Забота иногда приносит боль

      Ника закончила промывать стёкла, теперь они казались намного изящнее, излучали некое величие. Непрестанно сверкали, что аж резало глаза, заставляя зажмуриться. Учтиво, без спроса, пропускали неровные отражения в комнату, образуя неизведанные узоры. Прозрачные, но довольно прочные, способные укрыть от резких порывов ветра.       Вспомнила, что приготовленный ужин остался нетронутым с прошлого раза, покоился в холодильнике, его можно просто разогреть на газовой плите или в микроволновой печи. Не нужно маяться, готовить что-то новое.       Наступил вечер. Небо внезапно померкло, так как круглое солнце куда-то укатилось. Далеко-далеко. Видимо, посчитало, что здесь достаточно порадовало людей, посему пора и отправляться в иные точки необъятной Земли. Как сказочный колобок, не может усидеть на месте.       Измайлова тоже не могла спокойно восседать на диване в общей комнате. Дневной разговор задел нервы, спровоцировав неуемное колебательное движение. Ходила туда-сюда по квартире, переставляла разноформатные книги, облаченные в разноцветные обложки, миниатюрные статуэтки на деревянных лакированных полках. Встряхнула, поправила постельные принадлежности, которым пришлось перенести необузданный интим, граничащий с разгромом, внезапно устроенный ею и родственником, в порыве несдерживаемых, разъедающих до глубины душу и сознание, чувств. Периодически останавливалась, застывала перед окном, выглядывая наружу, или выходила вновь на балкон, надеясь на то, что увидит, как Гриша приближается к дому. Но его всё не было.       В детстве её неоднократно пытались отучить грызть ногти, и это получилось в целом, но в некоторые напряженные моменты она вновь прибегала к этой древней привычке, понижающей уровень гигиены. Сейчас не удержалась тоже. Самостоятельно укоротила указательный и большой ноготки, только в результате стали довольно неровные края. Не особо аккуратно.       Вдруг раздался скрежет в замочной скважине, спустя несколько секунд некто отворил дверь. Девушка решила удостовериться, что это был именно тот человек, которого она так сильно и долго ждала. Яро жаждала убедиться, что с ним всё в порядке, никто не навредил из бандитов, поэтому широкими шагами последовала в коридор. Обнаружила там только брата, к счастью, никого из непредвиденных гостей. Она не готова беседовать с кем-либо другим, кроме родного сегодня, слишком голова занята необычными темами, которые случайным посредственным посетителям могут показаться неуместными.       Сестрёнка ринулась вперёд, нежно обвивая своей рукой шею прибывшего, но более жёстко впиваясь пышными губами. В её действиях частенько сквозило впечатляющее сочетание трудносочетаемых позиций, эмоций, но такова уж сложная и бурная натура — сплошной ком из противоречий. Никогда не переставала удивлять. В любых сферах жизнедеятельности поступала неординарно.       Такое приветствие Грише оказалось по вкусу, отвлекло от тревожащих мыслей. Он принял её настрой, без единого возражения, тоже жадно упивался столь пылким и продолжительным поцелуем, а голова чуть закружилась, словно от шампанского. Разомкнув соприкосновение, он внимательно рассмотрел лицо напротив и заметил, что женские губки немножко припухли, а в глазах сквозили грусть и стеснение, которые перемешались с испытанным удовольствием.       — Я же обещала, — вдруг сказала девушка, нарушив плотный барьер из тишины.       — Надеюсь, что ещё много-много раз дашь мне подобное обещание, — подразнил её брат.       — Посмотрю на твоё поведение, — не растерялась сестра.       — Понятно. Впрочем, главное, чтобы тебе самой хотелось выполнять такое обещание, — резюмировал молодой мужчина. — Я заставлять не собираюсь, конечно.       — А меня изредка невероятно заводило, когда ты заставлял что-нибудь делать, — едва призрачно улыбнувшись, разоткровенничалась собеседница.       — Обычно ты так брыкаешься, сопротивляешься моим тщетным попыткам что-то подсказать, помочь или отвергаешь безобидные проявления заботы. Меня это настолько выводило из себя, что в некоторые моменты хотелось тебя прижать к себе крепко-крепко, чтобы затрещали кости, и никогда не отпускать, возможно, даже придушить... — поведал он. — Но не стану отрицать, что твоё непокорство тоже весьма заводило в сексуальном плане.       — Да, я уж вчера поняла, испытала, — её голос раздался гораздо звонче, чем прежде, а в глазах заплясали языки пламени, возникшие из-за пленившего память, как взрывоопасная горючая смесь, воспоминания.       Гриша опустил взгляд, девушка по-прежнему была в прозрачной белоснежной одежде, сквозь которую просвечивали соски, приглушенного коричнево-красноватого оттенка. Если утром находились в состоянии определенного покоя, то теперь они резко вонзались в ткань, словно острия у башен старинного замка. Казалось, настолько острые, что могут порезать тонкие сплетения ниток, прорваться наружу. Видимо, нынешний поцелуй и откровенный разговор, нахлынувшая ностальгия, связанная с интимными желаниями, побудила организм перейти к очередной фазе возбуждения. Впрочем, не только на женский организм это подействовало таким образом, мужской организм собеседника тоже активно откликнулся.       Гриша наклонился пониже, отчего оказался слишком близко к её губам, но не стал прикасаться. Слышно было только дыхание, воздух блуждающий между ними. Застыв на несколько секунд, слегка прикрыл глаза. Затем раздался шёпот.       — Я хочу есть, пойдём на кухню, — Ника прервала чудесный миг.       — Я бы тебя сейчас съел, — тоже шепотом отозвался Гриша на предложение.       — Я невкусная, наверное, — быстро предположила девушка, округлив глаза от удивления, от его слов.       — Очень вкусная, я ведь уже точно знаю, пробовал, — улыбнулся парень.       — Я же не Красная Шапочка, чтобы меня есть, — вдруг вспомнила про знаменитых сказочных персонажей. — Да и ты не Серый Волк.       — Не будь в этом так уверена, — таинственно возразил собеседник. — Ладно, так уж и быть, позже разберёмся, кто есть кто. Идём.       Он взял её чуть повыше запястья, повёл на кухню, где разогрели вчерашний ужин, который сегодня удалось съесть. Наконец-то. ___