Качели

Её звали Ярославой. Олег звал её «Яся». Она жила в доме через ручей и никогда не хотела уехать куда-то ещё. Они виделись раз в год, иногда реже, когда Савченко приезжал в деревню. Тогда он сразу шёл по вытоптанной тропинке к дому напротив, а там с крыльца, заметив его ещё издалека, налетала Яся, обнимая крепко, тычась своими длинными волосами, вечно пахнущими полевыми цветами. Олег дышал и чувствовал покой. Они разговаривали только раз по телефону за все те много (никто даже не пробовал считать) лет, что были знакомы. — Рома... умер. — Да, я знаю. Этот спокойный ответ он запомнит теперь, наверное, на всю жизнь. Сащеко ездил с ним пару раз всего и с Ясей долго гулял, разговаривал, и за ними интересно было наблюдать. Олег валялся на траве, щурясь от солнца, и смотрел, как они переговариваются, смеясь, и думал, что никогда не видел таких чистых улыбок ни одного, ни другой. А Яся со всей своей душевной простотой спрашивала, приедет ли Рома ещё, и он обещал, что приедет, конечно, ради неё-то. Не приехал. Олег чувствовал себя виноватым перед ней. Шёл по всё той же тропинке и не знал, что ей сказать. Обычно она отрывалась от него, заливисто смеялась и говорила «выглядишь глупо», и он всегда отвечал «выглядишь мило», потому что это было правдой. А потом стало песней. Олег перешёл хлипкий мостик, переброшенный через ручей, и, поднявшись, увидел, что Яся сидела на качелях. Эти качели она поставила сама несколько лет назад. Савченко оставалось только догадываться, как ей это удалось, ибо качели были на манер садовых, только с тяжеленной металлической конструкцией и широким деревянным сиденьем, на котором спокойно мог лежать человек. Она выкрасила их в зелёный и говорила, что это цвет надежды. А ещё это был цвет её глаз. — Садись, Олег, — вместо привычных слов услышал Савченко. Яся тут же вскочила, ловко взбираясь наверх, встав на спинку, одной рукой хватаясь за верхнюю балку. — Жизнь, словно качели, — прокричала она сверху, раскачивая их все сильнее и сильнее, и Олег просто молчал, — ты можешь быть внизу, а можешь — наверху, можешь стоять и сидеть, лежать, можешь увеличивать скорость или ничего не делать. Она спрыгнула вниз, вмиг оказываясь сидящей рядом с ним, и её волосы трепались от быстро движущихся качелей. — А ещё ты можешь упасть, — серьезно сказала она, и Олег на секунду подумал, что Яся его сейчас столкнёт (с неё станется), но в следующий миг она уже летела вверх, приземляясь на землю, — а можешь спрыгнуть. Она встала и посмотрела на Олега. — Рома спрыгнул? — Рома... — она посмотрела ввысь и улыбнулась, — соскочил и улетел на небо. Яся протянула ему руку, ладошкой вверх, и позвала, отчего-то смущенно: — Пойдём в дом, у меня там арбуз. Олег легко спрыгнул с почти остановившихся качелей и побежал вслед за ней. В доме было непривычно тихо. Яся усадила его за стол, к окну, и ушла куда-то. Слышно было только громкое тиканье часов. Савченко осмотрелся. Обычно их дом всегда был наполнен гостями, здесь не было «непрошенных» людей, рады были всем. Он улыбнулся, вспомнив, как попал к ним однажды на праздник. Шумный и веселый. Яся вытанцовывала вокруг гостей, предлагая им то выпить, то закусить, в одном из своих ярких платьев с пышной юбкой и ярко накрашенными губами, которые она то и дело прикусывала, чтобы не смеяться сильно над очередной шуткой. Мужчины заглядывались на её фигуру, очерченную платьем, и перетянутую поясом талию, а Яся всем улыбалась, предлагая фрукты и только хихикала. С Олегом она вела себя особенно свободно, садилась к нему на колени и рассказывала разные истории. — У меня дедушка умер две недели назад, — её голос резко выдернул Олега из воспоминаний. Он сперва не понял даже, что она только что сказала, и метнулся взглядом по столу, на котором стояла банка с букетом ромашек, а после — на неё. — Мне жаль, — просто сказал он. Яся не выглядела убитой горем. Савченко знал, что дед с бабушкой заменили ей родителей и, считай, вырастили её как собственную дочь. Яся улыбнулась, как будто извиняясь, что в доме так тихо и мрачно, и поставила на стол тарелку с нарезанными кусками арбуза. Олег взял один под её беспристрастным взглядом, впиваясь зубами в сочную мякоть. — За мертвых мы можем только помолиться, — сказала Яся, а сама даже не притронулась к арбузу. — Вкусно? — Вкусно, — быстро ответил Савченко, — Яся, мне правда жаль. — Плохая новость, — кивнула она, подпирая рукой щеку, — для нас, для живых. Олег смотрел на неё, как на какое-то чудо, а по его руке стекала сладкая струйка арбузного сока. Вечером они забрались на чердак, и там, лёжа на сене, смотрели какой-то фильм, и Яся лежала, обвивая руками его талию, устроив голову на груди, внимательно всматриваясь в картинку, а сама слушала, как бьется его сердце. — Мы живые, — одними губами проговорила она. Олег подумал, что ему впервые за этот год стало легко.