С-судьба

      Меньше всего на свете Миалу мог представить себе, что он однажды очутится в положении беспомощной жертвы, прикованной к какому-то потемневшему столбу тяжеленными ржавыми цепями, глухо грохотавшими при каждом движении. Однако это все-таки случилось, так что теперь оставалось только переминаться с ноги на ногу и мрачно размышлять о том, почему именно ему довелось оказаться в плену местных предрассудков, ведь вроде бы и красотой не особо наделен, только и счастья, что эльф, вроде бы как диковинка по местным меркам, но никакой ж неземной красоты нет, просто верхушки ушей острые. И почему тут вечно такие мокрые столбы, пахнущие гнилью. Вот во всех мало-мальски приличных деревнях, где еще сохраняется этот странный обычай принесения жертв, постоянно все мокрое и чуть не с плесенью.       — Чужеземца нужно принести в знак нашей верности господи-ину… — завывал староста.       — Это еще что за кружок любителей садо-мазо на природе? — Миалу слегка опешил, завидев богатый набор плетей, разложенных на поляне. — Нет-нет, я в ваших эротических играх не участвую, у меня официальный обрученный есть, между прочим.       Слушать его никто не слушал, отволокли к столбу, приковали, предварительно раздев догола.       — Вуайеристы хреновы, — ругнулся Миалу, чувствуя, что роса как-то особо обильна в это время суток. — Ну хоть без плетей давайте, а?       Выслушали его все с тем же вниманием и участием, что и до этого, то есть никак совершенно. Староста взял плеть, примерился к спине эльфа.       — Тебе, господин наш, мы приносим эту жертву.       — Ууу! — поддержал Миалу, взвыв не хуже оборотня. — А часто приносите?       — Ну дык… Каждое шестое полнолуние.       — Ууу! — он задергал цепи. — Ну без плетей давайте, а?       — Обычай же.       — Ну немножко смягчите, — умильно попросил Миалу, шевельнув ушами. — Вашего господина тут все равно нет, он не узнает.       Подействовало, люди отступились, а потом и вовсе покинули поляну, оставляя бедного исследователя-этнографа ждать своей горькой участи у столба. И размышлять о том, что надо было жениха слушать, не шастать по деревням в поисках фольклора. Вот, сейчас всем собой насобирает один такой образчик.       — Так, что тут у нас-с-с-с-с?       Миалу, задремавший было, подскочил, завидел поблизости от себя два янтарных продолговатых глаза, светящихся в темноте.       — Ааа!       Луна как раз разошлась, являя взору эльфа длинный извивающийся змеиный хвост, плавно переходящий в человеческий торс. Наг подтянул нижнюю половину поближе, устроившись на хвосте, как в кресле, внимательно изучил эльфа, глубоко и шипяще вздохнул, затем протянул руки, без малейшего труда отомкнув цепи.       — Допрыгался?       Миалу фыркнул, вскарабкался на кольца, устраиваясь среди них:       — Дикие они тут все и отсталые. А теперь скажи мне, о мой жених, куда это ты каждое шестое полнолуние деваешь кучу жертв, которых тебе по всем лесам привязывают?       — Кого ем, кого… снова ем, — наг клыкасто усмехнулся. — Только вот эльфов не перевариваю, приходится трахать.       — А серьезно, С’шесс?       — Да отпускаю я их, нужны мне эти жертвы, — хмыкнул наг. — К тому же, тут по всем лесам около сорока нагов шарится, специально все столбы проверяют… И вообще, это судьба.       — Что именно?       — Раз уж мне тебя сперва подкинули мои родители, потом сплавили твои, а теперь еще и люди отреклись от тебя… Ты точно мой, и нам судьба быть вместе.        Миалу ненадолго задумался, переваривая подобный кульбит своей жизни, предначертанный кем-то заранее. С'шесс помалкивал и изучал коллекцию плетей с немалым интересом.       — Знаешь, что, любовь моя… — Миалу наконец отмер.       — Шшшто? — наг склонил голову набок.       Миалу чуть повозился в кольцах и глубокомысленно изрек:       — Хреновая у тебя судьба, вот что я скажу.