***
По дороге в крепость Итил рысью вышагивал конь, которого седлал молодой воин королевства, Давид. Стеганый доспех не сильно нагружал жеребца, и через пару минут кавалерист уже стоял под вратами. — Ричард, не спи! Я тебе не колдун, чтобы опустить мост силой мысли. — Стал во весь голос порицать товарища Давид. Пьяный ответ давнего друга не заставил себя долго ждать. — Если сможешь, сам на костер поведу тебя. — Твои шуточки доживут до 16-го столетия, торопись. — Парень рассмеялся, ведь, кто, как не Ричард, мог безудержно острить после лишней пинты эля. Металлический звук цепей, что держали мост, разносился по округе. Удар оземь поднял кверху пыль, ясно давая понять, дорога в столицу открыта. В ту же минуту Давид спешился и повел коня за поводья. По другую сторону рва стояло, сжимающее, как ценнейшее сокровище, бутылку знакомое усатое лицо. — Хе-хе-й, что вы, сударь, кислый такой? — А про тебя не скажешь, утро, и уже за выпивку. — Так есть же повод. Парень ненадолго задумался. Старине Ричарду причину выпить искать не нужно. Любопытство взяло вверх, и он решил допытаться ответа. — Удиви же меня. — Слышал я, у тебя невеста завелась. А ты, от дорогого друга, боевого твоего товарища, скрыл такую важную новость. — Празднуешь или горе запиваешь? — И то и другое. — Усач бросил под ноги бутыль, звук разбитого стекла звонко отдавался от вымощенного камня. — Надо же, все вылакал. — С поддельным удивлением произнес Давид. — Что же добру пропадать? Ты лучше рассказывай про избранницу свою. — Будь по-твоему, — согласился парень, — она дочь трактирщика. — Я всех дочерей трактирщиков знаю, и они меня тоже, лишь назови название. — «Дубовый лист». — Катерина? — Да. Мне больше интересно, откуда она тебя знает. — Нет такой девушки, которая обо мне не слышала. — Гордо заявил Ричард. — Бедные барышни, не повезло им. — Да ты не боись, она дама такая… Меня на пушечный выстрел держала от себя подальше. — Я всегда знал, что она разумная женщина. — Ха-ха, — саркастично просмеялся старый товарищ, — еще один остряк нашелся. Давид сам не заметил, как увлекся беседой. — Я к ней и направляюсь. — А теперь послушай, друг мой. — Внезапно, пьяный голос, Ричарда стал серьезным. — Катерина, часто просто играет с мужиками. Это не только мои слова. Может, тебе повезет больше, но все же, будь осторожен. — Благодарю, однако, не стоит переживать, все неплохо складывается. — Надеюсь, что так. Поспеши, Давид. И помни, ты мне еще бутылку должен. Тебя же подменял сегодня. — Непременно, только не выпей все залпом.***
Жизнь в столице била ключом. Торговцы заманивали прохожих иностранными яствами и сувенирами. Дети гонялись за собакой, выкрикивая: «Лови волколака». А возле здания банка старательно искала свою новую цель местная куртизанка. Шум и запахи, временами не такие и приятные, придавали улицам города свою атмосферу. Давид направлялся в трактир «Дубовый лист», чтобы повидать Катерину. Трактирщик души не чаял в своей дочурке, часто именно он выбирал, с кем она будет встречаться, но не в случае нашего героя. По воле случая молодая девушка сама настояла на свидании с кавалеристом. «Не иначе как твоя квадратная физиономия с черными космами вскружила ей голову» — сказал тогда отец. Конечно, лестным такой ответ назвать не получится, однако Давид был счастлив, он давно был влюблен в Катерину, еще тогда, когда впервые поступил на службу. Будучи новобранцем, парень жутко уставал, а жалованья хватало лишь на маленькую комнатушку в «Дубовом листе». В тот день, переступив порог, он был очарован красотой Катерины: рыжие волосы, собранные в аккуратный узел, веснушки на щеках и невероятно стройная фигура, казалось, будто девушка и вовсе парит, принимая заказы со столиков, словно бабочка над цветами. Она не замечала Давида. Я не успел состояться в жизни, конечно, по мне видно, кто я для нее. Так он тогда думал. Мысли рыцаря прервал голос трактирщика. — Опа! Косматый пожаловал. Катерина наверху, ждет тебя. — Господин Артур, снова вы… — Неа, не начинай. Давид сам не заметил, как быстро смог добраться. Он был уверен, что день обязан быть удачным. Больше не новобранец, а командующий третьим кавалерийским отрядом. На лице парня появилась едва заметная улыбка. На втором этаже, в крайней комнате, ожидала своего верного девушка. Полуденный свет пробивался сквозь толстые грязные окна, освещая цветы, стоявшие в вазе. — Красивые, правда? — Не отрывая взгляда, спросила Катерина. — Под стать твоей красоте. — Сделал неловкий комплимент Давид. — Пойдем? — За тобой и пришел. Молодые люди уже готовились покидать трактир, как грозный отец просверлил взглядом спину Давида. Каждая клетка кожи чувствовала, особенно на спине, что за ним наблюдают.***
Пара любовалась окрестностями, идя под руку и разговаривая порой на самые нелепые темы. — Смотри, смотри! — Кричала Катерина, похлопывая парня по плечу. — Ведро с отходами выливают, а внизу наш торговец пряностями стоит. Давид устремил свой взор, куда указала спутница. Он просто наслаждался прогулкой, словно опьяненный, юноша полностью доверился молодой девушке. — Твою же гвардию! Кто теперь стирать все это будет?! — Доносилось со стороны торговца. А девушка заливалась смехом. Парень не любил смеяться над чужими проблемами, но, потеряв самого себя, подхватил настрой. Час за часом, время стремительно близилось к вечеру. Голоса на улицах поутихли и, казалось, что весь мир принадлежал им двоим. Никто не мог нарушить то спокойствие. — Поздно уже. — Заметила Катерина. — И правда. — Можно мне на память сувенир о сегодняшнем свидании? — Игриво и слегка по-ребячески спросила девушка. Давид никак не мог отказать возлюбленной, даже в немного эгоистичном желании. — Зайдем к моему знакомому ювелиру. Он должен еще работать. — Спасибо, Давид. Жалование теперь могло позволить делать некоторые траты, можно и побаловать, думал тогда парень. Уже у порога лавки пара заметила свет. — Кажется, мы успели. Скрип двери привлек внимание пожилого торговца. — Давид! Рад тебя видеть. Как там твои родители? — Здравствуй, Филипп. Они также в пригороде, навещай их иногда. Беседу нарушило появление девушки. — Забыл представить. Это Катерина. — Торжественно произнес парень. Старик изменился в лице. Было видно, что девушку он видит не впервые. — Можно тебя на пару слов? — В воздухе повисло напряжение. Филипп поманил Давида в сторону склада. — До тебя ведь доходили слухи об этой особе? — Ты про эти жалкие сплетни? Полно тебе волноваться об этом. — Влюбленный дурак! — Вспылил хозяин лавки. — Ты для нее свежее мясо, беги, пока не пожалел. — Хватит! Я пришел сюда не спорить, а купить драгоценности. — Я тебе не продам! Чтобы ты еще тратил свои средства на всяких вертихвосток.– Твердо стоял на своем старик. — Довольно, Филипп! — Крикнул парень. — Мы идем в другую лавку, если, найдутся еще открытые… — Хочешь убедиться сам? Как пожелаешь, я предложу тебе выбор, а потом посмотри, какое она выберет украшение. Юноша поумерил пыл, ведь его позицию признали. В ту самую минуту торговец принес с десяток изделий от самых дешевых, безделушек, до ценнейших в коллекции, истинных произведений ювелирного искусства. Глаза девушки загорелись. Она нежно обняла Давида, прошептав, что хочет, самое крайнее из всех. Филипп нахмурился, наблюдая эту картину. Он взял в руки чистейший как лед драгоценный камень, что переливался всеми цветами радуги. — Это самый дорогой экземпляр. Говорят, он волшебный, так как способен вытаскивать на поверхность чувства людей. — Хозяин лавки поник. — Стоит трех твоих жалований, друг мой. Одумайся! Давид взял в руку столь дорогое украшение и посмотрел в сторону Катерины. — Прости, я не могу себе сейчас это позволить. — Ему действительно было жаль, что он не смог исполнить ее желание. — А если в залог? — Моментально предложила девица. — Скотина ты бесстыжая! — Уже не мог сдерживаться Филипп, накричав на посетительницу. — Молчи, старик! Твое дело продать. И что же скажут в твоей торговой гильдии, если ты будешь возражать?! — Надавила спутница парня. — Любимая, зачем ты так? — Ничего не понимая, спросил Давид. — Ты купишь его или нет? Филипп резко вырвал из рук юноши драгоценный камень, оставив порез на его ладони. Капелька крови упала на деревянный пол, но парень даже не обратил на это внимания. Катерина рассерженно бросилась к выходу. — Постой! Куда ты? — Пытался задержать девушку Давид. — Зря время потратила. — Едва слышно бубнила себе под нос девушка. — Не иди за ней. — Окликнул Филипп. Сердце Давида кольнуло, он хотел догнать свою избранницу, чтобы извиниться и все исправить. Но девушка скрылась в мгновение ока. В груди щемило, а драгоценный камень излучал тусклый синий свет. Капелька крови, что не так давно упала на пол, покрылась тонким прозрачным слоем льда. Юноша, что было сил, бросился к тому самому трактиру, не слушая убеждений старого знакомого. Пробегая улицу за улицей, он достиг места. Открыв дверь, Давид, почувствовал на себе злой пристальный взгляд. Это был Артур. Без лишних слов отец девушки вышвырнул парня за порог, словно тряпичную куклу. Парадная одежда была перемазана в грязи. Впрочем, теперь это мало заботило Давида. — Катерина! — Вскричал юноша. — Катерина! Как мне все исправить? — Но ответа со стороны не последовало. В округе слышался только лай бродячих собак. Воздух резко похолодел, на заборе появился иней, а лужа, в которую упал парень, превратилась в замерзшую снежную яму.***
Свое утро Давид встретил в комнате соседнего трактира. За всю ночь парню удалось поспать лишь пару часов. Он не терял надежду все изменить, и преисполненный оптимистичным настроем направился к Катерине. Но как быть с ее отцом, тот и на порог не подпустит. Придется дожидаться любимую во дворе. Прошел не один час, прежде чем двери открыла Катерина. Только заметив девушку, Давид поспешил к ней. — Я так рад, это ты, позволь я все объясню! — Кричал издалека юноша. Но следом за ней вышел Филипп. Что он здесь делает? Мелькнула в голове мысль. Старик подошел к Катерине, обняв ее сзади за талию, и подарил ей поцелуй. Давид молча стоял и смотрел, как старый друг семьи целует любовь всей его жизни. А что Катерина? Девушка и не сопротивлялась, более того, теперь ее ладони касались сутулой спины Филиппа. На шее Катерины что-то блестело, нет, скорее переливалось всеми цветами радуги. То был вчерашний драгоценный камень. Парень больше не мог терпеть этого. Он бросился к Филиппу и своей избраннице так быстро и громогласно, что его трудно было не заметить. — Филипп! Какого черта здесь происходит? — Сразу завелся Давид. — Еще вчера ты не мог видеть ее в своей лавке. — Она меня долго убеждала, чтобы я подарил этот замечательный камень. Скажу, что она очень талантливая в уговорах. — Старик ухмыльнулся и опустил свою руку ниже талии Катерины. — Катя?! — С отчаянием посмотрел юноша в глаза своей любви. — Не мешай нам, Давид! — Резко оборвала девица. Слишком многое навалилось на голову парня в эти минуты. Он схватился за свою грудь и завопил от невыносимой боли. Камень, что висел на шее у Катерины, засиял ярчайшим синим светом. Кожа на лице, руках, везде… Все тело Давида покрывалось слоем льда. Филипп, испугавшись, пытался убежать подальше от непонятного ему явления. Девушка, недолго думая, последовала за стариком. Дряхлой рукой хозяин лавки оттолкнул Катю прямо к юному другу. Давид уже слабо походил на человека. Некогда темные длинные волосы обернулись белоснежными и холодными нитями из снега. Глаза почернели, а кожа приобрела ярко синий окрас. Вокруг существа пребывал ледяной буран, он стал его верным другом, его началом и концом. Холодный северный ветер — вот она догма. Девушка и не заметила, как пальцы на ее руках окоченели и прилипли к ботинку парня. Она пыталась оторвать руку, усилие, и ей удалось. Раздался пронзительный женский крик, который дал понять, что пальцев при ней уже не было. Температура вокруг стремительно падала, и так же стремительно остывало еще живое тело недавней любви, пока не остался лишь лед, чистый и такой красивый. Филипп бился в истерике. Ноги не слушались, слова путались, лишь ужас сопровождал его. Давид поднял кверху руку. Сияние озарило двор, а буран создавал изо льда, что некогда был Катериной, снежную алебарду. — Умри! — Коротко молвил парень, метнув в старика острием оружия. Теперь и он стал таким же прекрасным и чистым льдом. Никаких пороков, никаких тревог, только водяной кристалл. На заснеженной земле покоилось украшение Катерины, сияние постепенно сходило на нет. Чем тусклее становился свет, тем больше глаза Давида походили на людские — единственное, что помогло бы узнать в нем человека. Навеки изо льда, который не таял даже под палящим летним солнцем. Парень помнил все, что сотворил, но чувства больше не переполняли его сердце, все, все они вырвались на свободу, дав волю морозу. Давид склонился над драгоценным камнем. Изделие грело руку и слабо пульсировало, словно сердце.***
— Стреляй, стреляй же! — Раздавались крики королевской стражи. Стрелы пробивали лед, откалывая маленькие крупицы от тела существа, что некогда сражалось на стороне короля, смеялось, плакало и просто проживало собственные дни. Урон был лишь временным, буран восстанавливал выбоины, наполняя их снегом. — Разойдитесь, я наступаю! — Выкрикнул самый смелый из стражников и устремился с полуторным мечом на Давида. Оружие прошло прямиком по груди. Полоса, оставленная после лезвия, быстро затягивалась. Парень уже приближался к главным вратам, совершенно не обращая внимания на тех, кто хотел его смерти. Бессмысленно, все бессмысленно — мертвого уже не убить. Из толпы доносился знакомый пьяный крик. — Давид?! — Раздался голос усатого товарища. — Что с тобой стало? Ледяной человек помнил старого друга. Но объяснить все произошедшее был не в силах, теперь это не имело никакого значения. Он покидает столицу, покидает королевство, чтобы стать среди холода, там, где ему теперь было суждено провести свою вечную жизнь. Парень вытянул вперед свободную руку. Буран, что пребывал на острие алебарды, теперь повиновался простому приказу. Воздух пробрался сквозь толпу, к механизму врат, сломав его и тем самым открыв дорогу. — Я не буду тебя останавливать. — Молвил Ричард. — Не потому что не смогу, нет, ты мне все еще должен бутылку эля, не забывай! А на костер не поведу, сегодня не взял теплой одежды. Внезапно Усач скомандовал. — Вольно! Пропустить путника! — Но… Но… — Заикаясь, мешкала стража. — Я сказал! Это приказ капитана! — С-с-слушаемся! Все разбежались, оставив Ричарда и Давида наедине. — Где Арчер? — Холодным, как здешние зимы, голосом спросил парень. Боевой товарищ молча направился к конюшне, что находилась неподалеку от главных врат. И не прошло пары минут, как он уже вел за поводья златогривого коня, Арчера. — Прощай, Давид. — С тяжелым сердцем выдавил из себя Ричард Давид молча подошел к своему жеребцу. Животное не было испугано, оно узнало хозяина. Своей холодной рукой парень пытался пригладить гриву, но это обжигало Арчера. Сняв со своей шеи тот самый драгоценный камень, юноша поднес его к коню. И снова это синее сияние. Едва свет коснулся кожи животного, как по всему его телу начал образовываться лед, а золотая грива окрасилась в пепельно-морозный цвет. На украшении появилась чуть заметная трещинка. В этот момент юноша почувствовал, как кольнуло его мертвое сердце. — Прощай, Ричард. — Улыбнулся он товарищу. Это была та самая простодушная и теплая улыбка, которую парень всегда показывал дорогим ему людям. Оседлав коня, Давид покинул стены столицы, оставляя за собой дорожку из кристально чистого снега. Всадник из льда ушел в свое царство.***
Прошел не один десяток лет. Странствуя по заснеженным вершинам, Давид был известен как всадник, дающий вторую жизнь уже мертвым сердцам. Многие приходили к нему, чтобы пережить собственную утрату, обращаясь в живой лед, подобно самому парню. С каждым превращением с помощью драгоценного камня, кристальные стенки ожерелья покрывались трещинами, а часть давно забытых чувств возвращалась к своему законному владельцу. Народ изо льда везде сопровождал своего спасителя, сглаживая его одиночество. — Мастер Давид? — Обратилась девушка к своему господину. Она была первым обращенным им человеком. — Еще одно спасенное сердце, еще одно… И вы нас покинете. Молю, не оставляйте нас! — Вы вольны жить, как считаете нужным. Мы уже говорили об этом. Ты поведешь мой народ, следуя воле льда. — Как пожелаете. — Не имея права перечить, согласилась она. — А теперь оставь меня ненадолго. Я должен побыть со своими мыслями наедине. С заснеженной горной вершины открывался прекрасный вид на стены неприступной крепости. Поистине, великое творение, коим он восхищался не раз. Снег нещадно залипал синее как небо лицо рыцаря. Сжимая в правой руке алебарду, воин лишь молча взирал на расстилающийся ландшафт. Мощные каменные утесы защищали от северного ветра дорогу, что вела в королевство, а по другую сторону тропы раскинулась немая роща. — Чудесная картина, — холодным и низким голосом произнес наблюдатель, — ты так не думаешь, Арчер? Позади него доносилось едва слышимое фырканье коня. — Жаль, что ты не разделяешь моего последнего восторга. Но тут уж на вкус и цвет… Сгибаясь, пальцы трещали подобно тонкому льду, что только успел затянуть поверхность воды в начале зимы. Лучи восходящего солнца уже просвечивали их насквозь. — Но нужно возвращаться, я должен помочь последнему человеку. — Давид поспешил к своему народу. Перед ледяным всадником пристал молодой паренек. В его глазах бывший кавалерист узнал самого себя. Я был таким же. Подумалось тогда. — Прошу, избавь меня от этих чувств! — В слезах молил человек. — Я здесь, чтобы помочь тебе. — Давид снял со своей шеи уже весь покрытый трещинами и выщерблинами драгоценный камень. Привычное сияние, знакомый треск оледеневшей плоти. — Позаботьтесь о своем брате. — Сказал всадник. А мое время пришло. Ожерелье разлетелось на мелкие кусочки, что развеялись по ветру. Алебарда, служившая верой и правдой много лет, последовала за ними. Давид упал на снег. Тело его таяло, придавая лицу человеческие очертания, на котором застыла наполненная теплом улыбка. — Катерина… — Прошептал он и закрыл наполненные слезами глаза, теперь навсегда. Ледяной народ подняли руки к небу. Мощный буран оплакивал смерть их брата, друга и лидера, создавая снежную усыпальницу.***
«Застыв на ветру, У синего льда, Я скоро умру, Уйду навсегда… … Кто любовь потерял — Превращается в лёд. Кто её отыскал, Никогда не умрёт! Всё что любил, но не ценил, Потерял я вмиг, И навсегда Всадник Из Льда, Позабыл твой лик.»