Fall in love with stone

В музее недалёко от колледжа летом прохладно, а зимой тепло. Запах кофе из небольшого буфета въелся в мраморные стены, хрустальные люстры, картины и скульптуры. Многие работники даже не догадываются о том, что ученики колледжа — молодые люди, заходят сюда не для того, чтобы в очередной раз поглазеть на старые рукописи или поврежденные временем колоны и статуэтки с пустыми глазами. Они ходят сюда для того, чтобы уединится, насладится приятным запахом старины и спокойной атмосферой. Безусловно, картины и некоторые предметы средневекового быта интересно рассматривать, но уже не в десятый раз. Одним словом, находится здесь одно удовольствие. Проходя мимо ресепшена, парень в худи попадает в зал картин. На белых стенах какие-то работы неизвестных художников, на большинстве из них не указано ни имя, ни даже подписи. Поворачивает и оказывается в отделе древнего Египта, мимолетно скользя взглядом по длинным застекленным тумбам вдоль стены, осколкам древних ваз и кускам пожелтелых фрагментов древних писаний с иероглифами на них. Проходит по давно изученной дороге и в итоге свернув ещё, оказывается в любимом месте с простым названием: «Зал скульптур». Тайлер никогда не мог понять, чем подобные вещи как «пустоглазые» каменные подобия людей со странными чертами лица привлекают окружающих? Почему вызывают интерес оголённые тела? А особенно странными являлись скульптуры, потерявшие пальцы, руки или нос, они не уродливые, но они не идеальные, так зачем выставлять их на показ? Иногда Джозеф заглядывал в печальные белые глаза и читал в них просьбу о том, чтобы их спрятали куда-нибудь в подсобку музея, только бы не быть на виду у посетителей. Прошёл внутрь и сел на излюбленную выкрашенную белым скамейку, поприветствовав уже привычного ему каменного парня в белой длинной блузе, навечно застывшего в незамысловатой позе с поднятыми к верху руками. Тайлер достаёт блокнот, ручку и собирается снова запечатлеть его на одной из сотни страниц его дневника, а потом набросать пару рифмованных фраз. «День 26» — пишет Тайлер в верхнем углу страницы и перелистывает немного назад на двадцать пятый день, на двадцать четвёртый, на двадцатый, но там попрежнему один и тот же парень в длинной блузе и поднятыми к верху руками. Иногда Тайлеру кажется, что пальцы его рук расположены по другому, не так, как в прошлый раз или голова повёрнута немного больше. Он надеется, что он живой, потому что иногда говорит с ним. Иногда он поёт ему песни и уже успел посвятить одну его белым кудрям. Тайлер не хочет понять, чем людей привлекают другие статуи, он лишь знает почему скульптура с одной единственной надписью «Джошуа» привлекла его. Он знает, что уже не может оторвать взгляда от широких плеч и неприкрытого блузой участка груди с рельефными мышцами. Знает, что уже вряд ли сможет не соскучится по необычному, по сравнению с другими статуями лицу, единственному выражающему хоть немного живых эмоций. Не греческий нос — нос с горбинкой, не огромные пустые глаза — небольшие, выразительные с красивым разрезом, не отсутствие ресниц — тонко проработанные ресницы, обрамляющие как верхние, так и нижние веки. Тайлер завороженно смотрит пару минут, прежде чем начать творить. И для парня будто время останавливается, будто бы все, что его окружает исчезает на те мгновения, пока он делает небрежный набросок ручкой и острые тонкие стебли чернил растекаются на белой бумаге. Существует только он и парень напротив, даже скамейка, на которой он сидит испаряется и Тайлер просто будто парит над землёй. — Джошуа… — шепчет Тайлер, чувствуя как приятно гуляет ветерок сквозь его кривоватые зубы, — Джошуа… — повторяет снова, немного громче, нравится слышать тихое эхо, распространяющееся по всему залу из-за высокого потолка. Протягивает шипящие буквы и смотрит прямо в бетонные глаза, в надежде, что там вот-вот появятся зрачки и радужка зальётся каким-нибудь кофейным цветом, они будут сочетаться с запахом этого места. Взгляд скользит по волосам, обводя каждую завитушку и, кажется, они вот-вот шелохнутся от нежного летнего ветерка из приоткрытого окна. Когда Тайлер заканчивает рисовать, он все также загадочно смотрит на скульптуру, обводя его формы, придумывает первую строку и записывает: «Стоишь в большом роскошном зале и все равно объят печалью» — Прикладывает ручку к розовым губам. «Понять тебя я не смогу, я ведь живу, дышу, хожу» — Поднимает голову и снова смотрит на Джошуа, будто бы обращаясь к нему, пытаясь вызвать его на диалог, но получается лишь пустой монотонный монолог. «Стоишь ты здесь уже давно, а я, наивный, все равно надеждою питаюсь, что ты внезапно встанешь, отлепишь ступни от бетона и вдруг ты будто снова оживешь…» — Тайлер встаёт и подходит к статуе, кладёт блокнот на мраморную возвышенность, на которой стоит статуя и продолжает писать, тяжело вздыхая. «И большим тяжелым шагом, сойдёшь ты быстро с пьедестала, туда ты мигом побредёшь, где счастие своё найдёшь» — Ставит жирую точку в конце, совсем не заботясь о том, что на другой странице останется отпечаток и перечитывает вслух, надеется, что Джошуа услышит его и опустит голову, чтобы посмотреть на него. Тайлер наоборот поднимает голову вверх и с надеждой вглядывается в белый подбородок. -…навечно счастье обретёшь, — заканчивает, оглядывается и видит парня чуть старше его, черноволосого, он улыбается, упираясь об дверной косяк. Тайлер теряется и прячет блокнот. — Хороший стих, чувственный, полный надежды, — Говорит он и Тайлер пытается найти в его голосе нотку призрения или насмешки и на удивление не находит ничего, кроме восхищения и приятного удивления. — Ага, — выдавливает из себя Джозеф, чувствуя как щеки полыхают от стыда, он никогда не читал свои стихи в слух. — Втюрился? — Спрашивает парень и Тайлер ошарашено мотает головой, — Да ладно тебе, кто она? — Тайлер на секунду застывает на месте, не понимая о чем речь, — Эй, чего ты? — «Он говорил о девушке, а не о статуе, идиот» — Тайлер мысленно бьет себя. — Эм, однокурсница? — Врет. Ответ звучал больше вопросительно, поэтому парень приподнимает широкие брови, но решает перевести тему, чтобы не смущать парня. — У тебя есть еще стихи? — Тайлер кусает щеку изнутри, — прости, что навязываюсь, просто, чтобы ты знал, у тебя отлично получается, я бы хотел послушать ещё, — Тайлер поджимает губу и смотрит на свой блокнот. — Они…они не такие хорошие, много недочетов, — Говорит Тайлер и Брендон махает рукой. — Разве? Я все равно ничего не смыслю в этом, знаешь, все что я могу сочинить…допустим, если взять эту статую, — Брендон указывает на Джошуа, — то я бы сочинил что-то типо: возвышается статУя, у статУи нету… — Брендон давится смешком и Тайлер не может сдержать улыбки, закатывая глаза. — Давно заметил, что ты тут, так сказать, ошиваешься частенько, — Начинает черноволосый, — Меня кстати Брендон зовут, я работник музея, — Тайлер пожимает, протянутую руку и приветливо улыбается. — Я Тайлер с колледжа, — Говорит парень, будучи уверенным, что работник уж точно знает о каком колледже идёт речь. — Я знаю, Джошуа мне рассказал, — Когда Тайлер слышит это, он прокашливается, удивленно смотря на Ури, пытаясь выглядеть как можно более пораженным его словам, Брендон сначала хихикает, а потом успокаивается и уже серьезней относится к их диалогу, — Тоже думаешь, что статуи живые? — Нет, только Джошуа, — честно отвечает парень и смотрит на статую. — Он был сделан совсем недавно, года два назад, если мне моя память не изменяет, — смотрит на Тайлера, — Если честно, я не знаю кто его слепил и зачем, знаешь, будто слепили с настоящего человека, — Тайлер кивает головой, слушая Брендона, параллельно чувствует как где-то внутри него просыпается надежда. Совсем маленькая, но такая нужная. Представить только, возможно, где-то совсем близко находится тот человек, с которого лепилась скульптура. Джозеф, кажется, уже не слушал Брендона, который каким-то образом перешёл на тему музыки и Тайлер бы с радостью поболтал с ним об этом, но не может отвлечься от мысли, намертво засевшей в его голове. — Привет, Джошуа, — здоровается Тайлер на двадцать седьмой день и достаёт блокнот. Снова скользит по овалу лица и заглядывает в глаза, которые заставляют сердце в груди трепетать, почти биться об рёбра. Иногда Тайлеру кажется, что он чувствует это. Снова смотрит на блокнот на его коленях, достаёт на этот раз карандаш и лёгкими движениями делает набросок. Сегодня он пришёл не в то время, что обычно, немного раньше, музей только открылся, как Джозеф прошмыгнул внутрь, но он не вызывал подозрения, за почти месяц девушки на ресепшене привыкли к парнише в чёрном худи, что так контрастно выделяется на фоне белых стен и скульптур. Заканчивает набросок и не планирует писать стих, отчего-то нет вдохновения, ему кажется, от того, что все его мысли заняты Джошуа, который возможно существует в реальности. Знать бы точно. Тайлер разглядывает лицо снова, а потом медленно поднимается со скамейки, близко подходит и схватившись за ногу статуи, начинает карабкаться на пьедестал. Забирается, цепляясь за бёдра, складки блузы, а потом крепко держится за плечи, чтобы не упасть. Смотрит назад и возвращает взгляд к Джошуа, а потом медленно прикрывает глаза, представляя будто он обвивает его руками и прижимает к себе. Пытаясь создать иллюзию, организм все-таки реагирует и Тайлер чувствует как спина приятно покалывает в том месте, где Джошуа наверняка бы положил свои ладони. Если бы был живым и любил Джозефа. Тайлер приоткрывает глаза и медленно, аккуратно, будто боясь сломать, прислоняется мягкими розовыми губами к твёрдым и бесцветным, оставляя легкий поцелуй. Чувствует привкус шпаклевки и холод. Поцелуй не взаимный, но его не отвергают и вроде, Тайлеру это подходит. — Джошуа… Джош, — Шепчет Тайлер и обнимает статую. Не чувствует ничего, кроме своего бешено бьющегося сердца. Смотрит последний раз и спешит слезть. — Привет, — На двадцать восьмой поход в музей, Тайлер оборачивается и снова видит Брендона, который приветливо улыбается и махает, будто они старые друзья. Тайлеру отчего-то приятно и он машет в ответ. — Слышал, как ты пел вчера, — Брендон опирается об пьедестал Джоша, — прости, что снова подслушал, я проходил мимо, если честно, — Джозеф махает рукой и опускает голову вниз. — Ты прости, наверное глупо было? — Заткнись! — Шуточно восклицает Ури и хлопает Тайлеру по плечу, — Это было замечательно, твой голос такой чистый и высокий, подумал, что наш музей посетили ангелы, нет серьёзно, — Тайлер улыбается, а потом давится смешком, смотря на жестикулирующего парня, с поднятыми вверх чёрными бровями, — Чего ты ржешь? — Спасибо. — Кстати, что ты пел? Я услышал Sahlo Folina и решил поискать в интернете трек и ничего не нашёл, только вот это, — Брендон листает что-то в телефоне, — что означает Sahlo, я так и не нашёл, но вот Folina — это имя, и если честно, «Ваше имя Фолина сделало вас счастливее, когда вы выражаетесь в творческом, художественном стиле и не соответствуете строгой рутине», мне не было понято тоже, ну вот, чувствую себя тупым, — Тайлер улыбается, смотря на расстроенного Брендона. — Такого трека нет, однажды вычитал откуда-то про Folina и значение этого имени, а потом решил написать песню, связанную с этим. Я долго ломал голову, после решил покопаться в интернете и наткнулся на эту фразу. Sahlo на Сомалийском означает «включить», но тут используется как «создать», поэтому, я думаю «Sahlo Folina» означает создание выразительных творений, — Тайлер заканчивает и Брендон с приоткрытым ртом таращится на Джозефа. — Тебе стоило стать лингвистом, — Подметил Ури и парниша пожимает плечами, — ну или все-таки музыкантом, это невероятно, — Они стоят пару минут, после чего Ури подпрыгивает на одном месте, чуть ли не задыхаясь. — Забыл, зачем пришёл! Спрашивал про статую, оказалось у моей знакомой есть друг, который дружит с Джошем, с настоящим! — Хлопает руками, ожидая реакции Тайлера. Джозеф не может поверить и мотается взглядом то на Джошуа, то на Брендона, иногда на пол или в разные стороны, его накрывают эмоции и он поджимает губы, чтобы сдержать улыбку радости и смущения. — Круто, а? — Брендон разглядывает Джоша и мотает головой, улыбаясь и жуя жвачку, — Ну ты смотри, с меня бы так лепили. Зал скульптур снова не пустеет, потому что Тайлер приходит и на двадцать девятый — на последний день месяца. Только зайдя внутрь, его взгляд тут же цепляется за человека в таком же обычном чёрном худи с капюшоном на голове, он стоит спиной к Тайлеру, а сам смотрит на Джошуа, перекатываясь то на носок, то на пятку и подошва его Vans скрипит об мраморную плитку. Тайлера не раздражает этот звук, его раздражает человек, что уставился на его излюбленную статую. Поток ревности охватывает парня и он медленно подходит, пытаясь скрипеть своими ботинками, чтобы человек обернулся и возможно ушёл. Но незнакомец даже не собирается поворачиваться в сторону скрипа, стоит и лишь перестаёт перекатываться с ноги на ногу как сначала. Тайлер подходит и становится рядом и только после этого незнакомец поворачивает голову и смотрит на подошедшего парня. Тайлер смотрит в ответ и его охватывает паника. Он делает здоровенный шаг назад, спрятавшись за скульптурой, сердце трепещет, на лице выступил румянец, но глаза полны испуга и удивления, он сует руки в карманы, судорожно перебирая пальцами, но не отводит взгляд. Нос с горбинкой, выразительные глаза с красивым разрезом и ровные, закрывающие глаза русые ресницы освещаются солнечным светом и будто горят. На щеках россыпь веснушек, а из-под капюшона видны голубые кудри, спадающие на лоб. Взгляд серьёзный, немного хмурый, но потом настроение резко меняется и на губах расцветает широкая улыбка с красивыми белыми зубами. В носу поблескивает колечко, когда он заливисто смеется и капюшон случайно спадает показывая всю его кудрявую шевелюру. Тайлер сглатывает, нервно смеясь. — Привет, — говорит Джош, когда перестает смеяться, это так глупо, но все же приятный голос успокаивает Тайлера, — Видимо ты не был готов ко встречи с живой копией статуи, — Хихикает Джош, Тайлер по прежнему молчит. — Брендон все мозги Эшли выел, чтобы она попросила меня прийти сюда, а потом ещё и про тебя много рассказывал, говорит, что ты только мою статую рисуешь, ещё и стихи к ней пишешь и песни, я вдохновляю тебя? - Тайлер молчит, слишком много вопросов, слишком много Джошуа. Давится собственной слюной и откашливается, в горле пересохло, но радости нет предела, руки дрожат непонятно чего. — Можно посмотреть? — Спрашивает Джош и Тайлер мнётся. Стыдно. Он вот-вот готов провалится сквозь мраморный пол и убежать отсюда, параллельно с тем желая остаться здесь, с настоящим Джошем. — Нет, прости не могу, — Мнётся Тайлер и Джош пожимает плечами а-ля «как хочешь», продолжая смотреть на Тайлера как-то изучающе. Они стоят в тишине более минуты и Джозеф так хочет излить душу, повиснуть на шее Джоша и почувствовать настоящий вкус его губ, тёплых и мягких. Это не любовь с первого взгляда или все-таки она? Как только Тайлер увидел статую впервые он был очень восхищён, только потом, к концу месяца стал понимать, что влюблён в этот образ. Тайлер не уверен вообще можно ли назвать это любовью, хотя, статуя настолько точно сделана, настолько хорошо передаёт Джоша, что может все-таки да? Мысли не дают покоя, пока взгляд скользит по настоящей спине, а потом Джош поворачивает и перехватывает этот взгляд своим собственным из-за чего обстановка накаляется ещё больше, наверное только для Тайлера. — Я был восхищён скульптурой и ее красотой, — Попрежнему мнётся, дергая подол худи, — вечно хотелось рисовать ее и я не сдерживал себя, вдобавок ко всему, приходилось куда-то изливать своё вдохновение и я писал стихи, — Сознается Тайлер и почему-то чувствует укол совести, наверное, Джош не хотел слышать этого от незнакомого парня, и не дай Бог он узнает, что Тайлер целовал его каменное подобие. Как же чертовски стыдно. Передать чувства Тайлера было почти невозможно, он тяжело дышал и после прикрыл глаза, протягивая блокнот Джошу, чувствует как вещь из его рук медленно забирают, слышит шелест страниц, а потом восхищенный вздох. — Красиво, точь в точь, — Также само парень мог бы сказать и про статую, — Стихи очень классные, ты талант, честно, — Сознаётся и потом прикусывает губу, — м, я могу, эм, оставить это на память? Весь твой блокнот? — Тайлер сконфужено смотрит на пол, ковыряясь в нем носком ботинок. — Хотел оставить себе…на память, — говорит совсем тихо, очень смущён, уши и нос покраснели, пытается спрятаться, зарыться в толстовке, — слышит тихий смешок, — Забирай, если тебе честно нравится. — Спасибо, — Говорит Джош прижимая блокнот к груди, а внутри Тайлера щемит, а потом будто щёлкает и что-то теплом растекается по всему телу, бежит по венам вместе с кровью. Стыдно, но уже приятно. Тайлер улыбается и сердце трепещет, когда Джош улыбается в ответ. Потом они уйдут из музея, перекидываясь парой фраз и обменяются телефонами, пообещав друг другу встретится снова. И Джош будет перечитывать блокнот Тайлера снова и снова, смакуя каждое слово и каждый штрих в его наброске. Понравился он ему. Такой загадочный, талантливый и очень стеснительный. Тайлер забудет дорогу в зал скульптур. Забудет как это — приходить утром перед занятиями и сидеть напротив каменной статуи, с трепещущим в груди сердце. Понравился. Очень понравился. Теперь ему не нужно представлять, как бы Джошуа выглядел, если бы был живым, потому что он может смотреть на него каждый день и не видеть белую статую навечно застывшую в незамысловатой позе с поднятыми к верху руками. И возможно, когда-нибудь прикоснется своими губами, чувствуя желанные теплоту и мягкость.