когнитивный диссонанс

Не то, чтобы Мин Юнги был слишком привередливым в выборе продюсируемых артистов, но о его строгих стандартах в мире кей-попа ходили чуть ли не легенды. Мало каким агентствам удавалось в принципе договориться хотя бы о часовой встрече, уж не говоря о сотрудничестве. Поэтому пронырливые журналисты роняют челюсти, когда до них доходит информация о том, что Юнги согласился на контракт и помощь в продюсировании певицы Хвасы. Мин лишь усмехается, когда пролистывает на своём планшете кричащие заголовки в самых разнообразных блогах жёлтой прессы. Ему приписывают чуть ли не роман с этой Хвасой, видимо, даже решив не думать о том, что он мог увидеть в ней настоящий талант и что-то новенькое. Профессию журналистов Юнги презирает, пожалуй, больше всех. Но благодаря им можно узнать и что-то полезное. Мин вот так узнал о достаточно экстравагантном продюсере Хвасы - Мун Бери, а перейдя по хэштегам о ней, отчего-то заинтересовавшись, решил, что, наверное, немного поторопился с подписанием контракта. Юнги по душе спокойствие и тишина, в которой он может спокойно писать музыку, а с этой беловолосой бестией, как её окрестили репортёры, ему вряд ли светит хоть какой-нибудь покой. Так и тянет попросить водителя развернуться в обратную сторону. - Мин Юнги, мы очень рады вас видеть, - девушка-менеджер с объёмной папкой документов в руках кланяется ему. - Ан Хеджин уже ждёт вас, - она будто хочет сказать что-то ещё, но тут же осекается, захлопывая рот, и идёт вперёд, приглашая следовать за собой. Юнги немного напрягает эта пауза и странные взгляды бегающего туда сюда персонала, будто что-то ищущих. - Прошу вас, - девушка останавливается перед дверьми кабинета, распахнув их. - Благодарю, - коротко кивает Юнги, поправляя пиджак и проходя в помещение, сощурившись от света бьющего в глаза. Стены здесь заменяют сплошные стеклянные окна и Мину хочется проклясть архитекторов современных высоток. - Добрый день, Мин Юнги, - навстречу ему из белоснежного кресла с улыбкой поднимается невысокая брюнетка с достаточно нетипичными для кореянки чертами лица, но от того ещё более привлекательная и необычная. Хеджин пожимает ему руку и усаживается обратно, Мин же садится напротив. Третье кресло пустует. - Мунбель сейчас будет, - она что-то нервно строчит в своём смартфоне, - вот буквально через пару минут... - договорить ей не дают. - П-простите за...за...за опазд-нание. Вот. Слово забыла, - двери распахиваются снова, а у Юнги глаза лезут прямо под мятную чёлку, когда он видит перед собой что-то растрёпанное, светловолосое и очень отдалённо напоминающее человека, а уж тем более девушку. - Ой, Хваса... - Бель, - жалобно стонет Хваса, подрываясь с места и успевая подхватить начавшую медленно падать девушку, которая только и смогла, что поднять голову и обвить руками шею певицы, что-то нежно и явно пьяно бормоча ей на ухо, - ну я же просила не пить накануне! - зло шипит айдол, но честно дотаскивает своего продюсера до свободного кресла, сгружая туда, точно мешок с картошкой. Мунбель, видимо, не против, потому что поднимает большой палец вверх и счастливо сползает вниз, очень правдоподобно изображая из себя пластилиновую фигурку. - Айщ, хорошо, - хрипло выдыхает Мун, делая над собой усилие и немножечко приподнимаясь в кресле, попутно прислушиваясь к ощущениям внутри себя. Ощущения говорят, что первое впечатление обманчиво, а похмелье ещё никому не шло на пользу. Поэтому Мунбель буквально тут же кривится, хватаясь за свою несчастную голову и запуская длинные пальцы в волосы. Волосами, если честно, это гнездо назвать сложно, что, видимо, очень чётко отображается на лице Юнги и привлекает внимание многострадального продюсера. - Ты, - кажется, что брови выше уже двинуться не могут, но Мин сегодня бьёт все свои личные рекорды. Немного трясущийся палец указывает на поражённого и явно пребывающего где-то в прострации Юнги, правда, с фокусировкой у Мунбель большие проблемы, - подай водички умирающему, - ладони складываются в молитвенном жесте, а Мин даже себе не может объяснить, зачем повинуется. На удивление, воду из высокого стакана девушка даже не разливает, а сосредоточенно выпивает. - Мунбель, - делает попытку достучаться до своего продюсера Хваса, нервно комкая ткань вельветовой юбки, потому что ей по-настоящему стыдно перед ещё не пришедшим в себя Юнги. Её директору стоило огромный трудов и денег договориться с ним о контракте, поэтому вот так опозориться при первой же встрече для Хеджин теперь - самый страшный сон. В воздух взлетает тонкий указательный палец с тяжёлым чёрным кольцом, призывая дать паузу. - Щас воскресну и всё путём, - вода действительно творит чудеса, потому что у Мун теперь даже язык не заплетается, а остаток влаги девушка не стесняется вылить на лицо, чтобы вернуться в это измерение окончательно и случайно намочить белую рубашку, застёгнутую настолько криво, насколько это возможно. Мина передёргивает от такой неопрятности, особенно, когда Мунбель зачёсывает волосы назад ладонью, мало исправив ситуацию, но она хотя бы пытается. - Так всё норм, можем приступать, - Бель даже изволивает принять более менее вертикальное положение и протянуть ладонь для рукопожатия в край охреневшему Юнги. - Мун Бёри. - Мин Юнги, - ему стоит больших усилий вернуть брови и челюсть на место. У Мунбель по-странному холодные, даже скорее ледяные руки. Он ещё никогда не видел человека, который бы настолько быстро справлялся с жёстким похмельем, - а ещё более пьяного продюсера у вас нет? - повисает крайне неловкое молчание, пока Мун, отчаянно желающая сказать как минимум 100 ругательств, хватает ртом воздух. - Крхм, - неловко откашливается Хваса, - с чего вы хотите начать, Юнги? Менеджер Ли прислал вам необходимую информацию? - Да, правда, насколько я понял, здесь должен присутствовать ещё и ваш композитор? - он спокойно постукивает костяшками пальцев по кожаному подлокотнику, делая вид, что совершенно не замечает, как от этого монотонного звука кривится Мунбель, вновь мучаясь от головной боли. - Так он уже здесь, - она шипит настолько ядовито, насколько способна в принципе, потому что этот мятноволосый её начинает неплохо так раздражать. Мун, на самом деле, терпеть не может высокомерных людей, слишком много о себе возомнивших. Юнги она вполне заслуженно причисляет именно к таким. Бель вообще особо не понимает, зачем агентству понадобился этот распиаренный Юнги, если до этого прекрасно справлялась и она одна. Все популярные песни Хвасы, взлетевшие на первые строчки чартов, были написаны именно ей. Сейчас же директор требует от них по-настоящему мировой хит. Мин в ответ смеряет её не менее ядовитым взглядом, в котором чётко читается презрение и "и вот это композитор и продюсер?". И что, что сейчас она больше похожа на алкоголика со стажем? По внешнему виду в 21 веке не судят. - Вы уже ознакомились с концептом? - Хваса решает хоть как-то разрядить обстановку и переключить внимание, потому что ещё чуть-чуть и воздухе начнёт искрить, а эти двое просто вцепятся друг другу в горло. Юнги отвлекается, но Мунбель продолжает буравить его взглядом, мерно цедя второй стакан воды. - Да, я видел примерные наброски и идеи, - Мин расслабляется в своём кресле, немного отстранённо рассуждая. - В целом, неплохо, но, если вы действительно хотите сделать что-то мирового уровня, то вам стоит отработать многие детали, в том числе, добавить больше хип-хопа и аранжировки. На что вы в принципе хотите сделать уклон? - ему крайне сложно обращаться к Мунбель, держащейся за раскалывающуюся голову, с профессиональной точки зрения. - Рэп-партии, вокал только на пропевках и, скорее всего, в припеве. Ох, - видимо, её накрывает новый приступ мигрени, потому что Бель утыкается головой в колени, вновь пытаясь придти в себя. Хваса гладит её рукой по спине и протягивает таблетку аспирина, спрашивая у Юнги: - Когда вы готовы приступить к работе над песней? - Я готов выделить на это полторы недели. - Какая щедрость, - бормочет Мунбель, едва не подавившись при этом водой. Хваса, старательно улыбаясь, от души хлопает её по спине, прикладывая немного больше силы, чем это было нужно, поэтому блондинка выпучивает глаза и дёргается в сторону. Но за всем этим Юнги всё равно исхитряется услышать колкость. - Уже представляю себе нашу плодотворную работу, - он особенно делает акцент на последнем слове, поднимаясь из кресла. - Доброго дня, до свидания, - Мин кивает Хвасе, чисто на автомате кивнувшей в ответ, и выходит из кабинета. Мунбель, ещё не конца откашливавшаяся, показывает ему вслед средний палец, полностью уверенная, что Юнги успел это заметить, за что тут же получает подзатыльник от Хеджин. Мин Юнги сам не знает, зачем по пути в студию переслушивает по второму и третьему разу все песни Хвасы, акцентируясь не столько на голосе певицы, сколько на тексте и музыке, и пытаясь смириться и осознать то, что всё это было создано неряшливой и грубой Мунбель, не стеснённой обычными нормами и больше похожей на мальчика, зачем-то отрастившего длинные волосы и покрасившего их в белый цвет. Его, кажется, по полной накрывает когнитивный диссонанс, когда нога начинает отбивать ритм одной из песен на полу автомобиля, а пальцы выстукивать его же на подлокотнике. - Блять, да что же это такое?! - Юнги ненавидит те вещи, которые он не может объяснить. Сейчас же в нём зарождается какое-то странное и нездоровое любопытство по отношению к этой странной Мунбель, в противовес тому, что никак не может вникнуть в её поведение. Она - не раскрытая книга на столике с записочкой с какой именно страницы начинать читать. Мину чертовски интересно как в Бери сочетаются такой, действительно достойный уважения талант, который даже при такой скверном характере отрицать сложно, как бы не хотелось, и совершенно непредсказуемые поступки, смешанные с откровенным бунтарством. - Не удивлюсь, если она и сегодня пьяная приползёт в студию, - Юнги тихо бормочет себе под нос, вылезая из автомобиля и проходя в уже знакомую высотку. - Доброе утро, - та же девушка-менеджер с улыбкой кланяется ему и проводит в студию, расположившуюся на предпоследнем этаже. Юнги следует за ней, подгоняемый двумя чашками крепкого эспрессо и резким приступом желания вновь сострить над горе-продюсером. - Мун Бёри уже ждёт вас там, - вот это действительно интересно. - Благодарю, - он коротко кивает менеджеру и заходит в полу-тёмную студию, прикрывая за собой дверь ногой. Видимость резко съезжает до отметки "нихуя", а Юнги от души матерится, сделав шаг вперёд и тут же споткнувшись о какой-то свёрток проводов. Спасает его только стол, резко образовавшийся впереди и который так удобно опереться ладонями. - А потише не судьба?! - на шум тут же отзывается уже знакомый и недовольный глубокий голос с сонной хрипотцой. Где-то справа раздаётся шуршание, приглушённая ругань и что-то падает. Или кто-то. - Да где этот стул, сука?! - Мунбель, судя по странным звукам, пытается подняться с пола и взгромоздиться обратно в своё рабочее кресло. Юнги это надоедает спустя ровно пять секунд, и он ударяет кулаком по выключателю, заливая помещение синевато-сиреневым цветом. - Айщ, глаза-а, - жалобно взвывает беловолосая, роняя голову на колени. - Женский алкоголизм не лечится. Вы, скорее всего, с этой фразой вообще не встречались, - Юнги получает всё-таки возможность осмотреть помещение с толикой своего фирменного презрения во взгляде узких глаз. На удивление, он не обнаруживает ни на одном из массивных столов с аппаратурой даже следа алкоголя или хотя бы одну пустую бутылку. - Мун Бери, вы хоть в состоянии работать сегодня? - сильный удар ладонью по столу приводит тихонько покачивающуюся из стороны в сторону Бель, всё ещё утыкающуюся лбом в колени, в резко-вертикальное положение. Два горящих вселенской ненавистью и усталостью голубых глаза впиваются в Юнги так, что первым непроизвольным инстинктом того является просто сжаться в клубочек и спрятаться куда подальше. Это уже потом он тихо охуевает сам от себя. Его-то, и напугать простым взглядом?! - Мунбель... - Чего? - Мин, помнивший их первую "тёплую" встречу, охуевает ещё больше, готовый до этого чуть ли не к рукопашному бою, ну или хотя бы к долгой ругани и изощрёнными посылам куда подальше. - Чего ж ты такой тормоз, - девушка криво усмехается и тяжело поднимается из глубокого кресла, вновь едва не рухнув на пол на подгибающихся ногах. - Говорю, называй меня Мунбель, - бурчит она, с трудом доползая до стола с неполным графином воды и осушая его в пару глотков, - чёрт, не то, а кофе...блять и он закончился, - Бёри осматривается вокруг себя, сдвигая в сторону пухлые исписанные тетради и приподнимая провода. Юнги, отвиснув, но решив, что в его систему точно попал какой-то вирус, заторможенно протягивает свой американо. За прошедшее время он успел насчитать как минимум шесть пустых стаканчиков из ближайшей кофейни. - Есть в тебе ещё что-то человеческое, - Мунбель торопливо пробирается к нему и благодарно кивает, грея руки о картонный стаканчик. - Я так похож на монстра-мутанта с щупальцами, что меня даже к человеческой расе причислять не собираются? - ворчит Юнги, отступая назад и расчищая себе место на втором кресле возле двери в кабинет звукозаписи. От Мун совершенно не пахнет алкоголем, что просто невозможно для человека, который пил всю ночь. Значит, он ошибся? - Бардак такой, будто здесь пять лет не убирались, - Мин брезгливо двигает ногой валяющийся на полу исписанный листок, потом, присмотревшись, поднимает его и вчитывается. Это лирика, зачёркнутая в сотне мест и со странными пятнами на мятой бумаге. - Практически в точку, но мне не мешает, - лениво зевает Мунбель, передёргивает плечами и отставляет в сторону уже пустой стаканчик. На ней вчерашняя белая рубашка, застёгнутая на этот раз гораздо ровнее, с закатанными до локтей рукавами и небрежно наброшенный поверх серый пиджак. Где-то на спинке кресла одиноко висит забытый галстук. Бёри потягивается, протирает глаза, сбрасывая с себя последние ошмётки сонливости и только потом решает приглядеться, что же держит в руках Юнги. - Херня хернёй, - комментирует она, разворачиваясь спиной к задумавшемуся Мину и начиная кое-как перекладывать бумаги, чтобы навести подобие порядка. - Написала, когда заняться больше нечем было. По мне, так слишком сопливо. - Хороший текст, - Мунбель так и замирает в полуобороте со стопкой в руках и шнуром от микрофона в зубах, видимо, не до конца уверенная в собственной адекватности и в том, что не спит. И всё-таки она решает удостовериться, что в психушку идти сдаваться с повинной ей ещё рано. - Что прости? Мне тут послышалось... - Я ещё в состоянии нормально и чётко говорить. Да и с дикцией у меня нет проблем, - грубо отзывается Юнги, Мун, уже успевшая выпустить из рук несчастные листы, смиренно поднимает руки вверх, показывая, что спорить дальше не собирается. Но её ухмылка говорит сама за себя. Чокнутая, странная. Мин не может определиться какое из этих определений больше подходит этой беловолосой. Настолько задумывается об этом, что даже флэшкой в разъём принесённого с собой рабочего ноутбука попадает не сразу. Мунбель чем-то тихо шуршит за его спиной, периодически что-то бормоча или напевая вполголоса, но так, чтобы было слышно только ей. Юнги не слишком хорошо помнит, кто именно первым начинает обсуждение будущей песни и альбома в целом он уже не помнит, да и не особо хочет вспоминать. Мун активно жестикулирует, прикусывает свою ручку, когда задумывается, спорит насчёт текста и оранжировки, сама пытается напевать будущий мотив, но вскоре смеётся и признаёт, что ей гораздо ближе рэп. Юнги готов закопать сам себя, потому что ему, кажется, приходиться немного пересмотреть свои принципы и научиться выживать на одной, достаточно небольшой территории студии с шумной и ленивой Мунбель. А волком выть хочется от того, что ему, привыкшему к гробовой тишине во время того, как он работает, всё это начинает нравится. Нравится и неспешное переругивание с Мун насчёт удачных рифм или откровенно глупых строчек, нравится то, как она изредка вскакивает с места и неловко высовывается за двери, подзывая менеджера для очередной чашки кофе или сэндвича, нравится и то, как зевает, прикрывая рот листами бумаги, а потом согревая дыханием вечно-холодные ладони. Даже смех у неё необычный - хрипловатый и переливчатый. Смеётся Мунбель, правда, нечасто. - Я вам пончиков принесла, - через пару часов к ним осторожно заглядывает Хваса, насторожившись от царящей за дверью тишины и редких фраз. Она, видимо, думала, что они будут сидеть в студии, как кошка с собакой, только шипя и лая друг на друга. Представшая её глазам картина спокойствия немного напрягает певицу, но не может не радовать. - Хваса. Даже не знаю, кому из вас сейчас больше рада, - Мунбель ловко выхватывает из её рук бумажный пакетик, тут же достав оттуда поджаристый пончик и жадно откусив большой кусок, счастливо закатив глаза. Хёджин смеётся, ставит пончики на стол и, поклонившись, уходит прочь, пожелав успехов. Отвлекать композиторов во время работы лишними вопросами, тем более таких, - идея, которая может обернуться убийством или попаданием тяжёлого предмета в голову. - Пудра, - не поворачивая головы, комментирует Юнги, в свою очередь отказавшись от пончиков и с головой уйдя в написание второго куплета, в котором отчаянно не хотят сочетаться три строчки. Мунбель, закинувшая ноги на стол и практически обнявшаяся с бумажным пакетом, удивлённо смотрит на него, больше похожая на хомячка с набитыми защёчными мешками, едва не подавившись. - Пудру с пиджака убери, - как ребёнку устало разъясняет Мин, протирая глаза и разворачиваясь в кресле в её сторону. Бёри понятливо кивает и отряхает сладкий белый порошок. - Точно не будешь? - прожевав, Мунбель протягивает ему последний оставшийся пончик. - Не хочу, - Юнги сначала долго смотрит на неё, потом качает головой, мимолётно улыбаясь. - Моё дело предложить, - она пожимает плечами, смачно откусив большой кусок поджаристого теста. На улице темнеет как-то совсем неожиданно и Мин об этом бы в принципе не узнал, увлечённый работой и разговором с сидящей на его столе Бёри, но вежливая девушка-менеджер, деликатно постучавшись, сообщает о том, что здание агенства скоро закрывается и всем сотрудникам просьба покинуть помещение. Юнги кивает и начинает разминать затёкшую за неполные двенадцать часов шею, прежде чем сохранить на ноутбуке плоды долгой работы. Он доволен. Впервые за несколько месяцев доволен написанным. Мин требователен не только по отношению к своим подопечным, но и к самому себе. Мунбель неторопливо соскальзывает со стола и устало плетётся к своему рабочему месту, буквально падая в кресло. Только потом Юнги обращает внимание на то, что Бёри даже пальцем не шевелит, лишь лениво покачивая ручку в пальцах. - Кресло удобнее кровати? - Мин не знает слишком многое, особенно из сегодняшнего дня, в том числе и то, зачем это спрашивает. Мунбель поднимает на него покрасневшие глаза, задвигая глазные капли за канцелярскую подставку и с головой выдавая то, что их хозяйка не спала уже около двух дней. Юнги превосходно знает, каково это - буквально жить студии, проводить ночи там же, чтобы не отрываться от создания музыки и лирики. Эти черты он угадывает и в Бёри. - В сто раз, - Мунбель усмехается, запуская пальцы в волосы и массируя кожу головы, - иди давай, не слышал, здание скоро закрывается. А я пока текст допишу, - одно неловкое движение и ручка со стуком падает на пол. У неё руки слишком тонкие и дрожат от усталости и недосыпа. - Доброй ночи, - Бёри неловко наклоняется за упавшим предметом и скрывается по столом. Когда она выпрямляется Юнги всё ещё стоит дверей, скрестив руки на груди. - Ты всё ещё здесь? - Мунбель откровенно раздражается подобной настойчивости. - Да. - И надолго? - Мне завтра нужен композитор и автор, с которым я могу обстоятельно сотрудничать, а не овощ, - едко объясняет Юнги. - И что ты мне предлагаешь? Мне до моей квартиры через весь Сеул по пробкам тащиться. Проще здесь переночевать, - отмахивается от него Бёри, поудобнее располагаясь в своём широком кресле. В двери снова настойчиво стучат, напоминая о времени. - Я подброшу, - в Мунбель сейчас бушуют противоречия, с одной стороны - прокатиться за чужой счёт до своего дома, где она не была уже целую неделю, и наконец-то выспаться на двухспальной кровати, а не в узком кресле, а с другой, так просто соглашаться на предложение Юнги, ей тоже не хочется. Банальная гордость внутри грызётся и сопротивляется, но Мун всегда идёт против любой существующей системы, поэтому, кряхтя, поднимается и потягивается до хруста в позвоночнике. - Согласна только с одним условием, - у Юнги вновь взлетают брови под чёлку, потому что только эта девушка может диктовать условия в подобной ситуации, когда ей вообще-то и так сделали большое, просто огромное одолжение. - Мы заедем в какое-нибудь кафе, - из-под кучи аппаратуры в правом углу студии Мунбель даже исхитряется извлечь потрёпанную сумку и закинуть туда телефон, на котором осталось, хорошо если десять процентов зарядки. - Соглашусь только потому, что сам хочу есть, - Мин соизволивает галантно распахнуть дверь перед неловко идущей Бёри, у которой явно затекли длинные ноги, а босоножки на небольшом каблуке лишь добавляли неудобства. Юнги вообще видит их в первый раз, потому что до этого Мунбель ходила по студии в домашних жёлтых носках с покемонами, которые охрененно контрастировали с деловым брючным костюмом. - Люблю иметь дело с деловыми людьми, - её совершенно не смущает, что это полная и откровенная тавтология. Связка ключей ловко перелетает в подставленные ладони девушки-менеджера, которая удивлённо провожает взглядом двух продюсеров, идущих рядом и что-то обсуждая, периодически беззлобно, дежурно переругиваясь. Хваса с конца коридора наблюдает за этим с улыбкой. Мин Юнги - первый, кого признала Мунбель в качестве своего напарника, хоть и по поводу него возмущалась дольше всего и даже ухитрилась устроить целый спектакль. Все остальные уходили или отказывались от работы сами, не выдержав характера Бель. - Чизбургер с беконом и имбирный латте, пожалуйста. А, и ещё, круассан с лимоном, - Мунбель кивает суетливому, но уже порядком уставшему официанту и тот поворачивается к Юнги. - Удон с курицей и мятный айс-ти, - парнишка, торопливо всё записав, уносится на кухню. Бель, снявшая пиджак и уложившая его рядом с собой, отжимает свои длинные волосы, тихо матеря синоптиков, которые опять решили не предупреждать жителей Сеула о предстоящем ливне. Мин только трясёт головой, смахивая капли с отросшей чёлки и промакивая мокрое лицо бумажной салфеткой. - Говорят, кофе на ночи вредно пить, - усмехается он, но Бёри только фыркает. В сочетании с её вставшими дыбом волосами, это больше напоминает недовольного чем-то ежа. - Хуйню говорят, - авторитетно заявляет она, отхлёбывая уже принесённый кофе и откинув несчастные волосы за спину. - Странная, - усмехается Юнги, подпирая щёку рукой и пытаясь вспомнить какой именно раз ему задерживают заказы в кафе или ресторане. - Удивляюсь, как тебя вообще на работу приняли. - Не удивляйся, - Мунбель зевает и, кажется, даже не обижается, больше заинтересованная сейчас чизбургером, - наш директор умеет ценить кадры. - Даже если у них привычка ходить по офису в мультяшных носках и без туфлей или алкогольная зависимость? - поддевает Юнги, глядя, как Бёри давится своим латте и стучит себя по груди, расслабляя галстук. - Я редко пью, между прочим, - дуется покрасневшая от кашля Мунбель, - а в тот раз я напилась накануне специально. - Зачем? - Мин медленно цедит свой айс-ти, грея руки о картонную упаковку удона и, видимо, заразившись этой привычкой от беловолосого коллеги-продюсера. - Я знала о твоей брезгливости в выборе продюсируемых артистов. Вот и решила подпортить впечатление. Думала, что ты просто плюнешь и уйдёшь, - пожимает плечами Мунбель, уже каким-то чудом успевшая съесть весь свой чизбургер и приступить к круассану с лимонным кремом. - Ревнуешь? - Терпеть не могу работать в команде, - с набитым ртом отвечает Мун. - Знал бы ты, сколько продюсеров уже отказывались со мной сотрудничать, - она хвастливо перекидывает ногу на ногу, случайно задев под столом Юнги. - С твоим характером, они должны были строями отправляться в ближайшие психбольницы. - Тебе тоже путёвочку выдать? - подмигивает Мунбель, и Юнги от неожиданности, он уверяет себя, давится удоном и откладывает палочки в сторону, пытаясь отдышаться. - Спасибо, я курс лечения уже прошёл, - вежливо благодарит Мин, заливая стресс холодным чаем под громкий смех ничего и никого не стесняющейся Бёри. - И кто из нас двоих тут вообще странный, - у Мунбель пронзительный взгляд узких голубых глаз, ещё больше прищуренных из-за широкой улыбки. Она хочет спать, она ужасно устала, это всё равно просматривается в её лице. Если бы не Юнги, Бёри сейчас бы сидела в студии и вяло чиркала карандашом в блокноте текст новой песни. Врочем, как и он сам, когда его никто не трогает. Они похожи, и отрицать это столь же бессмысленно, сколько пытаться выспаться при абсолютно сбитом режиме дня. Мин в этом профи. - Что ты делаешь завтра вечером? - вот в чём он не профи, так это в отношениях. Юнги влюблялся лишь пару раз, в ранней юности, и от тех чувств у него остались лишь пара шрамов на сердце и пять тетрадок, под завязку исписанных стихами, порванных в некоторых местах и стыдливо-бережно задвинутых на самую дальнюю полку шкафа. Мунбель ни в каком месте не похожа на тех, которых называют идеальным типом, но Мин почему-то совершенно не жалеет сказанных им словах. Мун Бёри никогда не причисляла себя к девушкам, которые с лёгкостью влюбляются. Она чувствует слишком тонко, слишком остро, эмоции других людей, в этом, наверное, и состоит её проблема. Из всего доступного ей арсенала Мунбель никак не может выделить то, что попадало бы под определение "любовь". Для неё существует лишь музыка, которой она и живёт. Поэтому у неё за все двадцать шесть лет и было только два парня. Мун особо не расстраивается на этот счёт. К Юнги у неё взаимный интерес. И общая повёрнутость на музыке. А это уже что-то. - Абсолютно ничего, - у Мунбель вечно-холодные руки, а у Юнги ледяной взгляд и что-то теплеющее в области груди.