История семьи Джессики Лейк

Закон об обязательной сдаче биологических частиц и биометрических данных вступил в силу больше ста лет назад. Специально обученные чиновники сами срезают ногти и волосы, собирают образцы крови и слюны, не забывая про отпечатки пальцев рук и ног. Процедура проводится дважды в жизни – перед поступлением в школу, в шесть-семь лет, и после её окончания, в восемнадцать. За сборщиком-чиновником и «донором» следят десятки камер и четверо полицейских, стоящих по углам просторного помещения. Подмена образцов невозможна. Усомнившихся в этом всех до единого проверили спецслужбы, некоторые на свободу не вернулись: оказались преступниками. Государство устало от нераскрытых преступлений. Спустя всего десятилетие большинство полицейских участков вынуждено закрыли: показатели преступности упали в разы. Ещё через несколько лет полиция перестала пользоваться наручниками. Сокращенные полицейские подались в «наблюдатели» и сборщики. Конечно, были и недовольные, были и митинги, и протесты. Правительство в свою защиту приводило простой факт: преступления не будут совершены, если преступников найдут и накажут. Безумцев тоже хватало, но добрые доктора с радостью им помогали. Науку тоже не забыли одарить: база образцов стала доступна каждому ученому. Генетики решили составить подробную статистику генов и увлеклись работой на многие годы. Новые образцы поначалу встречались с радостью, позже – с горечью, потому что ученых явно не хватало. Президент разрешил привлечь иностранных генетиков, и дело пошло быстрее. Через два года опубликованные в сети данные поразили весь мир. Каждый житель планеты мог вбить в поисковой строке «голубые глаза» и узнать, сколько процентов голубоглазых в государстве. Ниже приводилась красочная диаграмма, показывающая сколько кареглазых, сероглазых, зеленоглазых и прочих. Народ испугался. К тому времени каждый был внесен в базу, около десятой части получили письмо с подробным отчетом о собственном геноме. Пройдет ещё десятилетие, и власти на законных основаниях поставят камеры в каждую комнату каждого здания! Некоторые эмигрировали, другие смирились. Следить за собой они не позволят! Такой закон не будет принят никогда! Волна мирных демонстраций с просьбой не лезть в дома честных граждан окончились несколькими потасовками и массовыми драками, на этом, правда, дело не закончилось. По всем СМИ в течение недели улыбающийся президент напоминал, что государство не требует многого: лишь соблюдать законы юридические и, желательно, моральные тоже. Следом показывали ректора института генетики, со вздохом сожалевшим, что было бы хорошо, будь в данных указаны биологические родители. В итоге под шумок парламент утвердил закон «О основополагающем документе человека». Митинги под лозунгом «Не лезьте в нашу постель!» власти встретили вооруженными стражами порядка, полившими особо буйных водой. Теперь в документах о рождении должны быть указаны настоящие родители. Если женщина не знала отца ребенка, его могли найти по государственным данным. Бывали разные неловкие ситуации: то любовница делала вид, чтобы рассорить любимого с женой, то школьница покрывала учителя или одноклассника. Однажды случился первый суд. У европеоидной пары родился мулат. Приглашенный доктор генетических наук выдвинул вердикт: рождение мулата говорит о том, что отец негроидной расы. Мутаций, связанных с меланином, у ребенка нет. И тут же добавил, что если в предках и были афроамериканцы, то настолько давно, что нужный ген явно был утрачен. Изменщица разрыдалась. Она искренне попросила прощения у мужа, потому что сама не ожидала такого исхода. «Тот стриптизер на девичнике Сары использовал презерватив, я точно помню!» Производители средств защиты не растерялись и выпустили свои продукты с обновлёнными упаковками. «Не порвется даже на коне!». Яркий лозунг отсылал к фамилии семьи Хорсби. Женщину, кстати, приговорили к минимальному наказанию: условный срок в течение полугода пролетел незаметно. В тот год случилась череда скандалов, связанных с неверными женами. Большинство решились без суда: пары незаметно разводились, документы о рождении ребенка «терялись» и делались новые, уже с правильно указанным отцом. Пошлины в таких случаях брались тройные, иногда даже десятерные, зато неверные женщины не получали судимости. По СМИ пронеслась череда социальных роликов про счастливые семьи, где супруги не обманывали друг друга и не изменяли. В противовес показывали плачущую девочку в темном углу. Бедняжка не знала, кто её отец! В конце девочка вытирала рукавом кофты слезы и, обращаясь в камеру, просила маму сказать правду. Количество утерянных свидетельств о рождении увеличилось. Измена супругу стала порицаться на самых высоких уровнях. Условный срок до трех лет не был признан бабниками жестоким наказанием. Количество измен, несомненно, уменьшилось, но не сошло на нет. Феминистки долго возмущались, но не смогли повлиять на власти, ведь закон был уже принят. Юная Джессика стояла на краю обрыва у бушующего океана. Девушка обнимала керамическую урну, мысленно прощаясь с матерью. Чуть позади её ждал кузен Джейсон. Терпение не было сильной чертой парня, и уже через десять минут он поторопил сестру. - Джей, мама у меня одна… Я не хотела терять её так рано, - сдерживая эмоции, призналась Джессика. - Я тоже любил тетю Кристен, но это не повод держать её вечно. Выполни её последнюю просьбу и поехали обратно в аэропорт, наш рейс через три часа. Девушка кивнула. Её глаза застилали непрошенные слезы. Крышку урны Джессика выронила, и та разбилась о камни где-то внизу. Девушка тоже чувствовала себя разбитой. Она медленно протянула руки вперед и перевернула урну. Ветер подхватил прах и унес его к горизонту. Джейсон молча похлопал кузину по плечу, вручил пачку бумажных платков и направился к ожидающему такси. Новость о смерти матери настигла Джессику неожиданно, когда та собиралась на работу в центр сбора генетических и дерматоглифических данных (сокращено ЦСГДД или центр данных). Вот уже четыре года девушка собирала ногти, кожу, волосы, кровь у детишек. Пусть в школу начинали ходить в четыре-пять лет, но там просто в игровой форме учили буквы и цифры, развивали моторику рук и приучали к «настоящей школе». Активно бегающие и кричащие семилетки, сажаясь на стул перед ней, моментально преображались: спинки выпрямлялись, ручки прятались на коленях, а глаза излучали довольный или напуганный вид. Эта перемена каждый раз приводила Джессику в неописуемый восторг. В любом из случаев сборщица дружелюбно улыбалась и хвалила «такого храброго юного гражданина». А потом просила измазать ручки вооот в этой чаше и мастерски снимала отпечатки. Затем помогала с ножками. Отмытые детишки получали конфетки и свидетельства о прохождении процедуры в ЦСГДД. Она едва не выронила свой коммуникатор, когда прочла короткое «Тети Кристен больше нет» от Джейсона. Джессика не могла поверить своим глазам. Матери не так давно исполнилось пятьдесят пять, она кокетливо улыбалась незнакомым мужчинам старше сорока, красила волосы в яркие цвета, одевалась стильно и никогда не упускала возможности сходить к косметологу или мастеру красоты. На мать западали гораздо чаще, чем на саму Джесс! Как? Как это могло произойти? Ведь мама не была больна! Ответ кузена не заставил ждать: «Полицейские вроде нашли следы убийцы. Скоро узнаем». И через полминуты добавил: «Скинь номер своего СЛ*, я закажу билеты». Джесс помнила номер наизусть и, не проверяя, отправила. Впервые за два года сборщица опоздала на свою смену. И если прежде ее бы непременно отчитали, то в тот день директор центра ничего не сказал. Начальство увидело состояние девушки и без особых проблем дало недельный отпуск. К обеденному перерыву, казалось, уже все знали о её горе. К счастью, никто не подходил и не лез со своими соболезнованиями. Следующим утром девушка уже вылетала из душного Вашингтона в зеленый Портлэнд. Она не заметила, как добралась до квартиры матери, но навсегда запомнила бессонную ночь, полную тоски, слез и отчаяния. Утром она плотно позавтракала в кафе и, внутренне прощаясь с городом детства, решила никогда больше не возвращаться в Портлэнд. Только дела закончит, и никогда не вернется. В полиции сообщили, что тело уже в городском морге, а убийца найден и пойман. Оказалось, что один обезумевший муж, любящий выпить, из чувств жгучей ревности решил наказать свою жену. Кристен не повезло быть похожей на супругу ревнивца, который попросту перепутал женщин. У юриста выяснилось, что Кристен Лейк составила завещание сразу после развода и переезда. Женщина оставила свою квартиру, счет в банке и пенсионные накопления дочери, а так же своё последнее желание: быть кремированной и рассеянной на морском побережье лично Джессикой. «Я верю, что это поможет моей девочке отпустить меня. В каком бы возрасте я ни умерла, Джи будет тяжело.» Этими словами документ заканчивался. Несмотря на обещание самой себе, у Джессики не получилось за неделю разобраться со всем наследством. Пенсионные накопления она перевела себе, пара тысяч долларов из банка была отдана случайно попавшемуся на глаза приюту для животных, а вот квартира… однозначно, её следовало продать. После тщательной уборки, разумеется. Ранней весной девушка выбила себе месячный отпуск и отправилась в Портлэнд разбирать вещи матери. Приличная одежда отправилась в комиссионный магазин, старьевщики по достоинству оценили книги и мебель начала века: три стула, журнальный стол и буфет. Посуду растащили соседи. На четвертый день девушка перебирала многочисленные документы. Она знала, что следовало оставить только её свидетельство личности, остальное не нужно. В нижнем ящике стола обнаружилось второе дно. Кристен Лэйк прятала выпускной школьный альбом, записки с выцветшими чернилами и подвеску из бирюзы. Джессика внимательно рассмотрела каждую страницу альбома и с удивлением узнала, что ее родители закончили одну школу! Более того, её отец стал королем выпускного! Нет, не отец, некий Джастин Спаркл. На соседней фотографии молодую маму обнимали двое улыбающихся Джастинов Спарклов. С ещё большим удивлением обнаружила и мамину лучшую подругу и соседку, Кимберли Труман, на общем фото девушек-чирлидерш. Записки пришлось читать под ярким светом настольной старинной лампы. Это были настоящие любовные письма! «На каждой физкультуре я тайно наблюдаю за тобой. Твое тонкое гибкое тело рождает отнюдь не дружеские чувства. По вечерам и ночам я мечтаю о встрече. Твой Дж.» Кристен Лейк не любила рассказывать о своей молодости и об отце Джессики. Стоило девочке спросить: «Где мой папа?» - лицо женщины преображалось. В детстве Джесс думала, что мама злится, но теперь понимала, что это была не злость. Печаль, горечь, разочарование. Вовсе не злость. Так и не получив ответа, Джессика перестала задавать этот больной для матери вопрос. Допрос соседки, миссис Ким, тоже результатов никогда не давал: она советовала дождаться ответа матери. Из собственного СЛ Джессика знала имя родного отца. Джек Спаркл. И вот, на двадцать пятом году жизни она впервые увидела изображение родного отца, оказавшегося братом-близнецом Джастина Спаркла. Те же светлые глаза, ямочка на правой щеке, подбородок с впадинкой, но светлые русые волосы, а не привычные рыжевато-каштановые. Вечером Джессика с любимой сладостью миссис Кимберли отправилась узнавать, зачем мать прятала школьный альбом и что случилось с её родителями. Ещё в детстве девушка-сборщица знала, что тетя всё-всё знает, и даже обижалась её отказам. Друг Джейсон всегда на жалобы отвечал, что однажды она непременно все узнает. Да узнает, но понравится ли правда, Джессика не знала. Она успела выдумать множество вариантов возможных событий, одно запутаней и невероятней предыдущего. Устроившись на кухне с чашкой чая, Джессика спросила, стараясь придать лицу максимально печальное выражение: - Миссис Ким, мама так и не рассказала мне правду. Я нашла ваш школьный альбом, любовные записки от некого «Дж» и кусок бирюзы на цепочке. Что это значит? Женщина тяжело вздохнула. - Кристен хотела тебе рассказать шесть лет назад, но не смогла, теперь придется мне… - С минуту Кимберли собиралась с силами и продолжила. – Мы вчетвером учились в одной школе. Мы с Крис подружились в классе в восьмом, и уже тогда она сохла по Джастину. Он и его старший брат-близнец Джек были очень популярными. Оба играли в футбол, но по-настоящему успешен был только Джастин. Он получил стипендию и отправился в калифорнийский колледж сразу после школы, твоя мама прошла курсы медсестер, а отец устроился в магазине, после того как вылетел из колледжа. Они втроем были почти неразлучны. Даже ходили слухи, будто Крис спит с Джеком, с Джастином, или с ними обоими! – Кимберли искренне возмущалась. – Примерно за месяц до выпускного Кристен стали подбрасывать записки. «Ты такая красивая, умная, потрясающая, я люблю и очарован», - передразнила женщина и посерьезнела. – В последней записке этот «Дж» назначил встречу за школой в восемь вечера. Но Крис так и не поняла, кто это: Джек или Джастин. Голоса-то у них тоже одинаковые. Он прижал её к стене и целовал. Крис тем же вечером рассказывала мне это и выглядела такой счастливой и влюбленной… а спросить имя постеснялась. Потому что в обычной жизни она очень хорошо их различала. А этот… неизвестный крепко обнял, прошептал признание на ухо и поцеловал. В итоге Крис решила, что это был Джек. Когда он вернулся в Портлэнд, она напрямую спросила про тот вечер, а Джек признался, что да, это был он. Они поженились, когда им было по двадцать. Жили здесь. Спустя год приехал Джастин и стал в тайне от брата ухаживать: то после смены проводит, то на обед пригласит, то безделушку подарит. Подвеску с бирюзой, например. А потом они стали любовниками. – Рассказчица окунулась в грустные воспоминания двадцатилетней давности, а на губах застыла теплая улыбка. – Я не лезла в отношения их троицы, но всегда старалась выслушать Крис и дать совет, если она попросит. Она попросила только один раз, когда узнала, что беременна тобой, а я не смогла ничего сказать. Женщина отвернулась к окну и продолжила рассказ: - Она не знала точно, кто твой отец до самого дня своей смерти. Очень часто у нее был секс и с мужем, и с любовником в один день. Джастин ревновал и хотел рассказать брату, а Крис его жалела и не решалась бросить. Но из-за беременности она бросила Джастина. После твоего рождения она решилась рассказать об изменах. Джек помогал ей год, пока ты не подросла, и подал на развод. Разругался с Джастином, который потом эмигрировал в Европу. Я думаю, она жалела о своем выборе, когда выбрала Джека или когда ответила на ухаживания Джастина. Она корила себя за то, что обидела и мужа, и любовника. Джастин был уверен в своей бесплодности, иначе, наверное, удочерил бы тебя и женился на Крис. - Спасибо, миссис Ким, наконец, я знаю историю своего рождения. Женщина кивнула и переключилась на восторженные рассказы об умнице-сыне, защищающем научную работу в области биологии. Они ещё немного поболтали, и Джессика ушла к себе отдыхать. Девушка вспомнила, что мама всегда ругала правительство за сбор генетических материалов людей и была решительно против работы дочери «винтиком мерзкой тирании». Джесс усмехнулась. Она не считала, будто Кристен ошибается, а уважала её мнение. - В любом случае мне прилично платят, а детишки просто чудо! – повторяла она, и разговор матери и дочери переключался на другие темы. «Отсюда и желание быть кремированной: мама не хотела, чтобы её тело можно было достать и трогать», - поняла сборщица. Разбор вещей закончился через два дня, мусор и хлам был выброшен, а милые сердцу безделицы упакованы в одну тяжелую коробку. Покупатели нашлись на удивление быстро, и сама Джессика показывала им родные комнаты. - Я могу выкинуть или раздать всю оставшуюся мебель, - предложила хозяйка. - Нет, пожалуйста, оставьте. Мы лучше доплатим тысячу и будем пользоваться. - Новая мебель такая дорогая! – возмутилась высокая блондинка, оглядываясь на мужа. – Дэвид привык разумно экономить. - Конечно, - кивнула Джессика. – Тогда сейчас поедем к агенту, все подпишем, и вы сможете заехать уже через пару дней! - Так быстро? Чудесно! – удивлялся мужчина. Сделка прошла без проблем и неожиданностей, и Джессика, отправив коробку почтой домой, улетела к кузену на остаток отпуска. К работе девушка вернулась веселой и жизнерадостной. Но тайна её рождения мучила. Что, если её отец не Джек, а Джастин? Вдруг он ошибался? А если это Джек, может, возможно его найти и встретиться? Наверное, стоит запросить образцы отцов и проверить родство. Ситуацию осложнял факт их идентичности: насколько знала Джессика, геном близнецов был одинаков. Директор центра сбора вначале наотрез отказывался принимать заявление. - Зачем вам это, мисс Лейк? - Я работаю ради закона и порядка нашей страны, мистер Найлз. Я хочу знать правду своего рождения и даже исправить свое СЛ, если понадобится. Мама уже мертва и наказание ей не грозит, но меня мучает эта неопределенность. Афишировать процесс я не собираюсь, и репутация центра не должна пострадать. Начальник заявление нехотя принял. В независимой лаборатории назвали круглую сумму, которую девушка, скрепя сердце, отдала и приготовилась ждать. - Сами понимаете, мисс, пока к нам придут данные потенциальных отцов, их образцы, пока проведем анализ. - Я понимаю, благодарю. Дни то тянулись, то неслись в один миг. Успело наступить лето, жара раскаляла асфальт и город наводнили парочки и туристы. Наконец, спустя месяц, курьер доставил плотный запечатанный конверт. Джессика не решилась открыть его сразу, а прошла на маленькую кухню и выпила успокоительного. Бумага разрывалась отчего-то слишком громко. Долгожданное заключение специалиста-генетика на белоснежном листе дорогой бумаги успокоило сердце. «Мисс Джессика Лейк является дочерью мистера Джека Спаркла на основании обнаружения общих мутаций генов. Мистер Джастин Спаркл – монозиготный близнец мистера Джека Спаркла и, следовательно, дядя мисс Джессики Лейк» И ниже стена мелкого текста, разъясняющего подробно каждое обнаруженное доказательство родства. Девушка облегченно выдохнула. Чуть смуглая симпатичная шатенка припарковалась в тихом пригороде Нью-Йорка. Седеющий крепкий мужчина стриг свою лужайку газонокосилкой. Женщина средних лет с яркими голубыми глазами вынесла на террасу холодный лимонад и скрылась обратно. Джек Спаркл, закончив стрижку, неспешно убрал технику и утолил жажду лимонадом, затем ушел в дом. Отец Джессики выглядел счастливым. Девушка подбежала к почтовому ящику и оставила в нем письмо. «Я Джессика Лейк, ваша дочь. Этот факт я выяснила в лаборатории *** после смерти мамы. Я живу в Вашингтоне, округ Колумбия. Работаю сборщиком в ЦСГДД. Мои контакты на оборотной стороне листа. Я не жду, что Вы со мной свяжитесь, зато Вы знаете, что я ещё жива и вполне здорова. Я не осуждаю ни Вас, ни маму.» Вопреки написанному в письме, девушка ждала весточки от отца, надеялась. Но ни через неделю, ни через месяц, ни через год никто так и не позвонил и не написал. Через шесть лет, когда Джессика выходила замуж, она шла к алтарю одна. Её гостями были пятеро: тетя Мишель, младшая сестра матери, её сын Джейкоб, соседка Кимберли и две подружки-сборщицы из центра данных. Жених счастливо и открыто улыбался ей, и Джессика чувствовала себя прекрасно. У неё был любимый человек и пятеро самых близких людей. Живой ещё отец не в их числе? И пусть. Они счастливы в собственных семьях. Конец.