Цветущая

— Хей, Вень Нин, а помнишь ту легенду о сакуре, что ты рассказал мне? — голос Усяня был тихим, почти шёпотом. Лепестки медленно падали, от каждого дуновения ветерка с дерева срывались целые тучи этих полупрозрачных цветов. Они очень медленно планировали в воздухе и наконец опускались на полы его одежды, на лежащего на его коленях Вень Нина. Путались в волосах, залетали под складки и слои ткани.  — Легенду о боге Ниниге, — продолжил Вэй, — он выбрал себе в жены прекрасную дочь Цветущую, а ее сестру Скалу назвал безобразной. Старейшина протянул руку к лепесту, упавшему прямо на лоб его собеседника. Он придержал край рукава, чтобы тот не провел по расслабленному лицу.  — Разгневанный Отец сказал так: «Если бы ты выбрал Скалу, жизнь была бы вечной и прочной. Но так как ты выбрал Цветущую, жизнь всех людей, от императоров до простолюдинов, будет красивой как цветок, но недолговечной». Я едва не соскользнул с твоих коленей, так ты был зол на жестокого отца. Он замолчал. Вглядывался в спокойное лицо, где не было ни единой морщинки, ни один мускул не был напряжён. Все его естество дышало лёгкостью.  — В нашей истории Я стал бы глупым Нинигом, ты — Цветущей, а Лань Чжань был бы Скалой, — Усянь осторожно снял ещё один лепесток с неподвижного лица. Тело Вень Нина замерло в строгой позе, даже грудная клетка, словно боясь, не двигалась. — Если бы я выбрал Скалу, твоя прекрасная жизнь была бы дольше? Горечь сжала горло, ещё один вздох и из глаз должны политься слёзы, но их не будет. Вей уже давным-давно разучился плакать.  — Такая правдивая легенда, — горько усмехнулся он, — жизнь с тобой и вправду была похожа на красивый цветок. Он приподнял хладное тело и бережно сжал его в руках, ощущая мороз исходивший от кожи Вень Нина.  — Не увядай…