***
Спустя два часа, собравшись с силами и распрощавшись с нервной девушкой, Арсений вежливо постучался и призрачно просочился в чужой кабинет. В этот же момент Антон оторвал от монитора невидящий взгляд и скривился, словно у него заболели все зубы сразу. — Как самочувствие, Попов? — он демонстративно проигнорировал их традицию звать друг друга наедине не иначе, как просто Арс и Шаст. И перевёл глаза вниз. — Нигде... не болит? Арсений покачал головой и уселся на свободный стул, смотря впритык своими бездонными глазами-океанами. — Ты злишься, — констатировал он. — Почему? — Действительно, почему же. — Антон убрал ладонь с мышки и в защитном жесте скрестил руки на груди. — Я же каждый день своего интерна из какой-то бабы достаю, потому что он не нашёл лучше места для члена, правда. Арсений позволил себе робко улыбнуться и подъехать к Антону на стуле, осторожно кладя ладонь на его острое колено. — Ты ревнуешь меня что ли? Покосившись на чужую тёплую руку, Антон не стал её скидывать, предпочитая игнорировать. Арсению это не понравилось, и он сжал пальцы. — Мне не нравится, что ты размениваешь себя на лёгкие связи. Арсений пожал плечами: — Я молодой, здоровый и нуждаюсь в сексе. Что ещё остаётся, если объект любви всё равно не отвечает взаимностью? Антон ещё раз посмотрел на руку интерна, мерно перебравшуюся на его бедро, и улыбнулся. — С чего ты взял, что не отвечает?.
3 июня 2019 г. в 21:22
Антон монотонно заполнял карточки поступивших пациентов, щуря и потирая уставшие глаза. Ночные дежурства — какой-то особый вид извращения, ей-богу. Проработав травматологом и благополучно став одним из лучших специалистов их платной клиники, Шастун так и не смог привыкнуть, что ночью, именно на его смену, выпадал всякий трэш. То девушку с ватной палочкой в ухе доставят, то дедка с ложкой в носу. На своём веку специалиста Антон повидал достаточно, хоть книгу, как говорится, пиши. Обязательно с таким названием: «Список того, что НЕжелательно засовывать в отверстия на своём теле». Вздохнув, Антон подумал, что люди существа чудаковатые и, чего уж тут, ебанутые, а значит у таких, как он, всегда будет лишняя работа.
— Шаст! Это ржака! — В кабинет влетел взбудораженный Серёжа Матвиенко, на ходу сдёргивая медицинскую маску и округляя карие глаза. — Пашка только что с вызова вернулся, ржёт на всё отделение, отдышаться не может!
Антон стянул очки и смерил друга красноречивым взглядом, в котором постарался уместить весь свой скептицизм: Антон, как уже было понятно, видел дохера всевозможной поеботни, и собственная работа давно перестала вызывать у него хоть какое-то подобие улыбки. Скорее искреннее удивление человеческой тупости.
— Да нет! Ты не знаешь! — Матвиенко снова загнулся от смеха. — Там твоего драгоценного Попова привезли! Он ещё Пашку умолял, чтобы его в другую клинику забрали! Во прикол!
Уловив краем уха знакомую фамилию, Антон в противоречие собственному спокойствию, сорвался с места, отбрасывая очередную карточку, и в два шага подскочил к заливающемуся Серёге.
— Что с ним?
Иронично приподняв бровь, друг схватился за живот, сгибаясь пополам и одновременно утирая выступившую слезу. Антон закатил глаза, встряхивая неугомонного интерна за плечо.
— Харе ржать! Что-то серьёзное?
Серёжа фыркнул, развернулся спиной и махнул рукой, тем самым призывая идти следом.
— Сам посмотри. Он у Стаса с Окс в венерологическом дождаться тебя не может, — Матвиенко испуганно зажал рот, пародируя Арсения: — Пожалуйста, не зовите Антона Андреевича! — он прыснул и пригрозил Шастуну пальцем: — Только имей в виду, он там не один.
Не в силах гадать, что в этот раз выкинул его беспокойный интерн, Антон заторопился следом за невысоким товарищем со смешным хвостиком на макушке.
Арсений Попов поступил к ним на практику меньше полугода назад вместе с Серёжей Матвиенко, с которым до этого лишь изредка пересекался в универе. По итогу, если Серёжа со всеми передружился, очутившись на одной ноге и с врачами, и с пациентами, то Арсений оказался самоуверенным колким юнцом, редко державшим язык за зубами. Почему-то только Антон пользовался у него особым авторитетом. Порой даже казалось, что тот намеренно творил всякую дичь, стараясь удивить травматолога и задержаться рядом с ним подольше. Последнее не представляло особой трудности, учитывая, что именно Антон являлся эдаким «начальником» юного специалиста и обучал его врачебным премудростям.
У кабинета старшего венеролога Стаса Шеминова и его медсестры Оксаны Сурковой, приложившись к стене, ржал в ладонь медбрат Паша Добровольский, известный всей больнице своим неугасающим энтузиазмом и отменным чувством юмора.
— О, Антоха! Тебя такое зрелище ждёт! — завидев друга, обрадовался Пашка. — Я бы с радостью постоял там, посмотрел твою реакцию, да не положено. — Он наигранно вздохнул, состроил Антону забавную рожицу и вразвалочку двинулся к автомату с кофе, тихо хихикая. И этому человеку перевалило за тридцать...
Сопровождаемому Серёгой Антону, не знающему, что думать, осталось лишь открыть дверь и, гадая, какой сюрприз в этот раз приготовила ему судьба-злодейка, шагнуть внутрь.
— Шаст! Ты вовремя! — Нахмуренный Шеминов скрестил руки на груди.
— Что происходит?
Стас вздохнул, махнув рукой на плотную голубую штору, за которой из веки вечные стояла двухместная кушетка.
— Сам полюбуйся.
Из-за шторки, как по сигналу, раздался истошный женский вопль:
— Это врач?! Скажите, что врач! Я больше не могу!!!
И размеренный голос извечно собранной Оксаны:
— Девушка, пожалуйста, успокойтесь, сейчас вы делаете хуже не только своему партнёру, но и себе. С минуты на минуту вас осмотрит наш травматолог. Он, между прочим, профессионал своего дела.
— Пусть поторопится! — взвыла пострадавшая. Оксана, высунувшись из-за шторки с планшеткой в руках, кивнула Антону, подзывая его к себе.
Ни крика, ни даже голоса Попова оттуда слышно не было, потому Шастун невольно запереживал: он там вообще в сознании? Или так перепугался, что вырубился? Оглянувшись, он с облегчением обнаружил неподалёку родную нашатырку. Если что, всегда под рукой...
Интерн оказался ещё как в сознании. Завидев Шастуна, Арсений отвернулся и опустил голову. Красные пятна стремительно поднимались у него от самой шеи, охватывая щёки и уши.
— Антон Андреевич... — неуверенно пролепетал он, осекаясь и закусывая нижнюю губу, — не смотрите...
Антон подошёл ближе и внимательно оглядел открывшуюся перед ним картину.
— Как же я не буду смотреть, Попов, когда явно есть на что? — с мрачным садистским удовольствием спросил он и обошёл кушетку по периметру. Его интерн, его надежда и яркий лучик в скучной однообразной жизни среднестатистического травматолога застрял хуем в какой-то размалёванной истеричной бабе, которая ещё и выглядит не больше, чем на девятнадцать, а ведёт себя на все пятнадцать.
— Я хотела, чтобы мой первый раз был с красавчиком, а этот как начал вставлять! Даже без прелюдий! Я откуда знала, что так больно будет?! — бросилась в объяснения девушка, растирая по щекам слезы вместе с тушью.
— Я спросил, было ли у тебя раньше, ты сказала, что да! — принялся защищаться Арсений, смотря распахнутыми глазами вовсе не на свою провальную пассию, а на Антона.
— Потому что стрёмно быть нетраханной в восемнадцать!
Антон закатил глаза — спасибо хоть не семнадцать — и ровно отчеканил:
— Заткнулись оба. Всё понятно. Сексуальные неврозы вследствие страха первой близости и непредпринятые в течение двадцати минут необходимые меры. — Антон пасмурно уставился на воспитанника. — Стыдно должно быть, как будущему травматологу, Попов. Надо было утилизировать проблему на корню, тогда бы не сверкал тут голой жопой.
— Да я всё сделал, Антон Андреевич! — возмутился тот. — И гладил, и палец в нужное место ввёл! Не помогает!
Девушка, возмущённая раскрытием столь интимных подробностей, взвизгнула и каким-то образом умудрилась ударить Арсения в плечо. Тот вскрикнул от боли совсем в другом месте.
За шторку заглянул Стас.
— Ну чего, Шаст? Укол?
Антон кивнул:
— Я сам поставлю, не утруждайся.
Стас приподнял бровь и Шастун уточнил:
— Моё горе луковое, как-никак.
Когда Оксана подготовила шприц, Антон вернулся к парочке, в миссионерской позе застывшей на кушетке, и сходу ввёл вакцину девушке в бедро. Та поморщилась, но, предвещая скорое спасение, промолчала.
— Антон Андреевич, — жалобно начал Арсений, но Шастун пресёк его неуверенную попытку:
— Поговорим после, Попов.
И вышел из кабинета, оставляя Стаса и Окс разбираться с повёрнутой «парочкой». Через минуту лекарство подействует и они, наконец, разлепятся. На душе скреблись кошки и лили тропические дожди. Самое страшное, что Антон прекрасно понимал, отчего ему сейчас так хреново.