***
Ну и кто там ещё? Вот ведь чёрт! Я только устроился в кресле с книгой и чаем, найдя самую удобную позу, так нет. Если это реклама, я их там и убью. Если опросник - тем более. Я бросаю короткий взгляд в зеркало и пытаюсь поправить безнадёжно растрепавшуюся косу. Золотистые локоны категорически не хотят подчиняться, и я быстро бросаю эту затею, услышав очередной режущий слух звонок. - Да кто же там так своей смерти захотел? - раздражённо бормочу я и всё-таки открываю дверь, но слова брани так и застывают на губах. Передо мной стоит подросток, его плечи заметно трясутся, а руки до белизны сжимают лямки чёрного рюкзака. Глаза едва видны из-за чёлки, чем он очевидно весьма успешно пользуется. Может это и к лучшему. Я вряд ли смог бы вынести взгляда со своей болью в его душе. Время будто застывает. Мы всё ещё стоим напротив друг друга, не смея нарушать столь хрупкое молчание. Да и сказать нам обоим было нечего, в голове лишь пустота, что болью отзывается в висках. Только в такие моменты я могу точно осознать, что я готов трупом лечь, но защитить этого мальца от жестокости мира. Только вот похоже он совершенно не нуждается в этой защите и сам испробовал все***
Ох, уже двенадцать, нужно ложиться спать. Я, тяжело вздыхая, откидываюсь на спинку стула и смотрю на календарь. Прошло уже две недели, как я живу у него, можно сказать, уже привык. Мои мысли прерывает аромат свежезаваренного чая и приглушенный голос молодого мужчины, его золотистые волосы щекочут мои плечи. Я мягко улыбаюсь, наслаждаясь его заботой, и благодарно принимаю чашку, ощущаю лёгкое жжение на пальцах при соприкосновении с горячим сосудом. Отпиваю немного и отрешённо наблюдаю за тем, как блондин садится на кровать, потягивается и зевает, тактично прикрыв рот рукой. Он в лёгкой домашней одежде, по привычке распустил волосы, готовясь ко сну. Хотя в последнее время он мог заснуть прямо в одежде, тут уже моя вина. Но в три часа ночи нас обоих не очень волновало, где мы и в чём, желание спать было превыше всего. А сегодня практически праздник. Я смог заработать достаточно большую сумму, чтобы заплатить за квартиру и купить еды на неделю вперёд. Но в этом больше заслуг Коли, чем моих. Сколько бы я не противился, он придумывал всё новые и новые аргументы, чтобы накормить меня за свой счёт. В конце концов я подчинился. Всё, что мне оставалось, так это благодарить его и в ответ получать нежную улыбку на розоватых губах. У нас не было разделений труда. Я давно забыл о своих предубеждениях насчёт омег. Кто приходил домой первый, тот и готовил. Желание есть у меня было куда сильнее глупой гордости альфы. С уборкой квартиры было также. Как только мы начинали спотыкаться о разбросанные вещи два раза на квадратный метр, так сразу и начинали уборку. Которая, впрочем, ограничивалась пылесосом и заталкиванием вещей в шкаф или тумбочку. Я перевожу уставший взгляд на кровать и невольно вспоминаю, сколько раз мы уже спали на ней вместе. К моему огромному сожалению, никакого подтекста в этом не было. Чаще всего я из-за усталости плюхался на кровать после работы прямо в одежде и через час-два ко мне присоединялся Коля, также без сил. И там уже было не важно, кто рядом, если становилось холодно, мы оба не стеснялись обнимать друг друга. В первый раз я, конечно, чуть повозмущался о его распутстве, но получив в ответ раздражённую угрозу остаться без завтрака решил больше не возникать. К слову, готовил мой сожитель отменно. Потому каждый раз, когда я стоял у плиты, мне заранее было его искренне жаль, ведь моя стряпня годится разве что для биооружия массового уничтожения. Блондин, правда, съедал всё и даже хвалил. Я не разделял его энтузиазма и всё чаще начинал просить быть честным. Он на это лишь смеялся и язвил, что всегда искренен со мной. Я даже не пытался сдерживать себя и просто ухмылялся, начиная мыть посуду, и язвил в ответ, что-то про то, какой же прекрасный омега мне достался, сама невинность. Ответом мне служили два горящих азартом голубых глаза. Вот за такой взгляд я его и обожал. Наше совместное проживание было весьма забавным. Я всё больше убеждался, что жить с Колей будет как минимум не скучно. Искать приключения на свою прекрасную задницу он умел получше меня. Вчера вот умудрился пополам сшить фартук в процессе пришивания к нему атласной ленты. Я смеялся над такой картиной полчаса точно. В итоге я распарывал все стежки от машинки и пришивал ленту уже сам. Коля, кажется, обиделся и забурчал, как старый дед, оставшиеся полдня. Но печенье моего личного приготовления смогло улучшить его настроение. Он, конечно, посетовал, что я зазря перевожу продукты и время, на что я махнул рукой и оправдал себя тем, что имею право и отдохнуть немного, потому что за первую неделю работы над переводом чуть не свихнулся. Я просыпался, перекусывал и начинал работать, как только пробивало 12 часов ночи, я снова перекусывал и заваливался спать, уставший будто фуры разгружал. Блондин в основном проверял тетради всё это время и попутно пытался оторвать меня от работы. Правда, все его отчаянные попытки я успешно игнорировал и отрывался только когда мне нужно была его помощь. Он тогда начинал морозиться и бурчать о моей бестактности, на что я тяжело вздыхал и продолжал надоедать ему, пока не догадался решать эту проблему лишь одной фразой: "Мне на колени встать и умолять, чтобы ты мне помог?". Бедный блондин пару минут сидел и сверлил меня взглядом, но потом резко поднимался и таки помогал. Постепенно я всё больше учился уживаться с ним, что давалось мне вполне легко. Несмотря на мою перманентную усталость, раздражённость и вообще весьма злобный вид, Коля каким-то образом умел вытаскивать из меня ласковые слова заботы. Потом счастливо лыбился и светился как надраенный чайник ещё сутки как минимум. А я не мог не улыбаться краешками губ при виде этого счастливого создания. Сразу казалось, что и деньги я как-нибудь найду, и за квартиру смогу заплатить, и матери помочь. К слову о матери. Я в основном мотался от квартиры блондина к ней и обратно. Она не очень радостно восприняла новость, что я теперь практически не ночую дома, и я вполне понимал её беспокойство. Но в итоге я смог убедить её, что не занимаюсь проституцией или чем похуже. Услышав, что мой сожитель учитель, женщина окончательно успокоилась, но всё же потребовала ежедневных звонков-отчётов. Я охотно согласился и обещал заходить каждые день-два. И не обманул, мне всё равно нужно было приносить ей деньги на еду. Я порывался ещё и за продуктами ходить, но матушка всё отказывалась, упорно утверждая, что она пусть и инвалид, но не настолько беспомощная. Я лишь кивнул, не желая начинать спор, да и сам понимал, что вряд ли успею. По ночам приходилось готовиться к неумолимо приближающимся экзаменам, а днём работать и изредка появляться в школе для галочки. Коля хотел было прикрыть меня, так как состоял в хороших отношениях практически со всем учительским составом. Но я отказался. Я и так впутал его в проблемы моей семьи, а нагружать ещё сильнее точно не хотел. Блондин только зубами скрипнул, но понимающе кивнул. Я бесконечно благодарен ему за то, что помог в такой момент. За то, что тихо подходил со спины и обнимал когда я был на грани истерики. За то, что после тяжёлого дня никогда не ругался на то, что я заваливался на кровать прямо в уличной одежде, а иногда и до кровати не доходил. За самую вкусную яичницу в моей жизни. Я благодарен за все те мгновенья рядом с ним, задорный смех и азартные искры в глазах цвета небес. Я улыбнулся, опуская взгляд в большую кружку. Вновь эти мысли возвращаются ко мне, что ж, когда всё это закончится я обязательно отблагодарю его. - Завтра первый экзамен? - мои раздумья вдруг прерывают. Я поднимаю голову и сталкиваюсь взглядом с Колей. Его синяки под глазами едва ли меньше моих, а взгляд уставший, но умиротворённый. - Угу, русский язык, - кратко отвечаю я, не отрывая глаз от столь любимых мною черт лица. Руки так и тянутся провести по мягким прядям густых волос, которые на солнце отливают чистейшим золотом. - Уже подготовился? - разговор идёт достаточно лениво, но я совсем не против. - Ага, перекрестился и три раза кричал "халява приди", - мой собеседник невольно усмехается, но осуждающе качает головой. На что я невольно хмыкаю и перевожу взгляд на стол, на котором ровной стопкой стоят пробники. - Ложись спать первым. - Не хочу, - полу-честно признается блондин. Я испытывающе смотрю ему в глаза, а мужчина лишь устало улыбается. - Лучше тебе помогу. - Тогда мы провозимся до утра, - я зеваю, беру первый лист из стопки и окончательно отворачиваюсь к столу. За моей спиной слышится тяжёлый вздох. Это Коля завалился на кровать и поглубже закутался в одеяло. Я бросаю на эту милую сцену взгляд, удовлетворённо улыбаюсь и приступаю к тесту. Все эти задания я практически наизусть выучил, рука машинально скользит по бумаге, отмечая верные варианты. Если бы было испытание на скорость сдачи пробников, я бы точно занял первое место. Усмехаюсь таким мыслям и ещё раз пробегаюсь глазами по заданию. Стопка постепенно уменьшается, а моя усталость и сонливость возрастает в геометрической прогрессии. В итоге я засыпаю прямо на листах с пробниками. Дремать в таком положении мне не впервой и тело уже привыкло. Но, как и следовало ожидать, меня вскоре переносят на кровать. Я слышу посторонние шорохи сквозь крепкий сон и невольно оплетаю чью-то руку, слышу тихий смешок, и рядом со мной плюхается тёплое тело, к которому я вовсе не против прижаться всеми конечностями. Пара холодных пальцев пробегается по моему лбу, медленно переползая на щеку, затем проводит по волосам и остановившись на спине затихает. Я вновь проваливаюсь в сон.