***
На улице начинает моросить. «Да уж, ещё дождя мне не хватало для полного счастья, — мысленно Чонгук показывает небу средний палец, — люди говорят влюбленность длиться 6 месяцев, ну и че сука? Где конец-то? Я влюблен в этого придурка (самого прекрасного человека, что я встречал в свой жизни) уже 2 гребанных года, и этому конца и края не видно!», — он обреченно пинает камешек, попавшийся ему на дороге. «Он даже не гей! За что мне это, Господи? Как же хреново то, блять, ощущение будто у меня сейчас сердце через глотку вылезет…что ж лучше уж пусть лезет и валит отсюда на хер, чтоб не чувствовать ничего вообще!» — ему начинает щипать глаза, и Чонгук поднимает их к небу, пытаясь смешать непрошенные слезы с начинающимся ливнем. Бар встречает его полумраком и альтернативой из старых колонок, музыка заставляет Чонгука отвлечься от своих мрачных мыслей, он узнает группу и начинает мычать знакомую песенку. Затем он подходит к барной стойке, заказывает бутылку пива и бутылку соджу, вспоминает, что Чимин-хён обожает смешивать, и снова погружается все в те же мрачные мысли. Он планирует напиться до такого состояния, чтобы прийти домой и просто отключиться, и у него отлично получается! Когда Чонгук возвращается домой, то решает заявить об этом как можно громче и антуражнее. Раздеваться он начинает сразу же и на верхней одежде, конечно же, не останавливается. Ботинки летят в сторону кухни, куртка лежит на полу вместе со всеми остальными куртками, сброшенными с вешалки, штаны летят к дверям в комнату Чимина, футболка не хочет сниматься, и благополучно, растянутая, остается на Чонгуке. Затем он проходит по коридору, решая стоит ли будить хёна (странно что он все ещё не проснулся от шума, который издаёт этот слонотоп) или пойти уснуть наконец-то и забыть этот день, как страшный сон. Пока Чонгук раздумывает, усевшись прямо на пол, из комнаты выходит виновник «торжества». — Йааа, Чонгук-и, да ты в дробадан! Айгу~ мой ребеночек, давай вставай, — Чимин берёт его под локти и пытается вести в направлении комнаты. — Чимини-хён, я…ик…так…ик…тебя люблююю~, — обвивая хёна всеми своими конечностями, Чонгук существенно осложняет его задачу дотащить того до пункта назначения. — Хён тоже тебя любит, Чонгук-и, а теперь давай, так… — Чимин перехватывает того поудобнее, — идем в кроватку, пьяница, — и тащит в спальню. — Не-е-е-е-е-т, — тянет Чонгук и начинает тыкать хёна в грудь, — ты, да-да, вот ты-ы-ы, — он продолжает его упорно тыкать, — ты, ты-ы-ы…совсем меня не любишь, Чимин-аа, — закончив это говорить он уныло обмякает в его руках. — Ну ты и обалдел, мелочь, какой я тебе «Чимин-а», а? — положив Чонгука на кровать, Чимин нависает над ним и грозно смотрит, — это во-первых, а во-вторых, кто если не хён тебя любит, а? Кто о тебе заботится, готовит тебе, живёт с тобой в конце концов! — Если бы хён меня любил, он бы никогда… — Чонгук запинается, — он бы… — голос начинает дрожать, — не предал бы меня так, — заканчивает он вытирая слезящиеся глаза. — О чем ты говоришь Чонгук-и? Когда я тебя предал? — Чимин непонимающе уставился на него. — Ты! С ней! А я тут…мне так больно-о-о! И плохо-о-о-о! Всё, уходи! Я…просто оставь меня одного-о-о! , — уже почти рыдая, Чонгук пробубнил свою «тираду» куда-то в подушку, отвернулся к стенке и накрылся одеялом с головой. Чимин ещё немного посидел, слушая редкие всхлипы, а когда вместо них послышалось сопение, ушел к себе. Когда он лег в кровать, ещё долго не мог уснуть, думая о словах тонсэна: «Он что ревнует что-ли?! Чонгук-и? Меня? Чушь какая-то. К…ней?! Ну он хотя бы не догадывается, что это вовсе не «она», а «он»… Что же все это значило? Эх, мой малыш, Чонгук-и, если бы ты знал, что я люблю тебя совсем не так, как следовало бы хёну…». Тем временем, Чонгук, так и не заснувший на самом деле, лежал в темноте и пялился в потолок: «А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а…у-у-у… Чон Чонгук какой же ты деби-и-л, Боже, за что я родился таким отбитым?! — весь алкоголь испарился из его головы, как по-волшебству. «Он точно догадается, — Чонгук закрывает лицо ладошками, — он уже догадался, — вдруг резко убирает руки с лица и вскакивает, но потом успокаивается и снова укладывается в кровать. «Сто процентов лежит сейчас и…и что? Что об этом может подумать хён? О том, что я его люблю? Какой ужас, может он все-таки ничего не понял, наверное, он бы что-то сказал, да? Если бы понял… — Чонгук так и ворочился бы туда-сюда, если бы не вспомнил, что после завтра закачиваются каникулы, ему в университет, и что думает он совсем не о тех вещах, о которых стоило бы.***
september 4th Жизнь, вроде, продолжала идти в привычном для Чонгука ритме: учеба, тхэквондо, совместные ужины с хёном за просмотром «Ван Пис», но его интуиция уже чуть-ли не орала в голове: «С Чимини-хёном что-то не так! Посмотри на его понурый вид! Давай спроси его что случилось!». А Чонгук бы спросил, он бы непременно узнал что не так, если бы всё было так просто. Дело в том, что его хён никогда не делился своими проблемами. «Из него ведь силками не вытянешь что с ним случилось, — думал он, — а ты сиди и волнуйся теперь… Нужно будет расспросить у хёнов из его группы, может удастся что-нибудь выяснить!»***
september 5th Утро. Самое дерьмое время суток, если тебе к первой паре. Чонгук кое-как разлепляет глаза, но когда вспоминает о своей важной миссии — разузнать о тревогах хена все возможное, вскакивает как ошпаренный и мчит в душ. На кухне его ждет остывающий завтрак и жующий Чимин напротив. Мысленно Чонгук умиляется и начинает тискать хёна изо всех сил, но в реальности садиться и желает тому приятного аппетита. Закончив есть, они вместе выходят из дома. Их университет находиться всего в двух остановках, поэтому они идут пешком. Обычно пары Чимина начинаются во второй половине дня, почему-то на факультетах с творческой направленностью так было всегда, особенно после 3-го курса, но сегодня их поставили в первой половине дня, как и у Чонгука. Парни ведут стандартную беседу «о погоде», желают друг другу хорошего дня и расходятся по своим корпусам. Обеденного перерыва Чонгук ждёт с нетерпением. Пара кажется ему бесконечной, он ерзает на стуле, бьет ручкой по парте, шуршит листами, чем ужасно раздражает соседа, и тот начинает на него шипеть, Чонгук извиняется и начинает рисовать на полях тетради закарюки. Так проходят эти несчастные две пары. После звонка он несется в столовую сломя голову, и в этот раз не для того, чтобы занять очередь по-быстрее. Вбежав в столовую, Чонгук начинает искать глазами одногруппников Чимина, яркая макушка малинового цвета, которая принадлежит Тэхену, обнаруживается незамедлительно. — Хён! Привет! — Привет, Чонгук-и, как дела? Уже поел? — интересуется Тэхен, одаривая тонсэна фирменной улыбкой. — Нет ещё. Мне нужно с тобой срочно поговорить, хён, — Чонгук делает серьезное лицо, чтобы обозначить степень важности разговора. — Конечно, отойдем тогда. Во-о-н туда, — после того как они отходят, Тэхен выпаливает, — рассказывай, не томи! Интересно жуть, что там моего тонсэна так встревожило! — В общем, я заметил, что Чимини-хён в последнее время ходит очень грустный, у него явно что-то произошло, но ты ведь его знаешь, он никогда ничего не рассказывает! И я решил узнать у тебя, может, ты знаешь что-нибудь… — Хм, — задумчиво выдает Тэхен и начинает пялиться в одну точку. Он стоит так секунд 30 и молчит. Чонгук начинает терять терпение, он понимает, что этот хён что-то скрывает, поэтому начинает трясти его за плечи и откровенно ныть: — Ну хё-ё-ё-ё-ё-ё-н, я вижу что ты знаешь, ну, скажи мне! Пожа-а-алуйста, м? — Чонгук заглядывает хёну в глаза и канючит, пока Тэхен не сдается. — Окей, всё, всё, только перестань изображать из себя пятилетку. Я тебе не Чимин, чтобы это на мне работало, — Тэхен отмахивается от него и собирается с мыслями. — Спасибо, хён! Я не останусь в долгу! — Чонгук замирает, весь обратившись в слух. — Тебе ведь Чимин рассказал, что лишился статуса святой девственницы? — он ждёт кивка тонсэна и продолжает, — Я тебе сейчас скажу кое-что, но только потому, что Чимину нужна помощь, надеюсь он не возненавидит меня после этого. Короче, счастливчиком, обесчестившим Чимин-и была не девушка, а парень. Да-да, он переспал с парнем. К сожалению, этот парень учиться с ним на потоке, кто-то из его группы узнал, что Чимин с ним того-сего и начал распространять слухи. Мы живем в 21 веке, но людям ещё есть дело до того кто с кем спит, — Тэхен раздраженно пнул стену, — наши одногруппники об этом тоже естественно узнали, я думал у нас в группе нет мерзких гомофобов, но оказалось их целых трое! Они начали его гнобить в первый же день учебы, недавно кто-то из них стал подбрасывать записки с угрозами к нему в сумку. Я очень за него беспокоюсь, Чонгук-и. Я бы сам к тебе подошел сегодня, если честно. За ним нужно присмотреть, ты у нас парень крепкий, этих придурков одной левой раскидаешь в случае чего, — закончил Тэхен. — Я их убью. Скажи мне имена, хён. От них живого места не останется! — Спокойнее, Чонгук-и, давай ты сначала просто пойдешь и найдешь Чимин-и, он вроде во дворе обедает, хорошо? — Да. Ты прав, хён. Ну я пошел! Пока! Чонгук уже обошел почти весь сквер во дворе, но так и не заметил хёна. Пока он носился по скверу туда-сюда, мысли в его голове совершали те же самые действия: «БОЖЕ МОЙ ХЁН ГЕЙ!!! А-А-А-А-А-А-А! Это значит…у меня есть шанс?! Стоп, но ведь он выбрал другого…или может…может тот придурок хёну вовсе и не нравится, так ведь? Хён ведь сам сказал — инстинкт!!!». Но чем дальше он заходил, тем сильнее начинал переживать, и в итоге вообще перестал думать о чем-то кроме: «ГДЕ ХЁ-Ё-Н?!». Тут он заметил у конца тропинки какую-то человеческую возьню. В голове панически забилась мысль: «ЕГО КТО-ТО БЬЁТ!» «НУ Я ВАМ СЕЙЧАС УСТРОЮ КРОВАВОЕ КОЛЕСО ЕКАТЕРИНЫ, СВОЛОЧИ! — додумывал Чонгук уже подлетая к начинающейся драке». Их было трое, видимо как раз те самые ублюдочные гомофобы-одногруппники. Один из них зажал Чимина у широкого ствола дерева и уже успел ударить того по лицу, а другие стояли и смотрели с кривыми улыбками на лицах, крича какие-то мерзости. Как только Чонгук увидел синяк на лице Чимина, у него сорвало крышу. Он отбросил парня, который бил его и начал колошматить того по лицу, вопя что-то неразборчивое о том, что никто не смеет трогать его хёна. Вспомнив, что есть ещё две твари, что издевались над Чимином, он встал и направился к ним. В свою очередь, те двое, увидев, что Чонгук надвигается на них, начали просить прощения и уверять его, что они больше никогда не подойдут к Чимину ближе чем на 5 метров. Чонгук сказал им, что они не имеют права даже смотреть в его строну, отвернулся и обратил, наконец, внимание на своего драгоценного хёна. — Всё в порядке? Сильно болит? Мне Тэхен-хён все рассказал! Чимини-хён ну почему же ты молчал, м-м? Надо было мне сразу сказать, я бы их поставил на место! Зря я что-ли столько лет на тхэквондо потею?! — причитал Чонгук, пока усаживал Чимина на ближайшую лавочку, — ну ничего, хён! Всё закончилось, больше они к тебе не подойдут! Если они тебе хоть слово скажут, сразу мне говори, я им головы откручу и засуну в их мерзкие задницы! Я этим уебкам… — Йа-а, Чон Чонгук, это что за выражения? — возмутился Чимин, отвесив тонсэну подзатыльник, — я тебя такому не учил! — Хён, ты серьезно? Этот мудак тебя ударил! Скажи спасибо, что я его не убил… — Ну всё хватит, живой я, видишь? Всё со мной в порядке, — Чимин успокаивающе потрепал Чонгука по голове и приобнял его, — всего лишь синяк, ты мне лучше-ка скажи что именно тебе рассказал Тэхен, м? — Э-э-э-э, ну-у-у, всё? — сказал Чонгук и уставился на хёна. — Всё это что? Только не говори мне, что прямо всё, всё-ё-ё, — тон Чимини-хёна не предвещал ничего хорошего. — Ну, хён, я пошел, ты до дома доберешься сам, да? Тебе лучше на пары не идти, а у меня ещё одна осталась, так что до встречи, ага? Пока-а-а… — моментально подорвался Чонгук. — А ну стоять, — Чимин его, конечно же сразу одернул и усадил на место, — домой то я пойду, но ты идешь со мной, это раз, два — быстро мне сказал, что тебе разболтал этот придурошный! — грозно закончил тот. — Ла-а-адно. Он рассказал, что ты переспал с парнем, а не с девушкой, ну и что на этой почве образовались три этих уе…долб…черт, придурка! — Чонгук снова потирал место, куда прилетел хёнов подзатыльник, — ну и всё. Попросил за тобой присмотреть. Вот я и помчался тебя искать. Хён, да ладно тебе, мне все равно, что ты гей! Вообще-то… — Чонгук думал сказать или нет, поэтому завис на пару минут, не меньше. — Приё-ё-м, Чонгук-и, ты чего? — Чимин помахал перед его лицом. — А? Да. Я просто должен тебе кое в чём признаться. Сейчас, наверное, самое подходящее время, — «торжественная» пауза, — я тоже гей, хён! Фух, ну вот сказал. Не знаю почему я раньше тебе не говорил, просто как-то всё ни к месту… А вот ты почему молчал, а? Мог бы сказать мне и раньше, ещё и придумал, что спал с девушкой, ну ты даешь, хён! — Чонгук продолжал бубнить без остановки, явно пытаясь таким образом перебороть смущение. Пока тонсэн не замолкал, его хён прибывал в состоянии неописуемого шока. Рот Чимина то открывался, то закрывался. Глаза раскрылись так, что некоторые бы точно начали сомневаться в том, что он азиат. И рой каких-то странных мыслишек носился в его голове с бешенной скоростью: «Чонгук-и гей? Не может быть. Но он сам сказал! Ва-а-а, как я этого не замечал, то? И что теперь… А что теперь? Это не значит ровным счет ничего, Чимин-а! Он ведь не признался тебе в любви, а всего лишь в своей ориентации… Но ведь теперь есть шанс! Господи какой нахер шанс? Ты где стукнулся, додик?» Так бы и продолжалось ещё несколько часов, если бы Чонгук наконец не заметил состояние Чимина. — Хён? — ответа не последовало, — Хё-ё-ё-ё-ё-ё-ён! — Чонгук начинает орать тому в лицо. — Ты че с ума сошел?! Зачем так орать?! — Хён, ты завис! — Ещё бы не зависнуть! Да я ахуел, Чонгук-и! Никогда бы не подумал, что ты тоже гей. — А он ещё мне подзатыльники раздает… — обиженно засопел тонсэн. — Прости, — от чего-то захохотал Чимин, — я больше не буду! Пошли домой, Чонгук-а!***
Вечером Чонгук предлагает в кои-то веки посмотреть что-то кроме «Ван Пис» и включает любимый фильм хёна — «Дневник памяти». Не то чтобы кто-то из них хотел знатно прореветься в этот день, но смотрят они его с удовольствием. В конце их обоих, естественно, прошибает на слезу. Затем Чимин предлагает попить чаю перед сном и они перемещаются на кухню. И толи атмосфера способствует откровенной болтовне, то ли в целом день такой, но каким-то образом у них завязывает разговор «о жизни», в ходе которого они обсуждают как определились с ориентацией, какие мысли были в голове, когда они в первые поймали себя на влечении к парням и тд. и тп. Чайные кружки в руках меняются на пару банок пива, и Чонгук решается наконец задать давно терзающий его вопрос: — Хён, а почему ты вдруг решил переспать с тем парнем? На мгновение в кухне повисла тишина, но Чимин тут же заговорил: — Чонгук-а-а, у хёна ведь тоже есть потребности… Я просто устал постоянно бороться с желанием, понимаешь? Но в итоге это было ошибкой. Мне следовало бы сделать это с тем кого я люблю… — сказав это Чимин отвел взгляд и уставился куда-то за спину тонсэна. Каждый думал о своём (на самом деле об одном и том же) и молчал. Чонгук скреб скатерть, а Чимин стучал по ней пальцем. Размеренное тиканье часов доносилось из коридора. — Будешь ещё? — вдруг спрашивает Чимин, указывая на банку пива, — там вроде ещё оставалось… — Знаешь, я мог бы сделать это лучше, хён, будь я на его месте, я бы подарил тебе такой первый раз, которого ты заслуживаешь, — тихо произносит Чонгук, — то есть, я имел ввиду, что…ну ты ведь меня любишь, — уже громче говорит он и вылупляет глаза на Чимина, глупо улыбаясь, — ха-ха-ха, так что тебе бы понравилось больше…со мной…хыыы, я ведь твой любимый тонсэн…боже мне пора бы заткнуться, — Чонгук фэйспалмит себя по лицу, — прости, хён, я кажется… — Ты прав, Чонгук-и, — прерывает его оправдания Чимин, — я правда тебя люблю. — Что? А-а, ты ведь имеешь ввиду как тонсэна, так ведь? — не скрывая разочарования в голосе, спрашивает Чонгук. — Нет, — спокойно отвечает Чимин, — как парня, — и смотрит Чонгуку в глаза. — Я…что…т-ты, — тот начинает заикаться, — подожди, ты что? а как же…стоп, — Чонгук грозно смотрит хёну в глаза, — Почему. Ты. Не сказал. Мне. Раньше?! — Чё? — охреневший от слов тонсэна, Чимин замер и тупо уставился на него. — Чё, чё, хуй в очё, хён! Да я же тоже тебя люблю! Совсем не как хёна! Почему ты молчал? — Эм-м. Боялся, что это невзаимно? — всё так же тупо пялясь, отвечает Чимин. — Хён, — вздыхает Чонгук, — какой же ты глупенький! — Э, сам ты… — но Чимин так и не успевает ответь, потому что Чонгук встает из-за стола, тянет его на себя и затыкает поцелуем.***
september -th Чимин просыпается от того, что кто-то под одеялом пытается стянуть с него трусы. Сначала он думает притвориться спящим и не прерывать данный акт вандализма, но потом решает, что больше утреннего минета, прямо сейчас, ему хочется утреннего поцелуя, сбрасывает одеяло с преступника и начинает душить того в объятьях. — Чонгук-а, я так тебя люблю, — чуть ли не мурлычит Чимин тому куда-то в ухо. — И я тебя, — отвечает Чонгук, целуя хёна сначала в ухо, потом в щеку, и наконец затягивает его в долгий утренний поцелуй. the end