***
— Так, либо ты кому-то причинил боль и теперь тебя мучает совесть, что вряд-ли, либо боль причинили тебе и ты в отчаянии, что тоже редкость. Не хочешь рассказать, что случилось? — ниоткуда взявшийся Хосок садится рядом на подоконник и смотрит на поникшего с каменным лицом друга. — Ну ты почти угадал. Боль причинил и ему и самому себе. Как же я становлюсь на него похожим. Превратился в мазохиста. Этот омега плохо на меня влияет, — Юнги грустно улыбается, закрывая глаза и представляя всю ту же тёмную комнату и теплое тело в руках. — Может наоборот хорошо. Просто ты не можешь принять этого факта. — Засунь себе в задницу свою психологическую ересь! Если бы мне нужна была помощь, я бы попросил. Мне просто нужен... Нужен... — альфа запинается, сам не зная, точно ли этого хочет и хочет ли вообще чего-нибудь. Неопределённость бесит и в голове гудит от проблем, которые пока не нашли путь к решению. — Он. Тебе просто нужен он, — Юнги раскрывает глаза и пялится на друга, что сидит с таким умным видом, будто все знает и понимает. Ни черта он не понимает! Все намного сложнее, чем он думает! Надел себе тоже розовые очки и сидит тут умничает! — Да знаю, что мне не следует лезть не в своё дело. Но ты просто подумай, ладно... — Да я, блять, только и делаю весь день, что думаю и знаешь, что-то не помогает! Из тебя такой же хуевый советчик как из меня балерина! — Хосок первый, кто заговорил с Юнги об этом, от того и старший сорвался, не зная, что ещё сделать. Крик всегда помогал освободить тяжёлые эмоции и чувства накопленные в душе, но в последнее время кричать было не на кого, да и причин не находилось. А сейчас все и сразу. — Тогда отключи голову и включи сердце! Хоть раз ты можешь сказать сердцем, а не головой!? — Юнги не видал раньше таких понятий, но теперь, кажется, понимает. Бьющееся сердце может рассказать намного больше, чем рой мыслей в голове. Вот только, как раскрыть голос сердца!? — Умный такой, да? Знал бы все, что действительно происходит! — Да мне и не надо знать всего. Одного твоего состояния достаточно, и я не желаю видеть тебя больше таким. Чимина тоже, плачущего в подушку Тэхену по телефону! — альфа в недоумении посмотрел на Хосока, оставляя лишь в голове бегущую строку о слезах рыжего омеги. Когда чужие слезы, начали так сильно резать по сердцу, оставляя глубокие раны? Когда стало так не хватать тепла и уюта рядом? Когда он понял, что не может больше жить один, без него..? — Сделай с этим уже что нибудь, я знаю ты можешь, — проведя рукой по плечу альфы, Хосок скрылся в аудитории, надеясь, что его услышали и поняли. Но Юнги только сильнее запутался.***
Он приходит домой намного раньше положенного. Сидеть на парах сил больше нет, да и это пустая трата времени, особенно, если даже не слушаешь лекцию. В доме как всегда тихо. Казалось бы никого нет, но он знает, что в комнате второго этажа находится Чимин, спит вероятно. Юнги проходит мимо его двери и прислонившись к ней ухом, прислушивается. Тишина. Ни звука, ни какого либо копошения. Альфа оказался прав, рыжий омега спит, а значит у Юнги ещё есть время сходить в душ и ещё раз подумать. Альфа набирает ароматную ванну, бросая туда пару лимонно-малиновых бомбочек и вместо обычного света включает неоново-синий. Он разминает затекшую шею, стягивая с себя черную футболку и джинсы с нижним бельём. Мышцы нещадно затекли и не способны нормально функционировать. Массаж бы кто сделал. Да только некому, поэтому Юнги довольствуется тёплой водой. Он погружается целиком, откидывая голову на мягкое полотенце, что покоится на бортике ванны, а руки прячет под воду, наслаждаясь мягкостью воды от мыльно-фруктовой пены. Лимонные нотки впиваются в кожу, даруя альфе ещё более сильный запах свежести. Он блаженно прикрывает глаза, представляя себя не в этой белой ванне, а где-нибудь посередине океана, где вода такая же тёплая, прогретая южным солнцем, солёная, не дающая ему утонуть. Он жаждет снова почувствовать запах морской воды, но обладатель столь прекрасного аромата, до которого можно рукой дотянуться, не появлялся на горизонте очень давно. Юнги безумно переживает. Теперь он отчётливо понимает, что значит чувствовать моральную боль, думая о том, как плохо себя чувствует близкий и возможно, даже любимый человек. Закрывая глаза, он все ещё вспоминает как Чимин неуверенно целовал его губы и обнимал шею горячими руками, как будто у него была лихорадка. Такой ещё невинный цветочек жаждел далеко не невинных поцелуев и прикосновений, но скромная натура не давала заходить дальше, да и Юнги бы не позволил на тот момент, а сейчас, лёжа в ванной, понимает, что очень хочется. Очень, но пугать это хрупкое создание он хочет меньше. Поглаживая рукой пузырьки в воде, Юнги резко замирает, услышав топот ног. Чимин проснулся. Альфа уже хочет подскочить и поймать его в коридоре, поговорить, пока он снова не спрятался в комнате, но удача сама прыгает к нему в руки. Все ещё сонный Чимин открывает дверь ванны с полузакрытыми глазами и не сразу замечает брата. — Бра... Юнги! — омега хватается за сердце, не ожидая увидеть голого альфу ванне. И плевать, что практически все его тело в пене, факт остаётся фактом, и то, как блондин хитро ухмыляется не добавляет Чимину спокойствия. Он тяжело дышит и пятится назад, как только видит движение альфы, а после быстро сматывается прочь. Юнги безумно медлителен, но видя убегающего омегу инстинкты срабатывают быстрее. Он мигом выползает из ванны, попутно накидывая на мокрое тело халат, дабы не шокировать нежного омегу. Юнги догоняет его на лестнице ведущей в комнату и, схватив рукой за плечи, прижимает к своей груди, ударяясь спиной о стену, снося при этом пару фотографий висящих на ней. Он крепко обхватил его поперёк пояса, чувствуя под ладонью быстро бьющееся сердце. Снова. Он нарадоваться не может, что снова чувствует этот бешеный стук. Снова чувствует тепло мягкого тела и, о Боже, запах. У него все ещё течка и запах все такой же сильный и, кажется, теперь до боли родным, такой, без которого невозможно жить. — Братик... — Юнги водит носом по гладкой шее омеги и еле сдерживается, чтобы не поцеловать. Наконец-то рядом и надо бы что-то сказать, хотя бы извиниться. — Ну пусти! — он обхватывает своими ладонями руки Юнги и пытается их расцепить, но они скованы железной хваткой. Чимин разочарованно вздыхает и пищит, вырывается, кусаться лезет, но альфа поворачивает его лицом к себе соприкасаясь с ним лбом. — Юнги пусти, я... — Только попробуй сказать, что не нужен! — омегу грубо прерывают. Тот ежится и прячет глазки, боясь что Юнги снова будет кричать. Но вместо этого тот целует в кончик носа и успокаивающе гладит по голове, — Я просто... Просто не могу сказать этого... — Почему? Выглядит так, будто тебя кто-то заставляет, — Чимин шипит и дует губы, пытаясь выбраться из объятий брата, но тот перехватывает его ладошки и крепко сжимает. — Нет! Просто мне тяжело говорить такие вещи. Я не умею говорить, я не могу сказать, все то, что у меня на сердце... — Тогда скажи, что в голове. — Там пусто. — Тогда... — Чимин наклоняет голову слегка в бок, заглядывая в глазки-угольки, — Покажи. — дыхание спирает у обоих. Юнги обнимает его за талию, слегка поглаживая гладкие под футболкой бока. Он медленно прикрывает глаза и касается холодным, влажным после душа носом. Щека горячая и все такая же мягкая, словно булочка с сахарной пудрой. Он нежно касается её губами как тогда в комнате, но действует более смело. Плавно ведя губами по нежной коже, он наконец доходит до губ и, шумно выдыхая, касается их. На этот раз они влажные от частого облизывания, горячие и чувствуется что-то сладкое, похожее на леденец с клубничной начинкой. Юнги медленно целует одну губу за другой, давая возможность младшему подстроиться под его ритм и не бояться. Блондин чувствует, как дрожит его тело, как он хаотично водит руками по его телу, не зная куда деть. Ловким движением, не разрывая поцелуй, он находит его блуждающие руки и укладывает себе на шею. Омега, касаясь нежной кожи, ведёт по ней ноготками, поднимается выше к все ещё влажным волосам, гладит выбеленные пряди, тая от их мягкости. Язык Юнги действительно бывает его врагом, играет с ним, выставляя придурком и как хорошо, что Чимин это понял и не стал вытаскивать из альфы слова клещами. Нежные поцелуи, касания и быстро бьющееся сердце, скажет намного больше. Чимин понял все без слов, но все же кое-что остаётся для него тайной. — Юнги, — Чимин держит в ладошках его лицо, пытаясь выровнять дыхание, чтобы задать вопрос. — Почему... Почему ты тогда сказал, что я вам никто? — Лучше, чтобы это было действительно так... — у омеги снова на глаза наворачиваются слезы. Как так можно? Сначала поцеловал, сказал, что нужен, а потом такое выкидывает. Да ничего ему уже не нужно! Никакие объяснения! Юнги увидев набежавшие слезы, тут же их сцеловывает с румяных щечек. — Постой, ты не так понял... — Да я все время все не так понимаю! Поэтому ты называешь меня недоразумением. Я глупый и никому не нужный, не зря же я пол жизни прожил в приюте... Даже нормальным братом быть не могу! — Чимин роняет горькие слезы на паркет. — В этом то все и дело! Ты мой брат, не родной, сводный, но брат по всем параметрам и поэтому лучше ты был нам никем, ведь тогда бы я смог быть твоим альфой! Балбес, — Чимин хлопает глазками, пытаясь переварить сказанные слова, но в этот момент хлопает входная дверь и у него внутри снова все сжимается. Не теряя времени на замершего омегу, Юнги хватает его и перекидывает через плечо, быстро поднимаясь по лестнице в свою комнату.