Скамейка

Десятая сигарета за день полетела в маленькую мусорку, стоящую возле лавочки, которая хранит начало нашей истории. Ненавижу чёртову школу. Зачем? Зачем нам это дерьмо? Писать и читать я научился ещё в садике. Вот, серьёзно, нахуя, скажите, нам находить эти ебучие квадратные корни? Быстро закинув все учебники в затрёпанную сумку, я пулей вылетел из квартиры. Так как моя квартира находилась на двадцатом этаже, а лифт не работал, я жутко устал спускаться по лестнице и поэтому захотел отдохнуть десять секунд на скамейке, которая находилась рядом с подъездом, но только вот она оказалась занята. На ней сидел высокий парень с чёрной шевелюрой, который что-то рисовал в своём блокнотике, прикусывая губу. Я подошёл к той самой скамье и сел на неё. Точь-в-точь на то место, где сидел ты. Я всё же решил присесть рядом, при этом ни на секунду не отрывая взгляда. — Что во мне такого интересного? — поинтересовался он, не смотря на меня и продолжая что-то рисовать. Его голос был прекрасным. Ему нужно петь. Я бы слушал песни в его исполнении на ночь, как колыбельную, успокаивающую меня. — Извини… Что ты рисуешь? — Не слишком ли нагло? — он посмотрел мне прямо в глаза своими прекрасными нежно-зелёными, в золотистую крапинку. Мне кажется, я могу утонуть в них. Я достал из кармана тот самый рисунок и улыбнулся, проводя по нему пальцами. У тебя талант, Джерард. Я не знал, что ответить, ведь это был риторический вопрос. И, да, я согласен, что это очень нагло. Но интереса во мне сейчас больше, чем наглости. — Мне интересно. Безумно интересно, — тихо сказал я, всё ещё смотря в его прекрасные глаза. — А мне плевать, — он пожал плечами и отвернулся. Я вздохнул и достал одиннадцатую сигарету. С каждой секундой моё желание курить становилось всё больше и больше. И мне не стыдно за это. Я грустно улыбнулся, удивляясь такому большому желанию узнать совсем незнакомого человека. — Ты выглядишь слишком бледным. Это ненормально… — я сказал это негромко, боясь его спугнуть. — Я не нанимал себе психолога. Катись подальше отсюда, ладно? — грубо ответил он, в конце фыркнув. — Я и не собирался подрабатывать «мозгоправом», — я изобразил в воздухе кавычки, — Я хочу стать твоим другом. — Мне не нужны друзья. Я привяжусь, а потом снова окажусь брошенным, — он усмехнулся, — Это, вообще-то, больно. И кто кого бросил, м? Разве я причинил тебе боль? Нет, любимый. Это сделал ты. Ты причинил мне неимоверную и бесконечную боль, которая, кажется, никогда не пройдёт. Я слышал об этом. Очень часто слышал. И именно поэтому я и не хотел заводить друзей. — Проверим? — я улыбнулся и положил руку ему на плечо, которое оказалось невероятно острым и… Хрупким? — Это вызов? — он вновь посмотрел на меня. — Ради него я прогуляю уроки, — я усмехнулся. — Допустим… — он задумался, — Я его принимаю, — решительно ответил парень и развернулся, — Джерард Артур Уэй. — Фрэнк Энтони Томас Айеро-младший. Я сделал затяжку, наполняя свои лёгкие ядовитым дымом. Я вспоминал день нашего знакомства. День, который изменил всё. Ты красивый, Джи. Ты прекрасен, правда. Твои длинные пальцы и тонкие губы, между которых сигарета — это, блять, произведение искусства. Даже твоя сутулость не портит тебя… — Сколько мы уже знакомы, Фрэнки? — Уэй прервал мои мысли о нём. — Три месяца. И, как видишь, я до сих пор не бросил тебя, — я улыбнулся. Мы стояли и курили у кирпичной стены за магазином, где только что купили кучу еды на ночь. Сейчас вечер, и скоро мы пойдём ко мне просматривать кино. Точнее, мы пойдём в мою квартиру, где Джерард будет смотреть фильмы, а я просто буду пялиться на него. — Почему ты дружишь со мной? Потому что я беспамятно в тебя влюблён, милый. Потому что мне до ужаса хочется накрыть твои губы своими, а после завладеть тобой полностью. — Ты классный, — ответил я, не решаясь сказать то, о чём говорил себе только что в мыслях. — Но ведь есть куча таких же подростков, разве нет? — Ты особенный, Джи, — я улыбнулся и выбросил окурок в мусорку, которая была слева от меня. Да, ты особенный. Настолько особенный, что даже спустя год я не могу отпустить тебя, думая о тебе каждую секундочку своей никчёмной жизни. И вот он смотрит этот чёртов ужастик, в то время как мой взгляд полностью прикован к нему самому. — Как ты думаешь, она умрёт? — засовывая попкоринку в рот, спросил Джер. — Понятия не имею, — я улыбнулся, а он повернулся ко мне. — Ты ведь не смотришь, так? — Смотрю. — Я о фильме, а не о себе, Фрэнк. Почему ты это делаешь? Мне стало неловко. Выходит, он знал? Как же глупо… — Мне нравится смотреть на тебя… — тихо сказал я и опустил голову вниз. — Погуляем? — неожиданно предложил Джерард. — Сейчас двенадцать ночи… — И что? Ночь — это самое прекрасное, на самом деле. Только в это время суток говорят о тех вещах, о которых нельзя поговорить днём. Ночь опьяняет сильнее любого алкогольного напитка. Мы быстро спустились с двадцатого этажа в полной тишине, которая очень сильно меня напрягала. Как только мы вышли из подъезда, он взял меня за руку и посадил на скамейку, после чего присел рядом. — Посмотри в небо, Фрэнки. Луна красивая, не так ли? — Очень… — А теперь давай посмотрим вокруг. Что ты видишь? Я оглянулся по сторонам. — Тебя. — Но ведь здесь столько прекрасных вещей… — А что видишь ты, Джерард? — Тебя. — А как же прекрасные вещи? — Мы два влюблённых в друг-друга придурка, Айеро, — он улыбнулся и накрыл мои губы своими. Я нервно покусывал губу, вспоминая наши ночи, проведённые вместе. И не только ночи. — Эти три дня, определённо, самые счастливые в моей жизни, — я подошёл сзади и обнял Джерарда, готовившего нам сейчас кофе. — Если ты будешь так меня обнимать, то завтрак нам придётся отложить, — он развернулся ко мне, обвивая мою шею руками и аккуратно закидывая на мои бёдра ноги. Я усмехнулся и передвинулся к столу, через секунду на котором оказался Уэй. Я быстро развязал его белый халат и уже через несколько минут он снова был полностью моим. Четырнадцать месяцев счастья и огромных проблем с учёбой, которые совершенно меня не волновали. Меня волновал он и только. — Жди меня, я скоро буду, — пролепетал Джер и сбросил трубку. Он поехал в магазин за разными романтическими штучками типо свечей, шампанского и прочего и не вернулся. После десяти часов его отсутствия, я всерьёз заволновался и, как только я хотел написать ему уже двадцать пятую смс-ку, мне позвонили. Позвонили с информацией о том, что он погиб в аварии. В чёртовой, блять, аварии. В тот вечер он должен был сделать мне предложение, ведь в его машине нашли огромный букет роз, а в его кармане коробочку с кольцом и этим рисуночком. Это был именно тот, который он рисовал в день нашего знакомства. Я точно знаю, так как у него привычка писать даты на своих рисунках. На нём был нарисован скорпион, который теперь у меня на шее. Я сделал татуировку с ним, потому что это для меня значит очень многое. Я выкинул окурок и достал из кармана куртки то самое кольцо, засовывая листочек обратно. Начался дождь и я улыбнулся, вспоминая как я и он гуляли под ним. — Я люблю тебя, Джерард Артур Уэй. Я согласен выйти за тебя замуж, — я надел аксессуар себе на палец, — Я буду самым верным мужем, обещаю. Ещё немного и мы будем вместе. Стоит только потерпеть. Ты — навсегда мой первый и последний.