А они все держаться за руки.

Их заводят в какое-то темное и душное помещение. "Где мы?" Такие мысли посещают голову Бруно они стоят,пытаясь удержаться друг за друга,что бы шумная толпа не откинула их в разные стороны,сейчас они хотят быть вместе. Сейчас они должны быть рядом. Вокруг шум,толпа орет. Сотня или две мужчин и два мальчика в странном как вся наша жизнь помещении. Солдаты кричат:"Раздевайтесь!". А толпа гудит, паника и ужас. Страх перед людьми в погонах. И лишь только в одном из этих лиц не было страха. Это был Бруно,он не имел понятия о том, что происходит. А между тем какой-то солдат голосит:"Вам нечего бояться! Это просто душ". "Да вам нужно помыться!"— кричит другой. — Это просто душ Шмуэль,все будет нормально. — .... — Шмуэль молчит,он почти всегда молчит. Некогда веселый и жизнерадостный парень(как впрочем и все дети), теперь был мрачен и задумчив,постоянно угнетенное лицо, вызывающее у Бруно жалость и стыд. Стыд за его предательство. Стыд за его трусость. Гул стоит не думая уходить и паника пусть уже слегка отступившая, все еще бродит в пределах комнаты. А люди,люди покорно раздеваются,оголяют свои исколеченные тела и души. — Давай же Шмуэль, это просто душ,— вторит он. А Шмуэль слушается. Они раздеваются, пока еврейский мальчик опустил глаза что бы снять "пижамные штаны" Бруно скользит взглядом по ране у его виска. Рана которую он получил из-за него. Юный немец ждет пока Шмуэль не снимет с себя все окончательно. Почему он копается(?)— "Мыться в одежде не удобно". Но вот и все. Две сотни обнаженных мужчин и два голых мальчика. Немец и еврей. Злейшие враги,стоят и смотрят друг другу в глаза. Нет они не враги,они друзья. И возможно даже больше. Шмуэль был его ровесник,но он знал,что это все не просто так,он чувствовал подвох и все же,в силу возраста не совсем понимал к чему все идет. Бруно не понимал ни черта. Он был юн и невинен, и поэтому смотрел на все сквозь очки детского восприятия. Смотрел с интересом. И с желанием поскорее выйти, найти отца Шмуэля(он желал этого так же сильно,как и прощения еврейского мальчика) Но вот солдаты выходят из помещения. Немец берет еврея за руку,столь трепетно и нежно,что что-то внутри "жида" трогается. Смотрит в его глаза с полной уверенностью, Шмуэлю даже кажется,что он видит как тот шепчет что-то. Слишком шумно. Не расслышать. Свет потух. Полный мрак, невидно абсолютно ничего,даже выразительных глаз Шмуэля. Наконец-то и шум толпы стихает,слышна лишь редкая болтовня. И вдруг, где-то сверху открывается какой-то люк. Мужчина в противогазе. Кто-то смотрит наверх,прямиком на свет. Пронзительный крик. Но уже позно. Мужчины в погонах запустили газ,нескончаемый крик взрослых мужчин. Звуки удушья,а мальчики все так же держаться за руки,все крепче сжимая руки друг друга. А толпа все орет. Газ идет,быстро пробираясь в камеру,но еле слышно и осторожно как хищник преследующий свою жертву. И все. Крик стих. Больше ничего,гробовая тишина и только куча "пижам" на полу,снаружи камеры. И далекий, все такой же мерзкий,запах гари из труб. А они все так же держаться за руки.