Пагубная

      Их отношения продлились полтора года… И сейчас всё кончено.       Многое, конечно, успело произойти: первый поцелуй, замазывания тональником меток на шее, знакомство с родителями, покупка лубриканта, презервативов и страпона, которые впоследствии так и не пригодились ни разу, ночёвки друг у друга, первая физическая близость, совместные походы в душ и принятие ванны с сериалом и мороженым, путешествие в Москву, боулинг, кино, парки аттракционов, концерты, аквапарки, выставки, театры и музеи, многочасовые прогулки вдоль Финского залива, встреча закатов и рассветов, разглядывание ночного неба через телескоп, помощь с экзаменами, непреодолённый кризис, исчезновение доверия.       Полина была рядом, когда Варю рвало от отравления, успокаивающе поглаживая по взмокшей спине. Варя была рядом, подавая сероглазой полотенце, чтобы вытереть стекающую менструальную кровь по бёдрам после душа.       Они мечтали о совместном будущем. Подрасти, переехать в Канаду, жениться.       Познакомились за полгода до шестнадцатилетия Вари. Полина завидела эту удивительную девчушку, крашенную в рыжий и ниже на полголовы, на перемене в школе. И влюбилась с первого взгляда. В её короткую причёску. В цвет волос. Настолько, что вскоре любимый цвет из чёрного перешёл в оранжевый. Белоснежную кожу, через которую отлично прослеживалась вся дорожная карта вен. В её большие карие глаза. Круглые очки, которые ей так шли и делали такой малышечкой, хотя та и без них совершенно не выглядела на свой возраст. Вздёрнутый носик. Лицо без малейшего намёка на макияж. В её широкую улыбку, ровный ряд верхних зубов. Сама Полина носила брекеты на тот момент и очень засмущалась такой естественности. В тонкую шею, которую, казалось, можно обхватить пальцами одной руки. В длинные руки и ноги, отчётливую грудь, широкие бёдра. Отчётливо выраженную задницу. И при всей такой природной красоте такую безобразную мешковатую одежду.       Полина была на год старше, сдавала физику и биологию в девятом классе и планировала в одиннадцатом. Оказалось, что Соня — знакомая, с которой они вместе увлекались биологией и ездили на различные конференции, — училась с Варей в одном классе и по совместительству была её лучшей подругой с пятого. Так Поля выпытала у той драгоценные имя с фамилией. Начала искать те на досках почёта и каждый раз глаза распахивались от удивления и восхищения — Варя стала лучшей во всём городе, той, что сдала ОГЭ по литературе на высший балл, регулярно побеждала в литературных олимпиадах и конкурсах. Казалось, литература и физика — вещи несовместимые, но оттого только больше хотелось познать эту крошку, узнать, почему та одна со всей параллели решила сдавать один из самых сложных и нудных скучных предметов.       Нарыла страничку ВКонтакте и стала внимательно следить, заходя буквально каждый день по несколько раз, зачастую обеспокоенно хмурясь таким странным, туманным, пространственным и размытым статусам, вроде «солнце утонувшее», «неисправность» или «обречённо радуюсь жизни». У той помимо русского и английского стояло знание польского, ирландского, гавайского и устного японского. Значилось обучение в художке, и однажды, прогуливаясь по их городской галерее на выставке, посвящённой дню экологии, Поля наткнулась на её имя. Сердце сжалось от увиденного. Вроде простая композиция: девушка на берегу залива тянет руку к нерпе. Но всё выполнено в таких грустных тонах: серый, коричневый, фиолетовый, голубой, чёрный и синий. Были ли эти оттенки привязаны к страшной нестабильной ситуации в природе или к внутреннему состоянию? Оставалось только гадать.       Главное в жизни: красота и искусство. Источники вдохновения: создание чего-то своими руками и Жак Фреско. Интересы: книги, изучение языков, настольные игры, конный спорт, редактирование и писательство. Неудивительно. Главное в людях: доброта и честность. Можно, устроим. Сотня любимых музыкантов, сериалов, фильмов. «В активном поиске» заставляло сердце трепетать. А «би» в графе «о себе» безгранично успокаивало, даруя надежду. Наконец Поля не выдержала и стала лайкать аватарки, где ежемесячно волосы предмета воздыхания представали в самых разных формах и цветах: то рыжий, то голубой, то седой, розовый, сине-фиолетовый, жёлто-зелёный, то опять рыжий. А на новый год решила отправить поздравление. И получила ответ! Так и началось их общение. Две недели переписывались, пока младшая не согласилась на прогулку.       Для Вари Полина была во всём главной и первой. После первого поцелуя в губы на прощание кареглазая записывала своей подруге, всё той же Соне, восьмиминутные голосовые о том, как это было и как она теперь умирала от переизбытка ощущений и как чувствовала себя одинокой и брошенный, потому что после такого знакового события темноволосая просто смылась. В унитаз. Не давала себя и пальцем тронуть до наступления возраста согласия. Поля терпеливо ждала, а прямо во время праздника утащила младшую в её комнату, наставила на шее засосов и заставила нижнее бельё промокнуть насквозь сладким и томным петтингом.       Для Полины Варя стала первой, с кем она испытала оргазм от фрикций пальцами во время секса и с кем она окончательно поняла, что она лесбиянка. До этого Поля встречалась несколько лет с парнем, но не была в этих отношениях по-настоящему счастлива. С Варей же всё изменилось. Даже своих брекетов она перестала бояться и стесняться. Всё гадала, будет ли им удобно и комфортно целоваться, в том числе и с языком. Было. Даже очень приятно. И очки кареглазой ничуть не мешали.       Обе не пили и не курили. Шумным посиделкам предпочитали тихий вечер дома в одной кровати с книгами. Младшая регулярно пекла темноволосой её любимые круассаны, сосиски в тесте и прочую сдобную вкусную мелочь.       Полина называла Варю «солнышком». А Варя, в свою очередь, хотела нарожать любимой девятерых детей.       «У Солнца же девять планет. А я ведь твоё личное солнце», — говорила рыжая и улыбалась, по-детски так.       Варя любила называть Полину «малышом», «малышкой» или «маленькой», потому что та была старше и ту это так дразнило, заводило даже, раз за разом заставляя седлать тело. Или лицо.       Но сейчас всего этого просто нет.       Конечно же, ну конечно же Полина сможет жить без Вари. Она не кислород, не сердце. Да, стоило признать, что будет «совсем не то» без этой открытой, искренней и жизнерадостной девчушки. Но ведь всё это временно, не так ли?       Без расставаний не бывает встреч. Всё, что не делается — всё к лучшему. Какими бы страшными не были события — они всё равно проходят, а жизнь продолжается. Некоторое мечты не сбываются к лучшему.       Сердце перестанет пропускать удар каждый раз, стоит им обеим заметить друг друга на улице или в одном магазине у дома, и ноги перестанут подкашиваться. Обе перестанут вздрагивать, услышав имена друг друга. Прекратят сниться друг другу. А слёзы и бессонные ночи скроет утренний туман.       Они начнут жить дальше. Любовь, обида, ненависть, боль, несправедливость — всё это пройдёт. Останется только тёплая пелена воспоминаний.       Полина на это надеялась. Ох, и как же она ошибалась…

***

      В очередной понедельник сероглазая вышла из школы. У неё уже почти получалось не думать, что обычно, каждый божий понедельник, они с Варей шли к ней домой, гуляли с собакой, обедали, а потом проводили всё оставшееся время вместе до самого позднего вечера, делали уроки, а после старшая провожала любимую до дома, хотя они жили в десяти минутах ходьбы. Просто переживала за её безопасность.       Да, она уже окончила школу, поступила в понравившийся университет, но вернулась во «второй дом», чтобы навестить любимых учителей по биологии и физике, подарить цветы с конфетами, рассказать об успехах, расспросить про самочувствие.       Полдня проведя в душных стенах, теперь она медленно спускалась по крыльцу и увидела… Никого другого, как свою бывшую.       Та шла, громко говорила и смеялась. И всё это под ручку с какой-то девушкой, больше дрыща-кареглазки раза в два и выше на голову.       У Полины сбилось дыхание. Она представляла, что сойдёт с ума, если увидит Варю с кем-нибудь ещё, но господи боже… Сейчас она готова убить любого. Прошло всего несколько месяцев с их разрыва по инициативе старшей и все те чувства, что она старалась закопать и схоронить, мгновенно вылезли наружу, причиняя невыносимую боль.       Парочка медленно двигалась к невысокой перегородке с названием школы. А, оказавшись на месте, таинственная незнакомка под дикий хохот Вари усадила ту, подхватив под подмышки, на несчастную, не предназначенную для сидения, перегородку.       Всё. Точка невозврата пройдена.       Полина направилась в их сторону. У неё непроницаемое лицо с напряжённой челюстью, но глаза как всегда её выдавали. Они полны бешенства. Дикого, ревнивого бешенства. Собственничества. Безумного до слепоты.       Весь мир будто моментально затих. Сероглазая слышала только, как стучало сердце, звенело в ушах и как пульсировала кровь в висках, как при приближении всё громче смеялась Варя, слышала низкий голос объекта, подлежащего уничтожению.       Подошла бесшумно, схватила бывшую за руку, рывком спустила и потянула за собой, уходя.       Незнакомка негодовала, просила остановиться, кричала. Полина не реагировала, шумно дышала, а Варя… А Варя молчала, руку не вырывала. И просто покорно шла следом, опустив голову вниз.       Они пришли к Полине домой, как делали это каждый божий понедельник. Хорошо, что старшая сестра училась в Петербурге, а родители уехали с престарелой бабушкой на целый день в больницу.       Сероглазая завела Варю в квартиру, закрыла дверь за все замки, даже на ночной сторож. И, не давая раздеться или сказать хоть слово, прижала к стене.       Сейчас у неё взгляд-убийцы, способный нанести ножевое. Она знала, что Варя боялась этого взгляда.       Сейчас Полина — стихия. Ярость. Холодная бесшумная смерть. А кареглазая… У неё глаза такие же большие и запуганные, как у оленёнка. Но она всегда умела держаться уверенно.       Варя слабо улыбнулась, протянула руки к чужому лицу, однако через мгновение они оказались над головой, сковывая движения. — Что ты делаешь?       Ответа не последовало, а свободной рукой сероглазая полезла под кофту. — Нет, стой. Прекрати!       Худощавая попыталась вырваться, свести ноги, из-за чего Полина взбесилась ещё сильнее. Варя же всегда была податливой, мягкой, будто воск. Её можно было скручивать, выворачивать. Она позволяла всё. Так что же сейчас не так? — Подчиняйся! Покоряйся! Почему… Почему нет? Почему не мне? — зарычала девушка и, проведя рукой вниз по животу, проникла под бельё, забывая про существование антисептика или хотя бы мыла. — Потому что ты не любишь меня, Полин. Ты разлюбила, помнишь?       Слова отрезвили, постепенно, по крупицам, мучительно медленно возвращая рассудок.       «Я больше не люблю тебя». Да, именно такие слова она сказала Варе в их последний разговор. Соврала, конечно. Причина? Из-за нервов и неуверенности в своих силах перед сдачей ЕГЭ рыжая попыталась покончить с жизнью, а после неудачной попытки ?зачем-то? сообщила об этом Поле. Она знала, что у младшей стоял диагноз: выраженная депрессия средней тяжести, что с ней жестоко обращались в семье, не принимали и не поддерживали, что та состояла на учёте у психиатра, пила таблетки. Но после суицидального инцидента слишком испугалась ответственности, не была к ней готова. И теперь понимала, что совершила ошибку. Огромную. Величайшую. Вместо того, чтобы поддержать — отстранилась. Предала по сути. Не видела тревожные звоночки, не предложила сменить таблетки, когда та начала жаловаться на панические атаки. Возможно, всё можно было решить мирно и просто. А на тонкой бледной руке до сих пор красовалась повязка, прикрывающая страшный шрам. Поддержку ей, видимо, оказывала та незнакомка, вот они и стали на этой почве близки. Так ведь всегда бывает.       Сероглазая отстранилась, закрывая лицо руками. Слёзы незамедлительно потекли по щекам. Впервые за всё время она плакала перед Варей.       А кареглазая тут как тут: обнимала, к себе крепко прижимала, шептала успокаивающие и нежные слова на ушко. И впервые за всё время Полина не отталкивала, нет, льнула к телу, получая такую нужную сейчас защиту.       Она рыдала бесконечные минуты, пока ноги не превратились в вату, а кофта Вари стала мокрой от соплей, слёз и слюней.       Кареглазая аккуратно отвела Полю в комнату, запихнула под одеяло, легла рядом, сцеловывая слёзы с щёк. Обнимала, говорила какие-то глупости до тех пор, пока сероглазая не провалилась в дрёму. После встала, убрала ссанину собаки в коридоре, ведь с ней никто не погулял. Разогрела обед, разбудила свою девушку-с-чистого-листа и заставила поесть. Потом вновь легла на кровать, а Полина ей голову на грудь уложила и успокоилась полностью. И они молча валялись так долгие часы, пока на улице не начало темнеть.       В вечернем мраке застыла весенняя прохлада и неопределённость предстоящей ночи. Невесомый прозрачный тюль на окне едва колыхался, поддаваясь лёгкому, едва ощутимому дуновению. Шепот недавно распустившихся зелёных листьев заполнял улицы. Комната же начала наполняться чем-то живым и волнующим. — Малыш… Мне пора уходить, — в какой-то момент сообщила Варя, предчувствуя неладное. Сказанное сжало собственное сердце, так ещё и чужая дрожь сделала только хуже. — Не валяй дурака, — запротестовала Поля, глядя в эти тёмные, слегка блестящие от мягкого света настольной лампы, глаза. — Оставайся. — Это приказ? — усмехнулась худощавая. — Именно так, — мгновение, и напротив оказалось лицо сероглазой. Касанием губ к солоноватому от слёз бархату щеки она спустилась вниз к подбородку, выцеловывая каждый миллиметр кожи. — Давай попробуем снова? Только теперь уже навсегда. — Давай.       Долгожданное касание губ о губы, и всё внутри замерло. Сердца завелись вновь, в набатном стуке, теснясь в груди. Растворяясь в музыке вдохов, выдохов и тихих стонах, Поля нежно водила подушечками пальцев по шелку кожи, оставляя шлейф меток на плечах, ключицах и шее Вари. Последняя чуть запрокинула голову для удобства, сглотнула с непривычки. Её светлые волосы красиво переливались в тёплом свете, у локонов едва уловимый аромат груши и жасмина — любимых духов, единственных. — Разве твои родные не должны скоро вернуться? — уточнила Варя, пытаясь отстраниться, но старшая удержала ту руками за изящную талию и прижалась губами к коже плеча, бросая на неё полный любви и нежности взгляд, видя её румянец на щеках, смущённый взгляд. — Они останутся у сестры на пару дней, — всё же ответила, ощущая её учащённый пульс и вдыхая аромат её духов, успевших полюбиться и ей самой.       Руки спускались ниже, блуждая по хрупкому телу, щекоча касанием линию бедра, под кромкой вязаной кофты, царапая пальцы об острые, словно лезвия, грани рёбер, что были спрятаны за белизной кожи, вырисовывали созвездия её родинок, продолжая исследовать тело, дрожа в тихом восторге. У её губ чуть сладковатый вкус, от той помады с запахом мяты и шоколада, оседающий на кончике языка.       Варя всё так же нерешительна в прикосновениях, словно в их первый раз, лишь принимала ласку и следила взглядом за каждым движением. Их дыхание переплелось, как и языки в её рту, а тонкие, изящные пальцы путались в волосах друг друга. Откидываясь, спиной соприкасаясь с холодом кровати, а с губ сорвался тихий вздох. — Какая же ты сладкая, — словно в бреду произнесла Полина, — и как же ты вкусно пахнешь. С ума схожу.       Чужие веки затрепетали. Она продолжала шептать слова любви, а та тихо отвечала: «И я тебя, милая». Младшая ложно пыталась защититься, плотно сжимая ноги, когда темноволосая обвела языком выступающие косточки таза, а тогда та обожгла её опухшие губы очередным поцелуем, она со стоном сдалась. Глаза застелило пеленой, отражая их желание. Поля бережно избавила их из плена одежд, вовремя пряча груди в своих ладонях. Варя обвила её шею, словно стебель вьюнка.       Между ног горело, нет — полыхало, в горле чуть саднило от частого дыхания. Сероглазая целовала её везде, где только могла, теряя рассудок от безумного счастья вновь быть с ней, забывая обо всём и наслаждаясь их близостью. Они прижимались друг к другу, жаждали слияния их тел, лёгкие горели их второй совместной весной. Она усмехнулась самой себе, неумело наигрывая по грудной клетке такт песен. Гитару забросила около полугода назад.       Упираясь затылком в мягкость подушки, Варя протяжно застонала, когда старшая проникла внутрь. Мышцы сводило сладкой судорогой, ветерок хлестал лицо своей прохладой, врываясь через окно. Вскрик застыл где-то в горле, звенел на связках, дрожал колокольчиком. Второй палец — толчок, и она выгнулась, позвоночник плавился, точно сахарная вата. Третий палец вызвал фейерверк в каждой её клеточке.       После целовала там, где жарче всего. Языком-хлыстом по обнажённым нервам, замирая между бёдер, ласково проводя между влажных губ вниз и вверх. Кареглазая выгибалась навстречу, ей так хорошо, что хотелось умереть, воскреснуть и вновь распасться на мириады молекул. — Ещё… — отрывисто, словно шёпотом, простонала рыжая, чувствуя горячий язык девушки внутри себя.       Поля чуть усмехнулась и снова поцеловала, зарываясь носом в мягкую податливую плоть. Послушно вела языком по промежности, пока не нашла клитор. От прикосновения к этой маленькой чувствительной точке удовольствие забило Варю, как в конвульсии, и она застонала, долго, надрывно и протяжно: — Пол-Пол!       Она снова и снова проезжала языком по чувствительному бугорку, сплошному соцветию нервных окончаний, вверх и вниз, вправо и влево, по часовой и обратно. Всё, на что хватило младшую — вплести тонкие пальцы в короткую шевелюру темноволосой и простонать на высокой ноте что-то совершенно невнятное. Сероглазая понимала её без слов, осторожно, чтобы не поранить, она всосала губами клитор, и Варя вцепилась в её волосы обеими руками, закричала, задыхаясь; оргазм будто ножами бил, разрезая на тысячи и тысячи кусочков. Полина подтянулась вверх, её губы блестели. Она поцеловала рыжую, будто тоже хотела передать ей все свои ощущения и эмоции.       Кареглазую постепенно отпускало, дыхание становилось более-менее ровным, а дрожь прекратилась, пульс больше не долбил в ушах.       Поняв, что девушка уже успокоилась, Полина принялась подниматься с неё. Встав у кровати, она нацепила на себя домашнюю одежду для сна, а перед тем, как уйти в ванную, кинула на кровать комплект и для Вари.       Вернувшись через пару-тройку минут, она увидела, что её личное солнце уже уснуло, улегшись на бок и свернувшись калачиком. Старшая умилилась, ложась рядом и накрывая из одеялом.       Поцеловав Варю в взмокший лоб, Поля отправилась следом за ней, прямиков в царство Морфея.