Размолвки и разногласия в благородном семействе Эшфорд

— Грязное животное, — прозвенел девичий голос; стек со свистом распорол воздух, звонкий шлепок сопровождал короткий полувсхлип-полувизг. — Ты очень, очень меня разочаровал. Испуганное поскуливание сменилось жадным довольным сопением, когда тонкие пальцы, затянутые в латекс, прошлись вдоль напряженной спины; касались самыми кончиками, больше щекоча и дразня, чем лаская. Последовавший за ними удар стека оставил наливающийся алым след на голом бедре. — Ты очень непослушный мальчик, — каблук чиркнул по полу, нога подвернулась, и девушке пришлось ухватиться за спинку кровати, чтобы удержать равновесие. Из груди вырвался тяжелый вздох: щиколотка заныла так, что нога онемела до колена; балансируя на одной ноге, девушка доковыляла до кресла и плюхнулась на гобеленовые подушки, темно-зеленые, вышитые серебристыми пионами. Водянисто-голубой взгляд, брошенный на нее через плечо, был полон беспокойства: — Ты в порядке? — Ага. Сейчас… секунду. Дай мне буквально пару секунд и продолжим, — девушка принялась растирать колено, осторожно разминая щиколотку; тугие ремешки сдавливали, врезаясь в кожу. Черные и блестящие, словно полоски лакричной тянучки, они обвивали лодыжку, крест на крест обхватывали стопу, поблескивая металлическими клепками. Отдуваясь, девушка расстегнула ремешки и принялась аккуратно мять щиколотку; туфель соскользнул с ноги и упал на ковер, агрессивно выставив острый длинный каблук. Девушка с наслаждением пошевелила пальцами, просвечивающими сквозь дымку чулка оливково-зеленым педикюром. — Точно все хорошо? — переспросил юноша, стоящий на четвереньках на пестром покрывале, украшенном узором из экзотических цветов и птиц. Он повернулся к девушке, безжалостно сминая покрывало; с шипастого ошейника на его шее свисало металлическое кольцо, которое он нервно оттягивал указательным пальцем. При виде страдальчески искаженного лица девушки его глаза увлажнились. — Тебе больно? Дай, я посмотрю. — Сидеть, — отчеканила она, сурово нахмурив брови, и юноша покорно сел на пятки, сложив руки на коленях. Девушка, откинув голову на спинку, окинула его строгим взглядом из-под ресниц; закинув ногу на ногу, она принялась покачивать босой ногой из стороны в сторону. Боль постепенно отступала; подтянув жесткий лиф, приподнимавший ее грудь так, что она была готова вот-вот выплеснуться из корсажа, девушка манерно взмахнула стеком. Бледные щеки юноши взволнованно порозовели; он облизнул губы, сглатывая, и подался вперед, ныряя взглядом в ложбинку меж девичьих грудей. — Так… на чем мы остановились? — задумчиво протянула девушка, подтягивая перчатки. — Я очень непослушный мальчик, — кротко ответил молодой человек, но опустил голову, стоило ей замахнуться стеком. — Разве я разрешала тебе говорить? — недобро прищурившись, девушка поднялась; она старалась выглядеть соблазнительно, хищно и опасно, но вместо этого шаталась, будто цапля с переломанными ногами, припадая на босую ступню, неуклюже ковыляла, стараясь не упасть. Лицо ее горело, она чувствовала себя глупо, но юноша смотрел на нее как на кусок пирога с заварным кремом, и это вселяло немного уверенности. Сняв и второй туфель, девушка, старательно качая бедрами, подошла к постели, похлопывая стеком по своей ладони. — Ты такой скверный, Альфред. Ты заслуживаешь наказания, — прохаживаясь мимо кровати, Клэр старалась не думать о том, что бы сказал Крис, застань он ее в такой момент; слава Богу, брата здесь нет, а прислуга Эшфордов была слишком хорошо вышколена, чтобы врываться в его спальню, когда он уединялся со своей девушкой, и давно привыкла к причудам молодого хозяина. Однако Клэр казалось, что дворецкий, всегда безупречно учтивый, иногда смотрит на нее с подозрением, будто боится, что она украдет фамильное серебро, а горничные старались лишний раз не встречаться с ней взглядом. Клэр это задевало, заставляло себя чувствовать чужой в претенциозном, пафосном мире Эшфордов, но с Альфредом она опасалась делиться своими переживаниями: он уволил весь персонал, кроме дворецкого, когда Клэр не пустили в особняк в его отсутствии. Девушка полагала, что в том была вина не обслуживающего персонала, они всего лишь делали то, что им сказали: в доме Эшфордов выше слова Альфреда были только распоряжения мисс Алексии. Мысли о сестре Альфреда испортили Клэр настроение; Алексия никогда не позволяла девушке забыть, что она не их круга и ей не место рядом с Эшфордом. В отличии от надменного, но эмоционального и чувствительного Альфреда, Алексия была той еще высокомерной стервой, на Клэр смотрела словно на грязь. Она не одобряла отношений своего брата с Редфилд, открыто выражала свое неодобрение и презрение настолько ядовито и виртуозно, что после каждой встречи с ней Клэр чувствовала себя облитой помоями. Альфред защищал Клэр, разрывался между ней и сестрой, из-за чего девушка чувствовала себя виноватой. Отношения между Эшфордами и так были непростым, и Редфилд не хотела, чтобы из-за нее Альфред отдалился от единственного оставшегося у него родственника. Легкомысленный настрой окончательно сошел на нет, и Клэр сердито взмахнула стеком, стараясь не смотреть на нетерпеливо ерзающего Альфреда; это была их вторая попытка в активные ролевые игры: первая была провалена по вине Редфилд. Когда Эшфорд вышел к ней, одетый в пышное бальное платье, Клэр хохотала так, что у нее разболелся живот. Альфред тогда обиделся, не разговаривал с ней почти неделю к радости Алексии, Клэр и самой было стыдно, но, черт возьми, он мог хотя бы предупредить! В этот раз они долго обсуждали их вечер, и девушка знала, чего ожидать, хотя и высота каблуков стала для нее сюрпризом — спрыгнув с них, можно было сломать себе шею. — Меня сегодня кто-нибудь будет наказывать или я так до утра просижу? — сварливо осведомился Альфред, обиженно выпятив нижнюю губу; Клэр, зажмурившись, утомленно потерла лоб. — Да… да, прости, я что-то отвлеклась. — Отвлеклась?! — возмутился Эшфорд, сверкнув глазами. — Как?.. На что?! О чем ты можешь думать, если я перед тобой, готовый на все? — Прости, Ал, — вяло улыбнулась Редфилд, чувствуя себя глупо и откровенно паршиво; опять все катится к черту из-за нее. Ну, хотя бы в этот раз она не заходится истерическим хохотом, а всего-навсего думает не о своем голом парне, а о его мерзкой сестре. — В чем дело, Клэр? — Альфред скрестил руки на груди, поджал губы; он мог бы быть похож на оскорбленного графа, требующего сатисфакции, если бы не ошейник и отсутствие какой-либо другой одежды. — Тебе, что, неприятно здесь находиться? Раньше ты не жаловалась. — Просто… — девушка выдохнула, опустив голову, — не могу перестать думать о твоей сестре. Белесые брови Альфреда ошарашенно приподнялись. — О моей сестре? Причем здесь она? Почему перед сексом со мной ты думаешь о Лекси?! — Потому что она твоя сестра и терпеть меня не может. — Чушь! — выпалил Эшфорд, ударив кулаком по покрывалу. — Меня вот твой брат тоже не переваривает, но это не повод, чтобы забивать себе им голову. У меня, знаешь ли, есть темы поинтереснее. Например, почему моя девушка думает о Алексии вместо того, чтобы делать то, о чем мы договаривались?! Ты мне обещала! — Я помню, — раздраженно откликнулись Клэр, — но я что-то не очень хочу тебя пороть. — Да ладно, это всего лишь игра, — Альфред подпрыгнул на постели, заискивающе улыбаясь, — Я же знаю, что ты не сделаешь мне больно. Тем более, я вел себя плохо. Очень-очень плохо. Меня нужно наказать, я заслужил самое суровое. Клэр, тихо рассмеявшись, погладила Эшфорда по волосам. Светлые и мягкие, они щекотали ладонь, словно пух одуванчик. — Ты такой милый, — девушка поставила колено на край постели, когда Альфред, потираясь макушкой об ее руку, положил ладони ей на бедра и притянув к себе. Просунув пальцы под узкую резинку трусиков, он зарылся носом в грудь Клэр, шумно выдыхая, и Редфилд, смеясь, обняла Эшфорда за плечи. У него были остро выступающие лопатки и чуть искривленный позвоночник, впадинки на пояснице, прямо над бледными ягодицами; пока Альфред играл с ее бельем, оттягивая так, что стринги вминались Клэр между ног, девушка провела ногтями по его бокам, заставив Эшфорда задрожать. Ухватив Редфилд за зад, Альфред с упоением мял ее ягодицы, оттягивая в стороны; сжав зубами край лифа, он потянул вниз, но корсет не поддавался. Юноша зарычал, потешно сморщившись; Клэр, задыхающаяся от пальцев, забравшихся ей между бедер, вогнала ногти в шею Альфреда, когда он вытянул в рот выглянувший из лифа сосок. — Ты ужасно испорченная девчонка, мисс Клэр Редфилд, — сладко причмокнув губами, Эшфорд обвел сосок языком, пощекотал самым кончиком, а после легонько прикусил, оттягивая, и девушка, выгнувшись дугой, застонала, прикусив свои пальцы. — Кажется, это тебя следует наказать. — Вот уж бред, — проворчала Клэр; она ухватила Альфреда за ошейник, оттягивая от своей груди, но тут же охнула от увесистого шлепка по правой ягодице. Второй — заставил ее заплясать на носочках, а третий пришелся на левую, которую Эшфорд, сжав, принялся тискать и трясти так, что дрожь прокатилась по всему телу девушки, едва не роняя ее на Альфреда. — Молчать! Ты провинилась, так что не смей возражать. Ты очень меня разочаровала, Клэр. Я просто обязан принять меры. — Тогда тебе понадобится что-то покруче пары шлепков, — нахально заявила Клэр, за что получила еще удар по ягодице; через секунду она оказалась лежащей поперек кровати, животом на коленях Альфреда. Ладонь Эшфорда мазнула по ее отставленному заду, и девушка вильнула бедрами в предвкушении; Альфред несильно шлепнул ее по ляжкам, сначала по одной, потом по другой. Клэр, прикусив губу, безжалостно скомкала в кулаках покрывало. Так ей нравилось куда больше, чем изображать из себя госпожу, и дело было вовсе не в тяге к мазохизму — легкая порка еще не повод приписывать Клэр диагноз. Просто у Альфреда, благодаря его любви к актерству, все выходило легче, задорнее, веселее, в то время, как сама Редфилд чувствовала себя репой, которой поручили сыграть Джульетту. Однако, когда она играла в школьных и университетских постановках, таких проблем не возникало; наверное, все дело было в Эшфорде — белобрысый засранец просто подавлял талант Клэр. Девушка смешливо фыркнула, но дернулась, подкинув бедра, когда их ожег очередной удар. — Гадкая, несносная девица. Вы просто совершенно потеряли совесть, барышня, — следующий шлепок был сильнее, место удара загорелось, послав волну томительного жара вдоль спины. Раскаленный поток ударил Клэр в затылок, от чего у нее закружилась голова; пальцы Альфреда обхватили ее шею, губы прижалась к виску. Девушка дрожала в ожидании удара, Эшфорд хрипло дышал ей в ухо, и когда его ласковый влажный язык нырнул в ушную раковину Клэр, она сдавлено взвизгнула, суча ногами. Это было приятно, так приятно, что вымывало все мысли из головы Редфилд, делая ее пустой, легкой, будто воздушный шарик; не было ничего, кроме Альфреда, его рук, губ и языка, комнаты с лепниной на потолке и куколками в пышных платьях с оборками и завитыми локонам, которые смотрели на Клэр слишком уж понимающе. Поглощенные друг другом, они не сразу услышали деликатный стук в дверь. — Сэр!.. Мистер Альфред!.. — голос дворецкого звучал глухо и взволнованно. — Сэр, ваша сестра… она приехала раньше, чем собиралась. Сэр, мисс Алексия хочет вас видеть. — А?.. Что?.. — Клэр осоловело заморгала, поворачиваясь к двери; Эшфорд пылко зацеловывал ей шею, и до девушки с трудом доходил смысл сказанного. Она попыталась приподняться, но Альфред, обхватив ее поперек груди, повалил девушку на смятое покрывало. Он взял ее ногу под колено и приподнял, отводя в сторону, втиснул ногу между широко раздвинутых бедер Клэр, развратно хихикая, но недовольно шикнул, ущипнув ее за ляжку, когда Редфилд принялась отпихиваться. — В чем дело? Что опять не так?! — Альфред отпустил Клэр, но только для того, чтобы навалиться на нее всем телом, вжимая в кровать; глаза у него покраснели и повлажнели — они всегда слезились, когда Эшфорд нервничал. Клэр уперлась ладонями ему в плечи, силясь столкнуть его с себя, но худощавый Альфред, страдающий от астмы и аллергии на орехи, с неожиданной силой придавил ее к постели, и Редфилд ничего не оставалось, кроме как укусить его за шею. — Ты что делаешь?! — взвизгнул Эшфорд, пунцовея лицом; Клэр дернулась всем телом, подкидывая его на себе. В дверь снова постучали. — Мистер Альфред?.. — робко позвал дворецкий. — Я говорил мисс Алексии, что вы не одни, но она просила, чтобы вы прервали свою встречу с мисс Редфилд… — Вот же дьявол! — прошипел Альфред, неловко соскакивая на пол; Клэр тут же села на постели, лихорадочно притягивая покрывало к груди: пока одну держала чашечка корсета, вторая торчала возмутительно острым соском, дерзко выглядывая из лифа. — Наконец-то до тебя дошло, — огрызнулась девушка; Эшфорд ответил ей мрачным взглядом исподлобья. — А сразу ты сказать не могла? Черт!.. И чего ее принесло, она же должна была приехать только послезавтра, — Альфред бросил под кровать туфли Клэр, вслед за которыми отправился и стек; схватив небрежно перекинутый через спинку кресла атласный халат, юноша принялся лихорадочно натягивать его на плечи, путаясь в рукавах и складках. — Скажи… ох, проклятье!.. Скажи Алексии, что я сейчас приду, — процедил Альфред, яростно полыхая лицом; пока он боролся с халатом, Клэр забралась под одеяло, бледная, дрожащая от плохого предчувствия. Одно упоминание Алексии Эшфорд можно было считать дурной приметой, а тут она явилась собственной персоной, к себе домой, и Редфилд чувствовала себя мышью, забравшейся в змеиную нору. Алексия при всем своем снобизме обладала потрясающей самоуверенностью и бестактностью; Клэр не сомневалась, что она не постесняется войти в спальню брата, несмотря на то, что он не один. Девушку совершенно не прельщала встреча лицом к лицу с Алексией, особенно после того, как собиралась ласково отхлестать по заднице ее родного брата. — Это все ты виновата, — заявил Альфред, — позволила ей вползти себе в голову, как гадюке, вот она и явилась! — Да уж, конечно, — огрызнулась Клэр, — я управляю Алексией силой своей мысли. Без меня она бы даже и не подумала приехать в собственный дом. — Дом, может, и ее, но хозяин здесь — я, как глава нашей семьи. Надеюсь, у нее что-то действительно важное, — Эшфорд запахнул халат на груди, туго подпоясался полоской блестящего атласа с тисненым узором; у него зло трепетали крылья носа и дергался кадык, выдавая раздражение, и Клэр решила оставить при себе свои подозрения о том, что вся срочность встречи родилась из-за того, что Альфред был с ней. Все равно это не приведет ни к чему, кроме новой ссоры между Эшфордами; несмотря на все разногласия, Альфред искренне переживал из-за размолвок с сестрой. Алексию, всегда бывшую для него авторитетом, задевало, что ее положение пошатнула какая-то девица, простая студентка с братом-военным, и она не собиралась уступать Редфилд место первой женщины семейства Эшфорд. Клэр, впрочем, не особо претендовала: ей просто нравился Альфред со всеми его заморочками и тараканами в голове, хотелось защитить его от деспотичной сестрицы, привыкшей все контролировать, заставить Алексию понять, что Альфред — не ее придаток, а личность, живой человек со своими желаниями и стремлениями, и если Эшфорд, черт возьми, хочет, чтобы его отходили стеком по голой заднице, то он имеет на это право, потому что это его жизнь и его задница, и ему решать, что с ними делать. Редфилд сердито выдохнула, обхватывая свои колени под одеялом, и усмехнулась, опустив ресницы, когда Альфред, наклонившись, поцеловал ее в щеку. — Я скоро вернусь, и мы продолжим, хорошо? — юноша просяще заглянул ей в глаза, и Клэр пожалела, что не может пойти вместе с ним: не стоило нагнетать обстановку еще больше, к тому же Альфред уже большой мальчик, должен справляться с трудностями самостоятельно. Он поцеловал девушку снова, на сей раз в уголок рта, затем еще раз, и еще, пока она не засмеялась. Обхватив его рукой за шею, Клэр чмокнула его в кончик носа. — Ладно, иди. Не заставляй Ледяную Алексию ждать. — Подождет. Это она ко мне пришла, а не я к ней. И она не Ледяная, а Железная, — поцеловав девушку в улыбающиеся губы, Альфред одернул халат и направился к двери; свет играл искрами на кончиках шипов ошейника, обхватывающего его шею. Клэр, запоздало охнув, ринулась за ним, отбросила одеяло, но не успела она произнести и слова, как дверь в спальню приоткрылась, выпуская Алексию Эшфорд. Альфред оторопело попятился, Редфилд откинулась на подушки, натянув одеяло до подбородка. Внутренности девушки закаменели, стоило ей встретиться взглядом с льдисто-голубыми глазами Алексии, в которых острыми гранями переливалось презрение. Прищурившись, Алексия едва заметно дернула верхней губой и медленно повернулась к Альфреду; двигаясь плавно и неторопливо, она подошла к брату и заключила его в объятия. Носа Клэр коснулся причудливый аромат ее духов: лаванда, фиалка, ваниль и кайенский перец. — Вижу, ты без меня не скучаешь, — Алексия заботливо пригладила светлые волосы Альфреда; ее собственные волосы, отливавшие бледным золотом, свободно ниспадали на спину, стройную шею обвивал не ошейник, как у ее близнеца, а бархотка, темно-лиловая шелковая блузка, камея, держащая воротник, и юбка в пол делали Алексию похожей на дам с портретов начала двадцатого века. Более уравновешенная, хладнокровная и сдержанная, нежели Альфред, именно она управляла семейным бизнесом Эшфордов; Альфред не возражал против ее главенствующего положения в компании, предпочитая заниматься фамильным поместьем, которое из-за их отца пришло в упадок. Клэр подозревала, что Алексии нравилось держать брата в стороне от дел под полным своим влиянием, и в его растущей самостоятельности ей виделась угроза своему положению. Эгоистичная стерва, мрачно подумала Клэр, буравя взглядом деланно не замечавшую ее Алексию, которая с преувеличенным вниманием рассматривала Альфреда, поворачивая его лицо за подбородок из стороны в сторону. — Ты плохо выглядишь, — Алексия неодобрительно щелкнула языком, качая головой; ошейник на шее брата она будто бы не видела. — Ты хорошо спишь? Не забываешь завтракать? — Оставь, Лекс, мне не пять лет. Я в норме, не надо разыгрывать из себя мамочку, — отмахнулся Альфред, но Алексия, ничуть не смутившись, взяла его лицо в ладони. — Ты же мой брат. Как мне не беспокоиться за тебя? — она многозначительно посмотрела на Клэр поверх плеча юноши, на что Редфилд вызывающе вздернула подбородок. Алексия усмехнулась краем рта и расцеловала брата-близнеца в обе щеки. Клэр следила за ее проявлениями сестринской любви с мрачной настороженностью; к чему это все? Лишний раз продемонстрировать ей, что они семья, и Клэр никогда не станет одной из них? Но девушка никогда не стремилась встать между братом и сестрой, Алексия сама выдумала это их соперничество за Альфреда; вместо того, чтобы совать нос в личную жизнь близнеца, Ледяной Алексии стоило бы заняться своей собственной. — Так… что случилось? — юноша взял сестру за руки. — Что-то срочное? Обычно ты влетаешь вот так без стука, когда дело действительно серьезное. Алексия с туманной улыбкой пожала плечом, склонив голову на бок. — Неужели я не могу просто захотеть повидать любимого брата? Мы не виделись почти месяц. Хотя, — на ее лицо набежала тень, — не удивлюсь, если ты моего отсутствия вообще не заметил. У тебя ведь появились другие занятия, куда важнее родной сестры. — Не начинай, — Альфред предупреждающе повысил голос; Клэр под одеялом сжала кулаки. Алексия, жеманно взмахнув волосами, отвернулась с уязвленным видом. — Как скажешь. Не буду утомлять тебя своими разговорами, раз они для тебя так невыносимы. Хорошо, отец не видит, как ты со мной обращаешься, он бы этого не перенес. — Знаешь, твой прием с отцом сработал бы, если бы я не знал, что ты его терпеть не могла. Так что, извини, твоя попытка вызвать во мне чувство вины провалилась. — А ты все равно подумай, что бы он сказал, узнав, что потомок Вероники Эшфорд связался с низкопробной девицей. Не обижайся, дорогуша, — Алексия растянула губы в ленивой улыбке, — но ты, откровенно говоря, не соответствуешь нашей семье. Я бы не возражала, если бы Альфред выбрал девушку нашего круга, но он по непонятным мне причинам упорствует в своем желании встречаться с тобой. Признаться, это… несколько обескураживает. Я думала, у моего брата есть вкус. — У него есть вкус, — отчеканила Клэр, испепеляюще глядя на Алексию, — просто ты бесишься, что он не совпадает с твоим. — Ты права, это действительно довольно раздражающе. Хотя впору бы радоваться, что меня не привлекают дешевки. Все равно, что иметь возможность носить вещи от кутюр, но продолжать покупать одежду на распродаже. — Алексия, хватит, — Альфред встал перед сестрой, загородив собой Клэр, чьи глаза метали шаровые молнии. — Знаешь, сколько бы ты не переплачивала, хлам так и останется хламом, — выпалила Редфилд; звонкий смешок Алексии прозвучал хлестко, точно пощечина. — Зато ты, милочка, выглядишь на полную свою стоимость, и ни долларом больше. — Я сказал: хватит! — Альфред ухватил сестру за локоть, но она, надменно поведя плечом, сбросила его пальцы. Взгляды близнецов скрестились; бледное холеное лицо Алексии казалось маской, выточенной из мрамора, глаза — парой ледяных осколков. У Альфреда на виске пульсировала вена, румянец горел так ярко, что сравнялся цветом с его атласным халатом, и Клэр забеспокоилась, что у него опять пойдет носом кровь. — Сбавь тон, Альфред, будь так любезен, — от голоса Алексии веяло морозом, антарктическим холодом; она отошла к двери, придерживая подол своей юбки, на лице Алексии застыло выражение гадливой брезгливости, словно она наступила в грязь своими дизайнерскими туфлями. Клэр бесстрашно выдержала ее тяжелый взгляд; она не боялась Алексии Эшфорд, Клэр — Редфилд, а Редфилды не пасуют перед такими самовлюбленными, заносчивыми стервами. — Прости, что меня волнует такое благополучие, и что мне хочется видеть рядом с тобой достойную девушку. Однако если тебе так претит моя забота, хорошо, я не буду вмешиваться. Можешь и дальше играть с мусором, раз тебе это так нравится. — Никто не обязан соответствовать твоим высоким стандартам, и ты это знаешь. Так что сделай усилие над собой, смирись, — отрывисто бросил Альфред. Алексия глубоко вздохнула, распахнув глаза, дико засверкавшие, как у кошки, точеный подбородок задрожал от обиды. Острый взгляд полоснул Клэр с нежностью бритвенного лезвия и обратился на брата-близнеца. — Что ж… если тебе так нравится опускаться до ее уровня и барахтаться с ней на дне, то не смею тебе мешать. Надеюсь только, что ты об этом не пожалеешь. Тебе будет очень нелегко достичь потом прежнего уровня. — Не волнуйся, я справлюсь. Я же Эшфорд, — ехидно отозвался Альфред, на что Алексия ответила коротким пренебрежительным вздохом. Она нехотя позволила брату поцеловать себя в щеку и вышла из спальни, царственно придерживая подол; прежде, чем за Алексией закрылась дверь, она успела обжечь Клэр неприязненным взглядом. Редфилд в ответ скорчила ей рожицу, едва подавив желание отбросить одеяло и продемонстрировать ей свой наряд, чтобы у чопорной мисс Эшфорд глаза лопнули от возмущения и зависти. Проводив сестру, Альфред обессиленно привалился спиной к стене; румянец схлынул так быстро, будто бы ему пустили кровь, и Клэр не на шутку встревожилась: Альфред нередко страдал от низкого кровяного давления, которое приносило с собой вялость, мигрень и головокружение, Эшфорд слабел так, что едва мог устоять на ногах, однако отказывался принимать выписанные врачом препараты, считая это недостойным главы семьи Эшфорд. Это было настолько глупо и безответственно, что Клэр не раз ругалась с ним по этому поводу; Альфред дулся, уверенный, что он знает все лучше всех, а Редфилд ему не доверяет или попросту хочет им покомандовать. Убеждать Эшфорда в том, что Клэр волнуется, что без лекарств ему будет хуже, было занятием неблагодарным и бесполезным, Альфред упрямился, вредничал, капризничал, как ребенок, но девушка подозревала, что ему по душе ее забота: настрадавшийся в детстве от недостатка внимания со стороны отца, которого куда больше интересовала Алексия, унаследовавшая красоту самой Вероники Эшфорд, Альфред был ненасытен до заботы со стороны Клэр, чем отдаленно напоминал щенка, боящегося, что любимая хозяйка его бросит. Возможно, жизнь без него стала бы проще: не было бы больше Алексии с ее извечно кислым выражением лица, не было бы угрюмого неодобрения Криса, сплетен и слухов, гуляющих в университете, косых взглядов сокурсниц, капризов Альфреда, которому всегда было мало Клэр, но оставить его одного с властолюбивой сестрой после всего, что у них было, казалось Редфилд бесконечно жестоким. Как он будет без нее? А она без него? Без такого странного, ненормального, забавного, милого, с его нездоровой тягой к переодеваниям и игрушкам, который заезжал за ней в университет, когда Клэр засиживалась в библиотеке допоздна, и приехал к ней со сладостями и лекарствами, когда девушка заболела ветрянкой, хотя мог просто прислать секретаря или водителя. Может, это и не любовь, но что-то очень близкое к ней. — Прости, что тебе пришлось это выслушать. Опять, — Альфред посмотрел на Клэр совершенно больными глазами; шатаясь, он подошел к постели и в изнеможении повалился на одеяло; девушка, выбравшись из-под покрывала, вытянулась рядом с ним, и Эшфорд тут же накрыл рукой ее нагую грудь. Его ладонь была влажной и горячей, кожа под ногтем указательного пальца покраснела и шелушилась; Редфилд отрешенно подумала, что нужно напомнить Альфреду пользоваться антисептиком. — Да ладно, это же Алексия. Я уже привыкла. — Я не хочу, чтобы ты привыкала к такому, — Альфред косился на Клэр блестящим голубым глазом, его рука с ее груди переместилась на талию, и юноша, притянув Редфилд к себе ближе, уперся подбородком в ее плечо. — Алексия — моя сестра, я люблю ее, но я не позволю ей так с тобой обращаться. — Она может плеваться желчью сколько угодно, мне нет дела до ее болтовни. Я хорошо знаю, кто я такая, и слова Алексии не изменят ровным счетом ничего. — И все равно я должен тебя защитить. Ты же моя! Я не могу стоять в стороне и смотреть, как моя сестра тебя оскорбляет. Алексия, кажется, забыла, что глава семьи — я, а не она. Пусть управляет компанией, а в мою жизнь не лезет. Я не хочу быть больше солдатом-муравьем. — Солдатом-муравьем? — Клэр непонимающей наморщила лоб; Альфред горячо выдохнул ей в шею. — Не обращай внимания. Это старая шутка из детства, — расстегнув ошейник, юноша, замахнувшись, швырнул его через всю комнату в угол; на его горле горела бледно-красным тонкая полоса, и Клэр нежно потерла ее пальцем. — Алексия… Лекси нелегко. Она всегда и во всем была лучше меня, отец видел в ней надежду семьи, и она настолько уверилась в своей исключительности, что не видит дальше своего носа. — Бедняжка, — насмешливо протянула Клэр, ничуть не сочувствуя мисс Эшфорд; поерзав спиной по одеялу, она завела руку назад и попыталась нащупать шнуровку корсета. — Слушай… ты не обидишься, если мы перенесем наши… кхм, игры на другой раз? Что-то весь мой настрой улетучился. — Вернее, его забрала с собой Алексия, — буркнул Альфред, садясь на колени; перевернув Редфилд на бок, он принялся споро развязывать шнуровку. Клэр тихо выдохнула, блаженно прикрыв глаза, выгнулась по-кошачьи, когда юноша, разведя в стороны половинки корсета, принялся массировать ее спину. — Ну… если хочешь, мы можем поесть мороженого. — Не хочу мороженого, — своенравно изрек Эшфорд, растирая плечи девушки, — хочу торт. Шоколадный с фруктами. Только он может помочь мне справиться с разочарованием сегодняшнего вечера. — Все, что угодно, радость моя, — сонно улыбнулась Клэр, совершенно позабыв об Алексии, когда теплые губы Альфреда прижались к ее шее.