Боль

      Санса просыпается ранним утром , встаёт, словно дивная птичка с первыми лучами солнца, отражающимися затейливыми бликами на расписанном потолке их с Джейме комнаты. Мужчина привычно спит рядом, слишком утомлённый делами лорда, чтобы так же быстро высыпаться, как молодая жена с недавнего времени ставшая его на всех правах.       Девушка улыбается придвигаясь ближе, чувствуя приятную прохладу простыни обнаженной кожей и пропуская короткие пряди золота меж пальцев. Он никогда не просыпался от столь незначительного, северянка даже внутренне посмеивалась, что наверняка, в один из таких сладких вечеров, когда Джейме крепко уснул его и поймал её брат. Наверняка, иначе, как такое возможно? Девушка улыбается собственным мыслям, не прекращая перебирать пряди волос, замечая тонкие ниточки серебра, днём на солнечном свету совсем не приметные.       В свете солнца Джейме Ланнистер в действительности напоминает золотого льва. Глаза всегда блестят в истинно кошачьем прищуре, скульптурное лицо спокойно и красиво, словно только вчера его вытесали из цельного белого камня, а волосы. Санса всерьёз думала в те моменты, почему только Таргариены славились своей принадлежностью к пламени? Конечно, она прекрасно знала историю, уж об образовании её родители славно позаботились, но все же, смотря на своего мужа, на его золотые волосы подсвеченные солнечным светом, пляшущие словно дикий огонь она не могла найти ответа на свой вопрос. Ведь Джейме был всем.       Он был и огнём и зеленью бескрайних полей, и той сладкой нежностью, от которой перехватыват дыхание, а горло сжимается. Когда слезы накатывают на глаза от истинного счастья, за неверием, что оно правда тут, обволакивает пуховым одеялом и грозится задушить. А Санса и рада. Она с каждым разом всё больше погружается в эту пучину, что спроси кто-то в этот момент её имя, то девушка бы и слова не вымолвила. Она отдавала себя всю этому чувству, принимая ответные, целовала Джейме крепче и слаще, раз за разом стараясь перехватить инициативу, показать всю силу чувств одолевающих её.       Она глубже вздыхает поднимаясь с кровати и чувствуя прохладу сквозняка в ногах. Он мягкими язычками пробегается по оголенным ногам, поднимаясь выше по бледному телу.       Одновременно с тем, как Санса заканчивает зашнуровывать на груди простенькое платье, слышится торопливый стук. Быть может, будь сейчас не утро, а полдень, когда и служанки, и прочие поселенцы замка снуют туда сюда Старк даже не расслышала бы его. Слишком уж он был сиротлив и слаб, так что Санса точно была уверена, что это стучит не Рози и не оруженосец Джейме.       Быстро натянув на ноги мягкие кожаные башмаки девушка суетливо прошла к двери, одновременно стараясь не разбудить все ещё спящего мужа. Но замки их комнаты, громко лязгнувшие, не оставили и толики надежды на то, что мужчина сможет ещё чуточку понежиться в кровати. Санса рвано выдохнула, замечая ссутуленную фигуру мейстера, сжимающего в узловатых ссохшихся пальцах несколько писем.       – Мейстер Крейлен,– девушка растянула пересохшие разом губы в приветливой улыбке, шире открывая дверь и пропуская шаркающего башмаками старика в комнаты. Она оглянулась, замечая, что Джейме осоловело оглядываясь, поднялся с кровати.       – Лорд и Леди Ланнистеры,– склонил голову Крейлен, и тонкие серебристые прядки его волос непослушно упали на глубоко изборозжденный морщинами лоб.– Простите меня за столь ранний визит, но дела по слухам срочные.       Он трясущейся рукой протянул измятые бумажки, скреплённые одна печатью десницы, вторая, печатью королевы. Санса поборола порыв разорвать второе письмо на клочки и выкинуть в окно, решая, что этим они ничего не добьётся, кроме вопросов и непонимающих взглядов. Девушка быстро передала письма мужу, зная, что мейстер не одобрит, если она вперёд своего лорда полезет читать новости.       Ланнистер ловко преломил хрустнувшие печати, складывая их на прикроватный столик и нетерпеливо разворачивая бумагу. Он нахмурился, и тонкие морщинки пролегли на его красивом лице. Санса насторожилась, понимая, что ничего хорошего новости из столицы не сулили, готовясь мысленно к самому худшему, стараясь предугадать хоть чуточку. Но проваливаясь с громогласным крахом, стоило Джейме прочитав второе письмо наконец заговорить, хрипло и до конца неуверенно в том, что он только что прочитал.       – Король Джоффри мертв, отравленный на собственной свадьбе,– девушка задохнулась от новости, стараясь одновременно придать лицу скорбное выражение и никак не выдать своего ликования. Единственное, что её омрачало в этот момент, так это то, что Джоффри она предпочла бы убить сама. Как много раз она представляла, целясь в галдевших чаек, его на их месте, представляла вместо маленьких перистых телец летящих в морскую пучину его худое, объятое ворохом дорогих тканей. Как много раз.       – Это не все,– взволнованно прохрипела она, замечая волнение написанное на лице Джейме слишком ярко, собы проигнорировать.       – В ходе королевского суда в убийстве Короля был обвинён Тирион Ланнистер,– золотой лев снова пробегается глазами по тексту, сам не верит в то, что только что прочёл. Его лицо становится все более хмурым вместе с тем, как он убеждается в подлинности прочитанного, что видит он ясно, без морока застилающего глаза лживой дымкой. Джейме откладывает первое письмо, пальцами вцепляется во второе, как за последнюю надежду, сжимает его так сильно, кто костяшки белеют с напряжения.– Во время своего побега, враг короны Тирион Ланнистер убил десницу Короля Тайвина Ланнистера, после чего бесследно покинул столицу. За его голову объявлена награда в сотню золотых.       – Лорд Тайвин,– тут же хрипло протянул мейстер, вздёрнув руку, но оборвал себя в этом жесте. Тоска выплеснулась в его светлых по-старчески стеклянных глазах, готовая утопить в сожалении их всех. – Нет ли в письме чего-то ещё, мой лорд?– Санса отчётливо услышала, как дрогнул голос старика на обращении, теперь прочно закреплённом за её мужем.       Джейме растерянно опустил взгляд на руки все ещё крепко сжимающие бумагу, снова прошёлся невидящим взглядом по тексту, поджал губы, понимая, что он действительно упустил пару строк.       – Первый своего имени Томмен Баратеон, законный король семи королевств, призывает нового Лорда Хранителя Запада преклонить колено и поклясться в верности,– мужчина снова провёл взглядом по ровным витиеватым строчкам, слишком явно угадывая тонкий почерк сестры. Наверняка, Серсея сейчас была опечалена смертью сына куда больше, чем смертью отца, Джоффри, несмотря на все его минусы она любила по-настоящему. А после, стоит скорби сойти, женщина снова начнёт упиваться властью и богатством, что неустанно прибивались к её рукам. Джейме вздохнул не в силах поверить в написанное чёрным по белому, лежащим хрусткой бумагой доказательством перед ним.       Он почувствовал как Санса лаского провела по его плечу ладонью, перебегая пальцами несмело и робко, как в первый раз. Даря скромное из-за присутствия мейстера в комнатах объятие, такое необходимое сейчас. Джейме ухватил тонкую светлую ладонь девушки за запястье не в силах отпустить её от себя, малодушно, совсем по-детски надеясь, что сейчас это всё пройдёт.       – Мне велеть собирать слуг в поездку?– заискивающе заглядывая в глаза спросил мейстер, чуть наклоняясь вперёд и Санса в одно мгновение переведящая взгляд с мужа на него почувствовала испуг, ведь казалось, что стоит ему нагнуться чуть сильнее, так ссохшееся со старости тело заскрипит и переломится надвое.       – Я поеду один, – быстро сказал Джейме, обращая на себя взгляды всех присутствующих. Он неловко поёжился, все равно уверенный в своём решении, ведь возвращать ранее украденную из столицы Сансу обратно, ему не хотелось. – Не будем долго ждать, поедем налегке я, да пара стражников в походной одежде.       – Как прикажете, мой лорд,– снова накренился старик, задом выходя из комнат. Оставляя ошеломлённых новостями супругов наедине в горьком осознании и принятыми действительности. ***       Робб снова стоял перед кострами, темный дым нещадно застилал взор, заставляя влагу снова и снова накатывать на глаза. Юноша удержался от того, чтобы скривить лицо в гримасе отвращения, выше поднимая подбородок и поворачивая голову в сторону Станниса.       Он стоял справа от него, устремив взгляд на женщину в алом, дивной птицей проплывающей между дровяными настилами. Меллисандра, к его сожалению, остановилась напротив мальчишки Старков, посмотрела на него томно, словно прямо сейчас готова сбросить с себя все плотные ткани, ударяясь в объятия мужчины. Она мягко улыбнулась, растягивая подведённые красным воском губы и чуть щуря светлые глаза.       – Ваш бог услышит нас?– неясно зачем брякнул юноша, сразу после жалея, что вообще открыл рот.       – Владыка света слышит нас всех, во время каждой молитвы, потому, что бог един,– женщине стоило развесим руками в стороны для большего эффекта, но она ограничилась лишь поднятыми бровями, кивая в такт своим словам.       – Я верю в старых богов.       – Бог света, он был задолго до нас, первые люди поклонялись ему в одном из его обличий, эту веру перехватили их дети, а после и их. Бог света будет жить в наших сердцах, в сердцах наших детей и их детей, он будет всегда. И не важно, старые боги или новые, они все едины в нем одном.– Мелиссандра торжественно закончила, снова прищурившись и развернулась, снова возыращаясь к своей прогулке меж костров.       Баратеон почувствовал, как во рту загорчила злость, он глубже вздохнул, понимая, что для него, мужчины давно скованного обетами брака это неприемлемо. Ширен, к слову, стояла прямо позади него, не пожелав огорчать отца и прийдя на ритуал, на котором настояла жрица предшествующий военному походу.       На первый взгляд девочка стойко держалась, широко разведя узкие плечи и сощурив светлые глаза она стояла смирно, словно статуя непоколебимая даже сильными ветрами. Единственное, что выдавало её волнение, это мелко трясущаяся маленькая ручонка затерявшаяся в сером ворохе тканей рукава, сжимающая ладонь отца. Будь её воля, Робб точно знал, пристально разглядывая девочку, она бы бросилась к Станнису на руки, не сдерживаемая нормами и правилами приличия. Уткнулась бы вздернутым носом в плечо объятое тяжелой тканью плаща, стараясь сохранить те крупицы стойкости, что у неё были, не плача в голос.       Но девочка стояла прямо, старалась лишний раз не дышать, краснея с нехватки воздуха и шумно заглатывая ещё. Она была похожа на рыбу выброшенную на берег, растерянную, если приглядеться посильнее, отбросить в сторону показную собранность и уверенность. Старк вздохнул, слишком сильно девочка напоминала ему его младшего брата Бранна, когда отец только начал брать его на казнь, требуя хладнокровия и уверенности. Он вёл себя совершенно идентично с ней, разве, что детскими пальчиками захватывал не руку отца, а руки и пояса братьев.       Он отвлёкся от воспоминаний, стоило стражникам, гремя серыми доспехами шумно пройти вперёд ведя под руки заключённых одним из которых был Рикард Карстарк. Он зло блеснул глазами из-под кустистых бровей, кривя тонкие губы в отвращении и не желая до конца признавать своего проигрыша.       – Король Севера,– выплюнул он, прекрасно зная, что Старк этот титул с себя сложил стоило ему примкнуть к Станнису и преклонить перед Баратеоном колено. Законный Король Семи королевств возмущённо вздохнул, прекрасно услышав сказанное, но большим себя не выдал снова отвлекаясь на жрицу.       Старк подобрался, понимая, что без него это торжественное жертвоприношение не начнут. Он постарался пошире развести плечи, подражая давно помутневшему воспоминанию отца, так же выносящего приговор, постарался добавить в голос ту сталь, что звучала строгими наказами в воспоминаниях.       – Лорд Рикард Карстарк, я Хранитель Севера, лорд Винтерфелла приговариваю вас к казни за убийство и непослушание своего сюзерена, – юноша кинул взгляд на все ещё ухмыляющегося старика, разве, что выглядел он более растерянно, чем раньше.       – Ты не ведаешь, что творишь, мальчишка,– горько выплюнул он, качая головой по-отечески. Робб почувствовал закипающую в животе злость, Рикард Карстарк претендовал не на своё место в этом осуждении юнца. Он удержался от того, чтобы не съязвить чего-то в ответ, сохраняя холодность на лице и лишь кивая воспросительно уставившимся на него стражникам.       Когда зажглись новые костры и к скулежу полуживых добавились новые крики Робб старался выделить для себя лишь один. Хриплый и зычный он звучал не так, как должно кричать умирающему, он проклинал их всех за своей беспомощностью, тоном, которым следует отдавать приказы нежели сквернословить перед собственной смертью.       Робб сощурился, снова почувствовав как защипали глаза от едкого дыма, поджал губы, силясь согнать внезапно вязко обрушившуюся на плечи горечь. Она прошла песком сквозь пальцы воспоминаниями о минувшем, о покое и справедливости, что царили до него, до них всех. Пеплом осыпалась к ногам оставленная совершенно незамеченной, ведь взгляд неотрывно следит за приближающейся жрицей.       – В усладу богу огня,– ярко улыбается на фоне костров и воплей Меллисандра, становясь напротив него и своего Короля.       – Единственному богу,– добавляет Робб, понимая, что сам не ведает, что творит. Чувствуя пробегающий в грудине холод, стоит подумать о походе в который они отправятся со Станнисом и войском уже через пару дней. Подсознательно зная, что ведёт своих людей и идёт сам на верную смерть, но совершенно не берет это в расчёт доверяясь красному, почти пурпурному.       Красный всегда был цветом дураков. ***       Санса снова глубоко вздохнула, стараясь прогнать навязчивый образ королевы из головы. Она сильнее сжала руки, скрещивая их на груди и жалея, что сегодня одела лишь платье на мягкой шнуровке без корсета. Он бы ей совсем не помешал, был бы весьма кстати, когда следовало ровно держать спину и шире разводить узкие плечи. Девушка прикусила ноготь на большом пальце, проводя другой ладонью по боку чёрного скакуна, цепляясь за крепкие завязки сумок.       Джейме собирался быстро покончить со всеми делами в столице, для поездки выбрал не только одних из самых надёжных людей, но и самых быстрых лошадей. «Собрались они быстро», осоловело подумала северянка, решая, что может оно и к лучшему.       Серсея ядовито усмехнулась у неё в мыслях, скривила свои красивые губы в презрении не обращая внимание на подступающую к ногам старость, все равно оставаясь львицей. Санса была бы полной идиотской, коей её и считала Королева, если бы отрицала то, что женщина в свои годы все ещё оставалась блистательной. Не только телом, лицом, но и умом.       Так что, пока Джейме находится в столице, львица так и не ставшая оленем могла выкинуть всё, что угодно. Выкинуть, заключая Джейие в кольцо тонких женственных рук, оплетая его золотом волос как делала это годы до. Санса ссутулилась, понимая, что думать об этом ей совершенно не хочется , с воодушевлением оборачиваясь на стук походных сапогов раздавшийся у входа.       – Джейме,– выдохнула она вместе с остатками всякого воздуха, приникая к мужчине в поцелуе, чувствуя равную своей потребность.       – Если ты захочешь, только скажи, я никуда не поеду.– Ланнистер оторвался от неё, заправляя выбившиеся пряди рыжего золота обратно за ухо девицы, заглядывая ей в глаза.       – Нет, попрощайся с отцом,– выдавила девушка, мысленно голося «да» на его вопрос, но в порыве здравого смысла проговорившая слова, что была должна.       – Мне жаль, что тебе в своё время не вышло,– лев, видимо по своему расценил её задумчивость, понуро опустив взгляд, словно это он отдал указание Джоффри обращаться с ней так.       – Я все наверстала, – доверительно шепчет ему Санса, приникая ближе, только бы никто не услышал непредназначенное для чужих ушей. Зная, что эти слова послужат лецебным бальзамом на душу мужа, успокоят его перед долгой спешной дорогой, помогут вернуться обратно.– Богороща Кастерли Рок, наша свадьба и мои последующие молитвы Чардреву – вот оно, мое прощание. Джейме,– девушка настойчиво обхватывает его лицо ладонями, внезапно становясь предельно серьезной.– обещай, что нам не нужно будет прощаться, ни на совсем, ни как бы то ни было по другому.       Ланнистер ещё пару мгновений пристально смотрит ей в глаза, кажется понимая все без слов, стараясь отпечатать её образ на обратной стороне век, только бы не забыть, только бы он не помутнился.       – Обещаю,– твёрдо говорит он, уверенный в своих словах и обещаниях, зная, что непременно исполнит, только бы взглянуть в голубизну Севера снова, только бы прикоснуться к коже сотканной из Зимнего солнца, только бы поцеловать рябинно-алые губы. Джейме крепче прижимается своим лбом к её, безустанно твердя про себя «обещаю, обещаю, обещаю, обещаю».       В богов он никогда особо не верил, а вот в себя, свои силы и свои слова - всегда.