Like Beasts in Heat

      Они словно животные.       Сносящее голову удовольствие от безнаказанности, отчаянные поступки, чтобы насолить тем, кто держал их взаперти, выбор в сторону инстинктов и резкие движения.       — Твелв.       Это имя слетает с его губ прежде, чем он сдерживается. Тишина в комнате кажется настолько удушающей, что комком застревает в горле, постепенно заполняя все лёгкие.       Большие карие глаза фокусируются на нём, глядя пристально и проницательно. Животные не могут быть такими проницательными, так ведь? Впрочем, в таком случае они могли бы быть монстрами.       — Должно быть, мы просто омерзительны, — говорит Найн, и Твелв при этом не выглядит так, будто удивлён этим высказыванием: ему слишком хорошо известен цикл самоненависти, созданный Найном.       — Почему ты так говоришь? — спрашивает Твелв, с любопытством наклонив голову. В воздухе повисает несказанное «снова».       Между ними возникает зрительный контакт, пока Найн не отводит глаза. В беспокойные дни, как этот, разум Найна забредал слишком далеко — даже дальше, чем ему самому того хотелось.       — Мы как животные. Берём у других ради собственной выгоды, — слова напряжённо повисают между ними в воздухе, пока Твелв не встаёт и аккуратно поднимается на верхнюю часть комнаты к Найну. Взгляд Твелва становится мягче, и уголки его рта растягиваются в понимающей улыбке.       — Животные… — на губах Твелва играет лёгкая ухмылка, пока он раздумывает. — Думаю, мы что-то вроде вечно проклятых зверей.       — В мою концепцию не входило вечное проклятие, — озадаченно произносит Найн.       — Ты слишком всё усложняешь, — мурлычет Твелв, наклоняясь и стоя прямо напротив Найна, и обхватывая его лицо ладонями. — Ты забываешь, почему мы делаем это.       Найн поднимает взгляд, однако он словно смотрит на само солнце. Его дыхание сбивается, беспокойно переплетаются пальцы на коленях, пока ногти окончательно не впиваются в ладони. Руки Твелва приятно согревают щёки, опаляя лицо парня теплом. Дыхание Твелва настолько тяжёлое, что Найн чувствует его на своём лице. Твелв наклоняется. Найн следует его примеру.       Они слишком хорошо знают тела друг друга.       Скорее было бы странно, если бы они не знали этого, учитывая, как много их жизни были посвящены друг другу. Найн идеально знает, как зарыться пальцами в волосы Твелва так, чтобы заставить его шипеть в экстазе. Твелв знает, как правильно двигать бёдрами, вызывая у Найна при этом восхитительную реакцию.       А затем начинается блуждание их рук. Учащённое дыхание напротив губ друг друга. Пальцы, отчаянно сжимающие распалённую кожу. Нагретые тела, трущиеся в унисон исключительно ради удовольствия.       Глаза Твелва сияют на бледном свету, когда он шепчет «сделай это». И в ответ Найн накрывает ладонью его ствол. Твелв сидит на его коленях, дыша ему в ухо и руками обвивая его шею, пока его бёдра неторопливо двигаются в унисон с рукой Найна.       Затем он кончает с звонким криком, пытаясь подавить его, уткнувшись в плечо Найна.       — Вставь, — он задыхается, заставляя Найна раскрыть глаза от удивления. — Вставь, вставь… — Твелв повторяет это, словно мантру, нетерпеливо ёрзая бёдрами.       — Мне нужно…       — Плевать, просто сделай это, — резко перебивает Твелв, вставая, чтобы устроиться на диване животом вниз.       Найн нервно покусывает щёку изнутри, пока не начинает чувствовать вкус крови.       И вправду животные. Животные, выращенные на боли и разрушениях, живущие только ради удовольствия и мести. Его живот скручивается от отвращения, однако это не останавливает его от того, чтобы зачерпнуть несколькими пальцами немного смазки. Твелв впускает Найна, и тот скользит внутрь его, прислушиваясь к чужому дыханию, которое постепенно становится всё медленнее и тяжелее.       Найн, как всегда, быстро и аккуратно растягивает Твелва, а затем грубо притягивает его к себе. Чем возбуждённее он становится, тем грязнее становятся его движения. Твелв сжимается вокруг него, пока Найн входит, однако с жаром приветствует тепло чужого тела.       Контакт.       Ещё одна вещь, которая сохраняет в нём человечность.       Затем он удобнее садится на колени, грудью прижимаясь к разгорячённой спине Твелва. Руки Твелва обвиваются вокруг его шеи, притягивая ближе к себе. Найн хватает его за живот, и Твелв вскрикивает, так как захват, должно быть, слишком сильный.       Голос Твелва служит ему якорем, не дающим заплыть слишком далеко. Одна рука Твелва, обнимающая его шею, и другая — спину, сохраняют в нём человечность.       Твелв сохраняет в нём человечность.       — Найн, быстрее, — почти хнычет Твелв, и Найн делает ещё один толчок, прежде чем кончить, и из его рта вырывается болезненный выдох.       Позже, когда пот, стекающий по позвоночнику и делающий его шею со спиной неприятно липкими, охлаждается, Твелв перебирает пряди его волос, что-то тихо бормоча.       И только когда Найн почти проваливается в сон, он слышит слова.       — Мы можем быть животными, но, по крайней мере, пока длится это вечное проклятие, у друг друга есть мы.