который травил воздух так же, как эта блядская любовь травит его. *** Попов убивал себя, медленно и мучительно. Он добавлял себе страданий, отрезая стебли растений, что тонкими узорами вились из кожи, а в конце раскрывались нежно-сиреневым с синей окантовкой цветком. Арс ранил себя в самые вены, под корень срезая эти красивые цветочки. Аквилегии с тихим шелестом падали на пол, в то время как Арс в очередной раз пытался не закричать от боли, что даровали ему эти несчастные цветы. Нож проникал в плоть. Проникал в неё наполовину своего массивного лезвия и выдирал оттуда эти гребаные цветы с корнем, что состоял из спутавшихся ласкутков мышц и кусочков вен,а также и самих остаточных тканей растения. *** Антон замечал, как голубоглазый иногда запирается в ванной, как оттуда доносятся тихие стоны от боли и как, Шастун потом находил кровавый нож в лепестках аквилегии. *** Попов оперевшись о пластмассовую раковину, пытался справиться с очередным приступом, но сейчас все было хуже в разы, чем обычно.  Кашель был сухим, разрывающим глотку и легкие на рваные лоскутья.  Юморист чувствовал стебли этого дрянного растения внутри себя. Невольно взглянув на себя зеркало, актёр увидел не себя, а практически белого, с черными кругами под глазами и слишком сильно выступающими скулами, даже для него, больного человека. Больного чувствами нехарактерными для него, ведь он давно решил их не иметь.  Наконец прокашлявшись, Арсений сплюнул кровь и с удивлением обнаружил в крови не маленькие лепестки, а целый цветок. Цветок в крови умирающего актёра, дизайнера, юмориста. Смыв кровь, а вместе с ней и ненавистное растение, водой, голубоглазый вновь посмотрел в зеркало. В проходе стоял Антон. Все уже ушли. - Как давно? - строго спросил он.  Арс посмотрел сквозь парня и, небрежно оттолкнув его, прошел к своему столу. *** Вновь закурив,Попов посмотрел на небо. Голубое. Сжав зубы, он быстро потушил сигару об цветок, недавно появившийся из запястья аквилегии.  Цветок с тихим шипением сжался, в то время как Арс тихо улыбнулся, смотря на сигареты и цветки. *** _Все просто отлично_. Все отлично, _только, горло с каждым вздохом словно нещадно режут когтями, а легкие наполнены кровью до краев, кровью с этими треклятыми аквилигиями_лучше быть не может.  Все отлично, _только, каждый шаг отдается глухой болью в голове, а каждое неверное движение провоцирует новый приступ кашля_просто прекрасно. *** Вслушиваясь во всё усиливающийся гул, можно было услышать как по гостиной прокатился полувой -полурычание и на полу вместе с кровью, расстелились окровавленные синие лепестки аквилегии. Шастун Антон __________ Это имя вызывало странные чувства у голубоглазого юмориста, а также новый приступ кашля и кровавых цветов, как их результат. Хотелось спрыгнуть с крыши вновь, Лишь бы забыть про эти..... Про и эти гребанные чувства. Хотелось поздороваться с эмоциями, Поздороваться со своими чувствами. *** Попова шатает из стороны в сторону. Ноги словно вата,такая сладкая, которую маленькие дети просят у родителей, когда они приходят в парк. Голова раскалывается на крупные куски,те же в свою очередь на меньшие и так пока они не превратятся в пыль, а горло разрывается от начала нового приступа. Если бы сейчас здесь был кто-то, то возможно, Арсений вёл бы себя более «достойно», по его мнению, но Здесь никого нет. Ни Антона, ни Позова, ни даже Матвиенко. Дойти бы до этой чертовой ванной. - Арс, тебе помочь? - голос, виновника всего этого заставляет Попова криво усмехнулся, перед тем, как мир проваливается во тьму. *** Просто приступ, один из тысячи, такие происходят уже чуть ли не каждую неделю. Просто несколько часов без сознания, во время которых несколько раз была возможность захлебнуться собственной рвотой или кровью. Просто глупое ожидание мучительной смерти в результате остановки сердца или полным заполнением легких кровью.  Ханахаки - звучит красиво. Но не когда узнаешь все свойства этой болезни. Болезни сердца, болезни, что забирает у тебя все, оставляя лишь пустоту, сквозь которую видно лишь те дрянные цветы, что ты сплевываешь. Чёртова ХАНАХАКИ. - Я не гей!,- при каждом новом приступе эта фраза всплывает в голове Сени, заставляя его страдать ещё больше. *** Каждый имеет свои пороки. Каждый может ошибаться. Но не Арсений Попов. Ведь он вроде бы как всё просчитал. Человеческие чувства такие как ЛЮБОВЬ для него- невыносимая ноша и боль. Боль с привкусом лепестков. Боль, что ярким цветком аквигелии, раскрывалась в истекающих кровью легких детектива. Боль, что наполняла каждую клеточку в теле голубоглазого невыносимыми страданиями, превращая его в цветок. Боль, что ранила не лёгкие, а сердце. Сердце, что даже при полном выздоровлении будет в цветах. Н - А - В - С - Е - Г - Д - А. Одному лишь Богу известно, как Арсений это выдерживал. *** Попов знал, из-за кого все это происходит.  Шастун понимал, что именно он, причина страданий дизайнера.  Пусть и в фолианте, в котором Арсений открыл информацию о своей болезни, попутно наполняя пол библиотеки кровавыми лепестками, не было описано то, что смерть того, в кого влюблен избавит от проблем. Возможно, Попов был в таком отчаяние, что был готов и рискнуть. Но Арс не был готов рискнуть. *** Арсений мог часами наблюдать за плавными, резкими, медленными, быстрыми, вообщем любыми действиями Шастуна. Попов упускал из виду, как высокий юморист нервно наливает чай или кофе в его присутствии. Дизайнер упускал из виду, как зеленоглазый не отрываясь смотрел на его лицо, когда он, Арсений разыгрывал какое-то действие на сцене. Арс упускал из виду, как Шаст смущенно отворачивается, когда дизайнер ненароком смотрит на него. Попов упускал из виду, как Антон краснел, когда оставался наедине с голубоглазым. А ведь Антон  был для него конечно не как открытая книга,но как просмотренный на несколько раз сериал уж точно. Сериал, в конце которого спрятан кадр с настоящей концовкой, но Попов иногда бывает таким невнимательным, что смог упустить из виду значительную вещицу, даже по его меркам. *** Антон знал. Знал, что свадьба с Ирой - это ошибка. Знал, что этих гребанных чувств к ней у него нет. Шастун знал, что своим решением он душевно, а скоро и физически, уничтожит самого дизайнера и его эмоции. Шастун знал что фразой:"Я не гей" конечно не убил,но довольно сильно, если так можно сказать,врезал. Шастун знал все. Все по поводу чувств этого человека. По поводу мыслей. По поводу его жизни. Шастун всегда смотрел на Попова и всё понимал. Он не был таким дурачком, коим актёр его себе представлял. Он не мог видеть все состояния Арса насквозь,но некоторые уже точно чувствовал душой,сердцем,лёгкими.  Особенно сейчас. Сейчас, когда даже самый глупый поймёт, что с самым ярким и остроумным голубоглазым юмористом что-то происходит. А точнее, скоро произойдет.  Почему эта, столь незначительная фраза, казалось, брошенная на ветер так ранила обоих? Потому что ложь. Потому что ханахаки. Потому что аквилегии. *** И если бы Шастун догадывался, как перед свадьбой Попову было плохо. Ах,если бы он знал, сколько этих чертовых цветков он сплюнул. И если бы Антон знал, что он, черт возьми, любит этого придурка., что все стоит отменить. Он бы не шёл по холлу больницы, пол которой был полностью усеян аквилегиями в крови. Он бы не шептал сейчас под нос слова: «Взаимно, взаимно, взаимно, живи, дыши!» Он бы сидел сейчас с Арсом в каком-то кафе, просто весело болтая, а не.... *** Шаст спал. Его разбудило громкое бормотание на больничной койке, на которой лежал дизайнер. - Аквилегии - редкие цветки, слишком дорого стоят, но радуют своей красотой. Антон - как аквилегия. Такой же уникальный. Окончательно проснувшись, Антон принялся рассматривать мужчину,старшего его, Антона, самого на долгие восемь лет. На подбородке капельки крови, настолько худой, что его запястье можно было бы обхватить пальцами, скулы выпячивали ещё больше, а про тёмные круги, лучше вообще промолчать, но самым пугающимися было то, что из тонкой кожи рук и около шеи вились стебли аквилегии. Сфокусировав мутный взгляд на Антоне, Попов прохрипел: - Аквилегии - это ты. Антон, я.... - хотел было завершить голубоглазый юморист, но закашлялся. Шастун вскочил с излюбленного края стоящей рядом кровати и подойдя к Арсу, прошептал:  - Не волнуйся, взаимно.