Я, кажется, действительно начал сходить с ума.
Мне так больно, так сильно больно!
Минуту, секунду, нет,
вечность назад я вдруг почувствовал в области грудной клетки дыру, которая начала гнить, смердеть тошнотворным запахом выпитой когда-то паленой водки и дешевых сигарет.
Помнится, я провел по ее краям, дыры этой, кончиками пальцев и тут же стиснул зубы — подушечки начало неимоверно жечь, а кожа вдруг раскраснелась, взбухла, затем лопнула, высвобождая черную жижу, так похожую на свежий гудрон, положенный на крыши неказистых домов.
Кисть после того случая стала синеть, вены вспухли, а костяшки выперли так сильно, что мне на миг показалось, будто кожу попросту натянули на скелет, который стоял в каморке кабинета биологии моей школы.
Мне было страшно, дыра ныла, как старая сука в подворотне со вспоротым брюхом, ныла, как щенята, что вот-вот потонут в грязном ведре для отходов, ныла так сильно, что сознание мое меркло от боли.
Но никто не видел. Не видел ни руки, ни дыры, от чего мой здравый смысл шарахался по углам, как загнанная мышь.
Вскоре я смог разглядеть легкие, такие вонючие и прокуренные, сердце, что еле билось, заросшее не то мхом, не то еще какой другой гадостью.
И вот я лежу на кровати, рубаха распахнута, жижа с дыры этой треклятой льется, булькает, брызгает в разные стороны и обжигает грязного, серого, подобно пеплу, цвета кожу, облепившую тонкие хрупкие кости ребер.
А я все лежу, чувствую сердце, бьющееся на издохе, легкие, что еле раскрываются, ибо их ткань липнет друг к другу из-за смольного налета, все чувствую и схожу с ума.
«Мне больно, так больно».
***
В тот день я, все-таки, сошел с ума и пришел на другой.
Дыра больше не болит, наоборот, греет, пахнет так приятно, той же водкой и теми же сигаретами. Рука посинела полностью, да и не важно, что палец выжгло до косточки, а ногтевая пластина держалась еле-еле, поэтому я ее вырвал и съел.Сердца нет больше у меня, оно заросло мхом и я его выдрал к чертям собачьим, чтоб те его сожрали.
Легкие сами отпали и излили на прожжённый окурками ковер смолу да копоть, такую же черную, как чернила в чернильнице.
Вот и живу я, не помер. А то что с ума сошел — это пустяки, это неважно! Не больно мне теперь, вот ни капельки!
Ум подобен станциям в метро: с одного сошел, на другой зашел.
Вот и моя станция, поехал я дальше бороздить просторы и гнить, как дохлая животина, трупиком греющаяся на солнышке, пожираемая опарышами и так приятно пахнущая.
Не бойтесь сойти с одного ума, вас впереди ждет еще бесконечность других.
Вот так.
