Спас... На крови.

— Во всем виновата нечисть! — голосил Яков Петрович Гуро. У него было такое настроение… Как бы сказать так, чтобы не испугать и не повредить нервную систему… Он даже день пометил красным в своём списке и написал: «Хочу поругаться!» — Нет! Во всем виноват Гоголь! Это мы выяснили ещё в Ивана Купалу! — стукнул по столу кулаком Александр Христофорович Бинх. — В кои-то веке вы пришли к единому мнению… — напомнил грустно Тесак, то топя пакетик чая в чашке, то доставая его и снова топя. — Если сейчас вы не закроете свой рот и не ретируетесь — ударю! — пригрозил Бинх, плевав уже на свои полномочия, жаждя попасть в обещанную три года назад гостеприимную Сибирь, порядком уставший и делавший выводы, что жить спокойно Якову Петровичу просто надоело. — У меня сосуды слабые! — всплеснул руками в порыве экспрессивности Гуро. От сочетания «Кофе Экспрессо» — Что? — переспросил скептично Александр. — Синяки от малейшего касания появляются!!! Бить нельзя! — сразу поставил перед фактом Гуро. — Мылом, завернутым в полотенце, ударю! — закивал головой Саша, подходя угрожающе к Якову. Теперь у Лукоморья на ветвях сидит Гуро, рассказывает много сказок… Про то, что бить его нельзя! А кот учёный (Попеременно с Бинхом) по цепи ходит, попивая валерьяночку и нюхая мяту. Состояние его: «Семь Гоголей на неделе…», дальше облачно, без осадков. — Как вам, Александр Христофорович? Получится из меня писатель? — спросил Тесак, ведь, чем он Гоголя-то хуже?! Хах, наивный валенок! — Никак и впрямь Яблочный Спас пришёл? — раздраженно спросил Александр Христофорович, потирая лоб, в который прилетело секундой ранее яблоко из окошка. У кого-то яблочки щек, у кого-то золотые яблоки, у кого молодильные из сказок (В Диканьке вообще не жизнь — а Выживание Сказка), а у него-то что? — золотые руки… И сердце. Хоть предложение делай! — А не Медовый? — С издевкой спросил Гуро, отмечая, что лицо Бинха покрыто укусами пчёл из-за недавнего похода на пасеку Данишевского. Ну, пчела это такая оса, как комар, только муха. А неча было на яблоки молодильные позариваться. Говаривали, мол, с пчелой поладишь — медку достанешь, с жуком свяжешься — в навозе окажешься. Как бы мало ли чего в ульях-то скрывается… Когда на тебя будет совершено порядком двадцати покушений и два из них удачные, то, наверное, начнёшь так думать. Но ведь невдомек было, что пчёлы-то ещё пока оберегают свою территорию! Бинх был, есть и будет просто оплотом везения. У него везде одни сказки, а потом неожиданно, хлоп, и басня! — Выглядите вы неважно. Как жертва Освенцима! Точно Спас пришёл по вашу душу! — Яков Петрович, я в курсе, конечно, что вы очень, повторюсь ОЧЕНЬ, опережаете наше время, но у нас нет Освенцима! — старший Петрович незамедлительно добавил: «Ну, как жертва ГУЛАГА» — Пока только ссылка в Сибирь, — процедил сквозь зубы, закатывая глаза, Бинх. «Тогда, скажем, как жертва сибирских каторжан!» — Хоть Ореховый, лишь бы едой не кидались! — пробубнил полицмейстер, вспоминая, как его атаковали пьяные белки. Выглядит он плохо… Выпил сутрапил потому что! Вспомни доктора добрым словом, называется: «Пирог с яблоком — заклёван зябликом, Пирог из вишни — слова излишне, Пирог с орехом — помянут и смехом и грехом, Пирог с инжиром — покойся с миром, Пирог с капустой — вкусно и грустно, а пирога с мёдом нет» Тут даже хронология прослеживается… — Ну конечно, — пробубнил Тесак обиженно — это Гоголь писатель, а я так, если не: «Подай, принеси, иди отсюда, не беси!», то: «Принеси, подай, иди отсюда, не мешай!». А я может не хочу быть серой массой… Я хочу быть творожной… **** — Товарищ полицмейстер! Товарищ полицмейстер! — подбежал к вышеупомянутому Кирила Москалёв. Здесь были бы уместны шутки про то, как он приехал с Подмосковья на свою историческую родину, увидел в клазете букву «М» и подумал, что он для москалей… Но нет. — Чего тебе? — остановился Бинх, который спешил встретить из далекого похода на поляков своего старого друга. — Помогите мне одну женщину найти… — попросил мужчина. — Конечно, сообщите ее приметы… Возраст, дату исчезновения, — попросил Александр Христофорович. — Да у меня даже ее портрет есть, вот! — протянул помятый листочек Москалёв. — Да это же Ломоносов! — недоуменно проговорил полицмейстер. — Это. Моя. Жена! — Как говорится, полицмейстер лишь ткнул под нос ему простонародный кукиш, (получившийся в его исполнении несомненно изячно и благородно), а подозреваемый, впрочем, в делах явно не амурных, получил под тяжестью обстоятельств два сломанных левых ребра, потрепанные нервы и вынимающуюся при любом «Удачном» моменте челюсть. Бинх в любой ситуации может показать достоинство, лишь бы это не причинило вреда… — Вы как это?! — Гуро многострадально хлопнул себе по лбу — Агхр, как его здоровье, чинитель закона и справедливости? — спросил он недовольно. Семь раз — Демон, один раз — Яков. — Паралично, — пожал плечами Александр Христофорович — Сэр Акакий Башмачкин задержан на таможне и возможно вообще не посетит нашу скромную обитель… И вот двор въехали две лошади. Это были сыновья Тараса Бульбы. У Тараса, вообще, было два сына: один Остап, другой Бендер, ну, Андрий, всмысле. — Матерь божья, они выжили, а я уже все их имущество себе отписал — всплеснул руками Гуро — в солнцестояние в какой стороне солнце встаёт? — Напоминает: «В одном монастыре жили мцыри. Одна мцыря сбежала… Так начались ее приключения!» — По вашему мнению оно меняет своё направление от равноденствия или солнцестояния раз в год?! По вашей логике на западе, хотя всегда с востока, не смотря на праздники… — устало протянул Бинх. Называется: «Слушай меня и радио!» — Тарас! Какое счастье, ты нашелся, я тебя везде искал! — повернувшись, расплылся в улыбке Гуро. — Какое совпадение — я тебя тоже везде искал… Где мое имущество? Жид ты! Император хренов! Яков Петрович! — злобно наступал Бульба, будто густой туман рассеялся и он увидел впереди татаро-монгольское иго. — Да что уж вы! Я просто Яшенька… — махнул своей рукой в перстах рубиновых Яков — Кто тебя обидел?! Тарасик! — Сам себя, — закатил глаза всеотец — Я бы попросил без шуток про «Глазик» и «Разик»! — ТАРАСИК! — с большей настойчивостью произнёс Яков Петрович. — Кому «Тарасик», а кому Пан Полковник! — качнул головой Бульба. — Тарасик… Я ж твоё имущество сберёг! — любезно улыбнулся Гуро — А ты меня жидом обзываешь! Я даже приумножил! — И на сколько? Как это произошло стесняюсь спросить? — с недоверием пробурчал себе в усы Тарас. — Не спрашивай — стесняйся дальше! — развёл руками старший Петович — На четверть полушки! — Но вы же потерялись в лесу! — выгнул брови запорожский казак. — Так поляки, которых завёл в болото Сусанин нашли выход! А я туда приперся, кхм, к ним притерся, обжился! — принялся сказывать свои сказки Гуро, будто то же самое, что вода льётся не из крана, а в кран! — Имущество возмести, — вкрадчиво и доходчиво даже не попросил, а приказал украинец. — Если я сказал: «Не брал», значит не отдам… — поднял вверх подбородок Гуро. — Что вы, Яков Петрович, там у меня не брали?! — едко, с издёвочкой, протянул Бульба. — Лучше б спросил что господин Гуро у вас не сломал… — пробурчал Бинх. — Жизнь он мою не сломал, — плюнул через плечо Тарас — … Были у нас в лесу черепаха и рыбка в ведре. Вот однажды они сварились от нагревателя, что заклинило и там 40 градусов стояло, что чай заваривать можно было и вода кипятилась. Получился вкусный черепаший суп… И мы не умерли от голода. А у наших товарищей! Выпадывали глаза и прочие очень жуткие вещи… Это случится и с вами… Господин Гуро. — Даже страшно представить, какие ещё жуткие вещи у людей «выпадывали»… — не смог удержаться от смешка Гуро. Такой урок Гуро извлёк из этой истории… Ух, если накосячил — надо сразу сваливать!