Не ври мне в глаза

Яркое или даже слишком яркое утро сменяет затянувшуюся ночь и лучи солнца медленно проникают в квартиру. Личадеев сегодня опять проснулся один. Уже целых два месяца один. Смирнуха ушла, сказав, что не чувствует прежней любви к нему, и это разбило вдребезги ранимое сердце музыканта. На репетициях больше нет никакой страсти в игре, так же как и на концертах. Люди начали замечать это и расспрашивать Пашу, беся его бесконечными сообщениями, которые тот уже даже не читает. Весь мир перестал казаться ярким и красочным. Всё стало серым и тусклым. Паша мог бы отмахнуться тем, что это всё из-за Ани, но она была права, ведь уже несколько лет его сердце безответно принадлежит Музыченко. С его мягкими и длинными пальчиками он познакомился ещё в театре, утонув в душе. Личадеев бы никогда не поверил в то, что он БИ, если бы ему сказали об этом пару лет назад, но это правда. Но любовь жестока и пока один тихо помирает в квартире в одиночестве, второй купается в лучах славы и всеобщей любви. Да, Паша не говорил Юре о чувствах, так как у того дочь и любящая жена, нахуй ему сдался этот влюблённый до глубины души идиот? Очередная репетиция с горой бухла прошлым вечером оказывает сильный удар на утро, когда лучи добираются до глаз аккордеониста. По крайней мере, он думал, что сейчас в квартире один. Пытается перевернуться на живот, но рука его вдруг нащупывает какое-то тепло рядом. Паша вздрагивает и поднимается, смотря на человека, лежавшего в сантиметрах от него. — Блядь, Саша — вопит от удивления Личадеев — Ну не ори ты. Башка раскалывается — Ты хуле тут делаешь? — Сплю, не видно? Паша посмотрел под одеяло — Блядь, а хули мы в одних трусах? — Боишься, я трахнул тебя? — - Саша поднимает на него голову, разлепляет глаза и косо улыбается — Не смешно, нахуй — Жопу проверь. Болит- значит я был в ней — начинает смеяться Саша, но моментально замолкает, схватившись за голову — Бля, таблетки есть? — Паша молча смотрит на него — Да не бойся, не трогал я твою аппетитную задницу. Таблетки неси — Нет их у меня, кончились. Пиво вроде было — Неси — Блядь, а может тебе ещё завтра в постель? — Неплохо было бы Паша бьёт его подушкой — Вставай — Ладно. Тебе повезло, что я сейчас такой неповоротливый и слабый. А так бы эта подушка у тебя между булок бы оказалась Паша посмеялся и встал с постели. Приняв вертикальное положение, похмелье ещё сильнее ударило в голову и тот едва не упал. Анисимов встал вслед за ним и они оба поплелись на кухню. Они проходят мимо двери гостиной и слышат стоны. А точнее похмельные стоны от болящей головы — Саш, кто это? — Я хуй знает, честно. По стонам не определяю — Паша ударил Сашу по груди — Ты иди определи, а я пока в туалет — Ладно Саша скрылся за поворотом, а Личадеев медленно открыл дверь. — Юр? Мычание в подушку в ответ. Паша закрыл дверь и подошёл к дивану, где вальяжно расположился Музыченко — Вставай, Юр, пошли похмелимся — Паша протягивает руку Юре и тот повернувшись, тянет его на себя. Личадеев не ожидая этого, падает к нему. Юра смазано улыбается неуклюжему Паше и обнимает его — Эм, Юр, отпусти — единственное что может выдавить из себя Паша. А в голове «Блядь, что? Юра? Музыченко обнимает меня? Что, я ему тоже нравлюсь или это пьяно-похмельное дурачество?» Паша пытается подняться на локтях, но Юра крепко прижал его к своей груди в объятиях. Он ослабевает одну руку и накрывает их одеялом. Паша чувствует, что тот абсолютно голый и как в его бедро упирается стояк скрипача. — Юра, отпусти меня — Нет — первое слово со стороны старшего за это утро. Такое грубое, но и в тот же момент нежное. — Но Юр, ты же. Его слова прерывает уже одетый в верхнюю одежду Саша, залетевший в комнату. — Ребята, мне надо… воу — Саша рассмеялся, увидев полуголого Личадеева с Музыченко. Да ещё и под одним одеялом — Присоединяйся — выдал Юра и протянул руку другу — Не, я пожалуй откажусь — смеётся Саша — мне надо сейчас к Максу. Он позвонил и попросил приехать — Ты хотя бы поссал? — Личадеев посмотрел на него — Да, не переживай, сладкозадый — повёл игриво бровка— Такси прибудет через пару минут. Пока. Дверь я за собой закрою. — Пока — Пока, до вечера — Предохраняйтесь. Нам не нужны случайно залетевшие — Иди на… — Саша не дослушал Пашу и вышел из комнаты закрыв дверь. Через пару десяток секунд послышался щелчок входной двери. В квартире теперь только возбуждённый Юра и охуевший от этого Паша — Пойдём на кухню — Нет, давай полежим — с этими словами Музыченко переворачивает Пашу и тот оказывается под тяжёлым телом Музыченко. Стояк Юры упирается в пупок Паши, а его лицо медленно наклоняется к губам Личадеева. — Стой Юр Но вместо ответа Юра опускает руки на боксёрки аккордеониста и начинает стягивать их — Нет, нет — затараторил Паша, но Юра затыкает его рот поцелуем и тот расслабляется. Он так долго мечтал о губах Музыченко, что просто не может сопротивляться. Шаловливые пальчики Музыченко стянули боксёрки вниз с тела стройного молодого человека. — - Тише, моя слабость, я буду аккуратен — - Но Юр — Паша весь напрягся и упёрся руками о крепкую разрисованную грудь скрипача — Что такое, ты не хочешь этого? Твой стояк мне говорит об обратном — и ведь правда, у Паши сильный стояк. Крепкий. Точно не просто утренний. Паша выдохнул и расслабился — Отлично, малыш. Не переживай, сладенький, я буду нежен. Ты даже не почувствуешь боли. Краткий поцелуй в губки и Музыченко влажной дорожкой опускается по телу Паши под одеяло. Он останавливается на возбуждённых сосках. Взял один в рот, поиграл язычком. Паша скромно постанывает сверху — Не сдерживай стоны, сексуальный мой. Юра берёт второй сосок, так же вылизывает его и слегка прикусывает. Громкий стон сверху, от которого у Юры аж по телу пробежал разряд марашек и член слегка дёрнулся. Юра зализывает его, приглушая боль. Затем он медленно засосами и зализанными укусами стукается к стояку и берёт его в рот. Но пока что только головку, он хочет растянуть удовольствие. Или просто помучать — - Юрочка — постанывает имя из уст Паши и Юра засасывает головку — Ааа, Юрочка, дааа Юра с громким звуком отпускает его и смотрит из-под одеяла на Пашу — Моя принцесса моя? — Да — Полностью? — Да — - Ммм — Юра берёт свой член в руку и пару раз водить вверх-вниз — Я только твой Юра берёт член полностью в рот и Паша громко стонет, когда он начинает быстро сосать, сжав губки. — - Юрочка, я сейчас кончу Юра останавливает и не позволяет тому разрядится. Он тянется к губам Паши и глубоко целует в губки. — Юра, прошу, продолжай — Тебе нравится? — Да — низкий возбуждённый голос. Юра слазит обратно к пазу Паши и тянет к его рту пальчики. Паша понимает намёк и берёт их в рот. Сладко облизывает и обсасывает каждый Музыченко представляет один пальчик к дырочке Личадеева и тот весь сжимается — - Не смущайся и не бойся меня, расслабься — он оставляет слабенький засосик на его правой ягодице. Паша спокойно выдыхает и расслабляется — Знаешь чем можно смазать твою дырочку? — Чем? Юра резко берёт член Паши в рот, быстро сосёт и тот от неожиданности кончает тому в рот — Аааа, прости Юра вновь опускается к ягодицам Личадеева, выплёвывает на дырочку, размазывает её по кольцу и, раздвинув ноги Личадеева шире, вводит первый пальчик. Паша скулит от резкой боли и сжимается — Тише, Пашенька, расслабься, сладенький, сейчас будет лучше. И тот послушно расслабляется. Палец двигает и почувствовав расслабление, второй проникает внутрь Паша поскуливает, а Юра берёт член в рот, чтобы отвлечь от боли, и медленно посасывает. И это срабатывает, ведь уже через пару минут в Паше свободно двигаются три пальца. Но когда он начинает их раздвигать на манер ножниц, Паша всё-таки скулит и Юра успокаивает его поцелуйчиками в животик. Он вытаскивает пальцы и тот недовольно постанывает от резкой пустоты внутри. Музыченко устраивается меж ног аккордеониста и, приставив член к дырочке, входит на половину. С уст обоих срывается стон: один от наслаждения, а второй от узкого тельца. Скрипач не спешит, даёт привыкнуть к размерам. Буквально через минуту Паша сам начинает двигать бёдрами, давая понять Юре, что он готов. И у того срывает постепенно крышу. Сначала медленные и ритмичные толчки, а затем глубокие и быстрые движения. Стон, громче и громче, Паша весь мокрый, как и Юра. Тот терзает губы младшего и слизывает капли пота, выступившие на лице. Когда Юра оказывается на пике он громко постанывает, наклоняется и глубоко целует Личадеева в губы. Кончает внутрь тельца. Он выходит их аккордеониста, немного отстраняется и смотрит на свой результат: на попе Паши красные следы от шлепков и сжимания упругих ягодиц, а из дырочке вытекает сладкое семя. Он ложится к попе музыканта и слизывает вытекшее. У Юры странный фетиш, он любит вкус своей спермы. При Ане конечно он так не делает, но когда дрочит, обязательно слижет всё с рук. Пока всё слизывает, берёт член друга (друга ли?) в руку и помогает тому разрядиться. Пару движений ловкими пальчиками и тот кончает ему в рот. Он лежит в ногах Паши и восстанавливает дыхание — Ведь ты просто воспользовался мной. Зачем я тебе? — - В смысле? — - В прямом, ты меня не любишь, и врятли когда-либо это изменится — грустная интонация. У Личадеево начинают наворачиваться слёзы на глазах и через пару секунд они медленно стекают на подушку — Паш — - Что? — всхлип — ведь не любишь — хриплый и зареванный голос. — и я тебя тоже не люблю — тихо сказал Паша — Что ты сказал? — Ничего — ещё тише —  Пашенька — Юра ведёт языком от основания до головки и затем поднимается на грудь Личадеева. Смотрит прямо в заплаканные глаза — Повтори — Не люблю я тебя — едва слышно сказал Паша и слёзы ещё больше полились рекой. Он хотел закрыть стыдливые глаза руками, но Юра зажал их по сторонам — Ну хоть в глаза мне не ври Пару секунд молчания и Паша не выдерживает — Ну и что? Да, люблю. Что это меняет? Я для тебя как кукла, потрахал и выкинул. Его перебивает Юра — Пашусь, я не…- тот снова его перебивает — А я между прочим тебе свою девственность подарил Юру как током прошибло. Вот почему Паша так скулил. Он девственник. Теперь всё встало на круги своя — Пашенька, почему ты не сказал мне об это? — Я хотел, но побоялся — Дурочка, это же прекрасно. Юра наклоняется и целует Пашу в губы, затем в носик, в лобик, в глазки. Слизывает слёзы, стекавшие из них — Я люблю тебя, Пашенька, и никогда больше не уйду. Ты моя сладость. Юра втягивает губы Личадеева в очередной вальс поцелуев и тот расслабленно тает в объятиях. Любовь- странная штука, вроде бы такая великая и недостижимая, но как только ты её почувствуешь, она становится мягче и легче.