***
Чонгук не помнит точно, когда всё это началось. Когда отец ушёл из семьи, оставив маму одну выплачивать его долги, в которых он и погряз-то без особой нужды? Или когда Намджун, гонимый осознанием того, что он старший мужчина в их семье, бросил учёбу и начал искать любые подработки, чтобы помочь, облегчить общие страдания, да за слезами своего младшего брата перестать наблюдать? Хотя... плевать на это. Главное лишь то, что как бы они не старались, нужная сумма не набралась, и случилось неизбежное: к ним пришли. Пришли с очевидными угрозами и уже значительно повышевшимися процентами, так что то, что сделала их мама, не было столь ужасным поступком, она просто не справилась. Не смогла бы. Но долг по-прежнему висел на плечах их семьи, и как бы долго Намджун не упрашивал не трогать Чонгука, их забрали вместе, дабы отработать все те деньги, которые и ушли-то в никуда, если судить по факту. Никто, кроме отца, эти десять миллионов вон в глаза даже не видел, а отвечать всё равно пришлось именно им. И ладно бы только Кима забрали, ему бы не было столь боязно, как сейчас, но Чонгук пошёл с ним. Ничего не понял, конечно, но пошёл. А сейчас смотрит на него своими глазами доверчиво, и Намджун хочет под землю провалиться, душу дьяволу продать, самолично себе голову отрубить, лишь бы этого ребёнка в покое оставили и дали пожить нормально. Но эти люди — изверги, они лишь ухмыльнулись в ответ на вопрос маленького Чонгука о том, куда они идут, прошипели что-то вроде «рот прикрой, малявка», а затем грубо толкнули в спину. У Намджуна же сердце в пятки ушло, он губу нервно закусил и попытался удержать себя в руках, чтобы к брату не подбежать и не обнять, постараться успокоить. Он никогда особо не верил в Бога, но прямо сейчас молился, чтобы они отстали от Чонгука хотя бы на мгновение, чтобы прекратили издеваться над слабыми и беспомощными. И, видимо, его услышали, потому что про «малявку» забыли, наслаждаясь избиением уже более повзрослевшего ребёнка. Дальше их просто запихнули в машину, и Чонгук смог насладиться по-настоящему тёплыми и нежными объятиями в последний раз.***
— Я же просила тебя лечь пораньше, ну. А ты не послушалась, и опять ходишь как слепой крот, ничего не понимаешь и не видишь. Хэй, мимо же льёшь! — Рената быстро подбежала к подруге и, пока та не заработала себе ожог, отняла чайник с кипятком. — Что ты опять такого ночью читала, что сейчас еле глаза открыть можешь? — Я легла сразу после тебя, онни, мне просто всю ночь дичь какая-то снилась... причём очень реалистичная, нужно признать, мне спросонья даже показалось, что это всё в реальности было, — протерев глаза от не хотящей убираться сонливости, пробормотала девушка, глубоко в душе очень надеясь на бодрящий кофе. Если она весь день будет так тупить, её, скорее всего, при первой возможности огреют чем-то тяжёлым по голове, отнесут обратно домой отсыпаться и по пробуждению отчитают по первое число. От такой перспективы Лина невольно скривилась и на недоумённый взгляяд подруги просто махнула рукой. — Сейчас выпью чашечку кофе и заряжусь энергией на всю жизнь, вот увидишь. — У тебя двадцать минут. — Рената пожала плечами и вышла с кухни. Ей сейчас здесь нечего было делать: позавтракала-то она давно. — И да, — крикнула она, уже выйдя в коридор, — тебе нужно будет немного приукрасить историю, чтобы заявление точно приняли. «И без тебя же знаю, не маленькая» — подумала девушка и угрюмо уставилась на кружку с кофе. Внезапно ей захотелось вылить напиток и вместо него выпить обычный чай, но лень поглотила её настолько, что она просто плюнула на это и сделала недовольный глоток. Объяснить своё плохое настроение она могла с лёгкостью: не каждый день её желание просто поспать и отдохнуть рушится на глазах из-за странного сна, который был настолько реален, что даже после пробуждения у девушки осталось ощущение, что за ней до сих пор наблюдают. Её организм словно находился на переферии реальности и глупых фантазий, и это раздражало. А ещё раздражало то, что сколько бы Лина не гадала, а выяснить, кто же так внимательно пялился на неё во сне, не смогла. Нет, кандидат, конечно, был, но она и думать о таком не хотела. А мозг, как назло, нашёптывал это мерзкое «Чонгук» из раза в раз, заставляя девушку злиться пуще прежнего. Вот почему конспекты ей приходится хотя бы раза два в день перечитывать, чтобы не забывать нужное, а тут и стараться не пришлось, чтобы имя этого чокнутого в голову залетело и не вылетело? Вряд ли она встретит мужчину ещё раз — может, когда тот уже будет за решёткой? — так зачем ей эта бесполезная информация? Где вообще фильтр в нашей памяти, который мог бы регулировать все сведения, полученные за день, и ни к чему не годящиеся просто выбрасывать? Наконец допив кофе, девушка поспешила в комнату, решив, что кружку вымоет потом. Рената уже ждала её здесь, собирая портфель и проверяя документы, отчего Лина улыбнулась, но, впрочем, тут же сделала серьёзное лицо и принялась выбирать наряд. Её стиль был достаточно простым, но многим нравилось, так что девушка никогда не переживала по поводу того, как она выглядела. Быстро достав джинсы с завышенной талией и бежевый свитер, Лина исподтишка поглядывала на свою подругу и мысленно умилялась, потому что та почему-то хмурилась и от активной работы шестерёнок в своём мозгу почёсывала нос. И вот когда все приготовления были готовы, девушки бегло оглядели квартиру и наконец-то вышли на улицу, где дул ещё прохладный, но приятный ветерок. И вот так, тихо переговариваясь на абсолютно разные и не связанные между собой темы, они дошли до автобуса, который должен был отвезти их прямиком к полицейскому участку. Конечно, возможность пройтись пешком до назначенного места и подышать по-настоящему свежим воздухом у них была, но эта утренняя ленивость, поражающая многих людей, не дала идее преодолеть всё расстояние на своих двоих всерьёз пролезть в мозг. Ещё одна вещь, которую, кстати, Лина искренне любила в их дружбе, — кроме взаимопонимания, доверия и умения успокоить друг друга в любых ситуациях — это феерическая способность разговаривать обо всём, но при этом словно и ни о чём. Так умели только они: в одну секунду обсуждать погоду, в другую музыку, а в третью — учёбу и то, как тяжко порой объясняться на корейском. Благодаря подобному время пролетело незаметно, так что уже через двенадцать минут они находились около места назначения и неловерчиво глядели на друг друга, словно спрашивая, точно ли стоит сейчас этим заниматься, и не лучше ли будет просто свалить втихушку, пока угрозы не пришли в действительность? Но, впрочем, Рената не дала своей подруге спасовать, схватила её за руку и потащила в здание, несмотря на неуверенные шаги и тяжкие вздохи сзади. Она могла бы не заставлять Лину писать заявление и просто забить, как бы поступила сама, если бы с ней произошло что-то такое, но почему-то её разум подсказывал ей, что что-то случится. И пусть полиции она никогда особо не верила, но не подстраховаться было бы откровенным кощунством. — Онни, я тут подумала... — Поздно думать, дорогая, нужно действовать. С такими словами они перешагнули порог участка, сразу сталкиваясь с дежурным полицейским, который приподнял бровь на их вопрос о том, что нужно сделать, чтобы подать заявление, но таки помог, указав рукой на самый дальний кабинет. Возможно, он просто не смог понять на кого и за что две девушки будут жаловаться, но, как говорится, помог, и ладно. Услышав тихое «удачи» в спину, Лина недовольно закатила глаза и тихо постучала, а затем прошла в кабинет, надеясь, что всё пройдёт гладко и она не облажается. — Здравствуйте, я же не ошиблась, да, здесь заявления подают? — Увидев лёгкий кивок, девушка едва слышно выдохнула и попыталась собраться с мыслями. — Я бы хотела написать заявление на одного мужчину за угрозы и попытки поднять руку на человека, — быстро протараторила она и для пущей убедительности сделала жалостливое лицо. Увидев ещё один кивок со стороны полицейского, — язык он проглотил, что ли? — девушка продолжила разыгрывать драму и пересказывать усовершенствованный вариант истории, глубоко в душе всё равно осознавая, что дрожь по всему телу она бы никогда не смогла сыграть. — Понимаете, вчера днём ко мне в кофейню зашёл подозрительный на вид мужчина, но выгнать я его бы просто не смогла, поэтому решила подождать. Однако он не уходил, и я намекнула ему, что тогда следовало бы купить что-нибудь, а он оскорбил меня и мою честь, пригрозил, что найдёт и убьёт, и в конце очень сильно сжал моё плечо, даже синяк остался. Было ли ей стыдно, что она совсем чуть-чуть наврала правоохранительным органам? Нет. Этот Чонгук именно наказания и заслуживал за запугивание не только своей девушки, но и абсолютной для него незнакомки, которая просто хотела справедливости. Может, тогда он наконец поймёт, что всё это не шутки, и что одним своим словом он легко мог и может испортить человеку жизнь, что, в принципе, и произошло с беднягой из вчерашней ситуации. Полицейский задал ещё несколько вопросов по поводу того, как выглядел тот мужчина, уточнил несколько деталей и уже собирался начать составлять протокол, но Лина попросила его выслушать ещё одну вещь. Она просто вспомнила кое-что из вчерашней речи девушки и решилась проверить, что будет на самом деле. Так или иначе, если она скажет его имя, то, вероятно, найдётся-то тот гораздо легче, а это уже плюс. — Я постаралась выбросить это из головы, но, видимо, получилось плохо, потому что я таки вспомнила кое-что. Он, в общем-то, в конце назвал своё имя... ну, если своё. Чонгук — так его зовут, если верить словам этого мужчины. И затихла, лукавым взглядом наблюдая за реакцией полицейского, который, кстати, не сплоховал, но удивился немало, что было заметно. Он собирался что-то сказать, нелепо хватая ртом воздух и перемещая свой взгляд из одного угла в другой. — Ну так что? — Чонгук, да?.. Слушайте, девушка, я боюсь, что вам тогда не к нам, к сожалению. Такими делами мы не занимаемся, так что приношу извинения, но заявление мы принять не сможем, — мужчина начал нервно бормотать давно заученный текст и теребить пуговицу на своей рубашке. В этот момент Лина действительно почувствовала что-то похожее на страх, но виду подавать не спешила, просто еле состроила недовольную мордашку и продолжила: — А почему нет? Вы нарушаете мои права, вообще-то... хотя... не к вам, да? Тогда к кому я могу обратиться с уверенностью в том, что меня выслушают и моё заявление примут? Понимаете, мне страшно, и я хочу защиты... Мужчина быстро сглотнул и, более-менее успокоившись, — хотя, возможно, просто сделав вид — кивнул каким-то своим мыслям, постучал неловко по столу, продырявил своим внимательным взглядом кольцо девушки и наконец неуверенно выдал: — Есть одно место, куда вы можете обратиться, но, пожалуйста, держите всё в секрете, я и так сильно рискую. Лина только пожала плечами.***
— Ну и как оно? — внешне Рената выглядела весьма непринужденно, так, словно это не она всё это время не могла спокойно на месте усидеть из-за волнения и желания разрушить здесь всё. Ну, Лина не дура, подругу не первый год видит, всё знает и прекрасно понимает, но успокоить, к сожалению, не может. А притвориться, что всё на самом деле хорошо, просто не хочет. — Для описания моего нынешнего состояния нам с тобой известно одно лаконичное, но не совсем цезурное слово, поэтому прости, но я должна сказать это. Онни, просто пиздец, мне кажется, что всё серьёзно. Я теперь вообще не уверена в том, что этот Чонгук был обычным психопатом, боже. Ты бы видела, как офицер отреагировал на одно его имя — он чуть не умер от страха на месте, это было заметно по его лицу и ответам на мои просьбы... — Так, успокойся, пожалуйста, хрена с два я дам тебя в обиду, и никакие полицейские нам не нужны, раз уж трусят настолько опасных личностей по закону осудить, — услышав мученический стон со стороны подруги, сказала Рената. — Тебе хоть альтернативу какую предложили, нет? Хоть что-то, не знаю. Не могут же они просто взять и оставить тебя в беде, это... это неправильно! Они же правоохранительные органы, твою мать, они должны осознавать всю свою важность и значимость, я не могу! — Я не знаю, онни, честно. Он дал мне адрес, куда я могу обратиться, но, серьёзно, такие названия я впервые вижу. Как мы будем разбираться и добираться — один Бог знает, — прерывисто вздохнув, зло сказала Лина и в расстроенных чувствах медленно опустилась на диван, пытаясь привести мысли в порядок. Единственный вопрос, который беспощадно залез в её голову прямо сейчас — это что, чёрт возьми, делать. Как выкручиваться? И пусть прямо сейчас она была не одна, и Рената стояла рядом, от нервов грызя ногти, ощущала девушка себя так, словно она в одиночестве должна была победить какое-то огромное животное, которое даже клыки ещё не оголило, только порычало, а та уже задрожала. — Слушай, я могу попросить одного человека нам помочь, он коренной житель, должен знать Сеул как свои пять пальцев. Плюс у него машина есть, так что... сейчас это единственное решение, к большому моему огорчению, — сказала девушка и нахмурилась. — Ты только не переживай, ладно? Он проверенный человек, мы давно с ним общаемся. И Лина, конечно, ей доверяла, но от хренового предчувствия надвигающейся беды и опасности даже не могла хоть на секунду успокоиться и попытаться подумать логически, что ей бы вообще не помешало сейчас. И только полный надежды взгляд Ренаты заставил её кивнуть, а затем, когда та вышла, чтобы позвонить этому «другу», тихо встать со своего места и, выключив телефон, поспешить за ней. Нельзя терять ни минуты.