Hope

Он падал. Череп был уверен, что он издал крик чистого необузданного ужаса. Это было не мужественно и не круто. В конце концов у него была причина. Под ним не было ничего, кроме широкой черной бездны, а перед ним — скалистого темно-коричневого утеса с редкими деревьями и тремя мужчинами, одетыми в темные костюмы с оружием в руках. Один из них хихикнул, наблюдая, как он постепенно снижается. Это было не приятное зрелище. Не так он хотел умереть, но кому на самом деле повезло спланировать, как закончится твоя жизнь? Он исчез в темной пропасти, все еще медленно падая вниз по склону утеса. Было ужасно ветрено. Его легкие были под давлением, но он больше не кричал. На самом деле он был совершенно уверен, что дышит медленно. Было странно, что его дыхание внезапно стало таким спокойным. Падение заставило его почувствовать несколько ступеней ниже паники. Чувствовалось, что он плывет, правда. Возможность увидеть эту скалистую гористую местность над ним и голубое голубое небо вокруг во время падения было чем-то вроде прыжка на тарзанке — без жгутов. Были также большие, пухлые белые облака. Они выглядели такими близкими — достаточно близко, чтобы он мог протянуть руку и дотронуться до них. Было жужжание насекомого. Может быть, оно пыталось летать, когда могло плавать как хотело, спускаясь в темную пропасть. Глупое насекомое. Ему было все равно. Может быть, это был лучший способ умереть. Небо стало темнее, когда он упал дальше. Ветер становился все более беспорядочным. Череп закрыл глаза и нахмурился, когда понял, что шум приближается. Это больше не казалось жужжанием насекомого. «Хватайся за это!» Кто-то кричал среди шума. Жужжание стало громче, блокируя даже шум ветра, пронзившего его волосы. «Открой свои глаза!» По привычке Череп подчинился. Прямо над ним парил вертолет. Он был черно-серым и закрывал солнечный свет. Что-то длинное и ярко-зеленое свисало перед ним. Черепу потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что это веревочная лестница — очень уникальная веревочная лестница, благодаря мерцающему резиновому материалу, из которого она была сделана. Фиолетововласый каскадер поднял голову и увидел знакомое лицо, наблюдающее за ним с обычным пустым взглядом, лишенным выражения. «Если хочешь жить, держись за это сейчас».  Позвал Реборн, одной рукой держа федору, а другой хватаясь за стальной стержень, соединенный с боком вертолета. Он хотел продолжить жить? Череп не знал, чего он хотел. Чтобы схватиться за эту веревку и вырваться из опасности с помощью Реборна, только чтобы его ударили кулаком или ногой и толкнули, когда он снова был в целости и сохранности? Он устал от этой старой жизни. Это было время, чтобы начать все сначала, как бабочка, появляющаяся из куколки. Череп проигнорировал веревку и закрыл глаза и уши, чтобы не услышать слабые призывы Реборна. Его голова кружилась, а глаза болели от ветра. Даже если бы он действительно схватил веревку, он не был уверен, что сможет продержаться на ней достаточно долго, чтобы спастись. Кроме того, он знал одну вещь. Вертолет мог спуститься только до сих пор.

X

«Кто эти люди?» — спросил Колонелло, его руки сжались в кулаки, когда он ворвался в комнату. Лар сурово посмотрела на него. «Придержи голос. Череп спит в соседней комнате». Сжав зубы и глубоко вздохнув, чтобы сохранить прохладу, высокий мускулистый блондин сглотнул, прежде чем снова заговорить. «Когда я их найду, я их убью». «Поверьте, что мы все сделаем то же самое, особенно я». — спокойно сказал Реборн со своего места на ближайшем удобном диване. Наемный убийца все еще носил федору в помещении и, несмотря на свою отчужденную манеру, щелкал замком пистолета взад и вперед — маленький, но определенный признак тревоги. «Есть новости об их личности?» Лар спросила Маммона и Верде, которые оба склонялись над столом со своими ноутбуками, проводя поиски знакомых заклятых врагов, связанных с Аркобалено и Вонголой. «Дечимо и его Хранители делают все возможное, чтобы выяснить это, но пока у нас нет никаких потенциальных клиентов». Верде покосился на свой экран. «Тот, с кем мы имеем дело, сделал свою работу по сокрытию информации». Маммон только что вздохнул. Колонелло ударил по столу, который был неудачным, что был в пределах досягаемости. «Я убью их всех!» «Тсс!» Лар схватила его за плечо. «Я знаю, что ты злишься; мы все злы. Просто постарайся сохранить это, пока Череп не прийдёт в сознание, чтобы сообщить нам детали». «Вы видели его тело?» Колонелло отмахнулся от ее руки, пока он кипел. «Он был весь в синяках! Повсюду были следы от ножа. Он потерял так много крови! Кто сделает это с мальчиком*?» (* Видимо, Череп просто младше всех остальных, поэтому не удивляйтесь, что его называют мальчиком и юношей. — прим. Переводчика.) Лар прикусила нижнюю губу, пытаясь сдержать слезы. «Я знаю. Я знаю, что ты думаешь об этом». Фонг привел ее к дивану рядом с Реборном и покорно протянул ей несколько салфеток. «С ним все будет в порядке, не волнуйтесь. Все, что мы можем сейчас сделать, это сохранять терпение и продолжать поиски». Реборн встал и сунул руки в карманы своих черных брюк. «Я собираюсь увидеть его». Он миновал Колонелло, который коротко кивнул ему, прежде чем присоединиться к Лар на диване. Все были явно расстроены — даже Фонг, который обычно был в мире со всем и всеми — и напряжение в комнате становилось подавляющим. Мягкий устойчивый гудок кардиограммы рядом с больничной койкой Черепа подсказывал ему, что юноша спит. Волны его мозга, которые отслеживались благодаря высокотехнологичной компьютерной системе Верде, отображали регулярные схемы сна на тонком плазменном экране. Череп медленно выздоравливал. Реборн наблюдал за расслабленным лицом парня, лежащего на кровати перед ним, дыша медленно и ровно, пока он отдыхал. На лице Черепа не было макияжа, поэтому он естественно был бледен — толстый кусок марли был приклеен к его левой щеке, а пластырь обычного размера покрыл небольшую царапину на шее, в нескольких дюймах от яремной. Наемный убийца поднял тонкое одеяло, которое покрывало тело Черепа, от его талии вниз. Ему не нужно было проверять под белой рубашкой юноши, чтобы узнать, что его грудь и туловище были сильно ушиблены и избиты бесчисленными побоями. Его бедра были покрыты длинными порезами — к счастью, неглубокими, хотя и жестоко нанесенными, — а на правой голени был цветущий красновато-пурпурный синяк. Так много боли причинено кому-то такому молодому. Все же Череп переживал и пережил бесчисленные несчастные случаи, которые угрожали его жизни во время трюковых выступлений. Он был еще мальчиком, несмотря на то, что ему было двадцать два года; самый молодой из всех экс-Аркобалено. Было что-то очень похожее на сожаление, грызущее края совести Реборна. Череп не схватил веревку, когда он попросил его. В глазах Скалла было что-то прощальное, когда он видел его в сознании — и это было осенью. Реборн сожалел, что не двигался быстрее, когда у него был шанс. Он мог бы спасти Черепа от всей этой боли.

X

Тихий вздох и мутные, покрасневшие от сна глаза моргнули. Первое, что он услышал, это тихий писк на заднем плане. Больница? Нет, не может быть. Эти темные шторы выглядели смутно знакомыми. Он был в одной из комнат особняка Аркобалено. «Ты проснулся.» Больше утверждения, чем вопроса. Череп почувствовал, как дрожит его рука, и посмотрел вниз, чтобы увидеть маленькую трубку, прикрепленную к игле внутри его кожи. Тьфу. «Не трогай это. Просто откинься назад и отдохни». «Я не хочу». — хрипло сказал Череп и огляделся, чтобы что-нибудь выпить. Был легкий скрип стула, когда другой человек в комнате встал и подошел к нему. Был слышен звук воды, наливаемой в стакан, который был вручен ему. «Вода.» Череп не сопротивлялся, закатил глаза — каждое его движение вызывало тупые боли по всему телу — и глотнул воду. «Как ты себя чувствуешь?» «Все болит. Как будто у меня грипп, но гораздо хуже». — пробормотал Череп, положив стакан на низкую тумбочку рядом с собой. «Я принимал обезболивающие, не так ли?» Реборн кивнул. «Лучшая оценка, любезность Верде». Череп отвел взгляд, питая глубокое презрение ко всезнающим черным глазам, которые, казалось, читали его как книгу. «Почему ты спас меня?» «Ты не хотел?» Между Реборном и Черепом растянулась долгая тишина. Никто на самом деле не знал, что сказать, но у обоих было дюжина и один вопрос, на который нужно было ответить. Это было не неловко, просто полное нерешительного напряжения и невысказанных слов, подпрыгивающих в пространстве комнаты. Реборн сделал первый ход. «Мне жаль.» Он не сказал, за что ему было жаль — эти жестокие удары руками и ногами, когда он заставлял Черепа делать черную работу по всему особняку, или когда каскадёр делал более трех ошибок в день, или за то, что не спас его раньше, когда его все еще держали в плену плохие парни. Тем не менее, его извинения означали все. Рука Реборна погладила щеку Черепа — его правую щеку, которую не повредили так же сильно, как левую — когда он наклонился, чтобы нежно поцеловать юношу в лоб. Неуверенно, Череп поднял голову — с болью, которую нервные импульсы посылали ему в мозг — и позволил своим губам встретиться с губами Реборна. Они целовались, губы прижимались к губам, пока Череп не позволил Реборну медленно скользить языком, направляя его собственный язык в нежные круги. Рот Реборна был горячим и влажным, и он был на вкус как вино. Череп прервал поцелуй с мягким вздохом и оторвался от Реборна. Был острый вопрос, он просто должен был выйти из своей системы. «Почему ты спас меня?» В ответ Реборн положил одно колено, чтобы закрепиться на краю кровати Черепа, и наклонился, чтобы снова накрыть губы юноши своими. Может быть, быть живым не так уж и плохо. X