One way ticket to the past

Оружию не положено спрашивать. Оружию положено стрелять, но не спрашивать зачем или почему. Можно только спрашивать в кого, но Солдату всегда приносили всю необходимую информацию в папке, он никогда никого ни о чем не спрашивал. Давно усвоил, что вопросы являются нарушением протокола, а за нарушением следовало наказание. Гидра хорошо постаралась, чтобы вопросы и наказания были крепко связаны в голове у Зимнего. Когда именно это произошло, он не помнил, всю ненужную информацию стирали обнуления, оставались лишь основные понятия. И еще кое-что… Если бы об этом узнали его кураторы, его отправили бы на самое ужасное обнуление, а может и сразу бы убили. Но Солдат не мог забыть или не мог заставить себя забыть. Он берег эти знания, хотя даже знаниями это можно было назвать с натяжкой, скорее опыт. Но факт оставался фактом: Зимний научился разгадывать масштаб грядущих миссий. Это было очень легко, нужно было запоминать основные признаки. Например, чем толще папка, тем сложнее задание. Или еще, чем больше техников собиралось на его разморозке и последующем обнуление, тем больше была вероятность драки на миссии, а не просто выстрела с крыши. Чем злей на инструктаже был куратор, тем важней была миссия для Гидры. И множество других очевидных и не очень знаков. Очевидно, эта миссия должна быть гигантской по своему размаху. Такого оживления он еще никогда не видел, а может и видел, но его заставили забыть. Еще один признак: после важных миссий обнуления всегда сильнее. Но то, что в этот раз готовилось нечто глобальное, нельзя было не заметить. Во время пары прошлых миссий, которые шли с интервалом около полугода (Зимний определял времена года, никто, конечно, не сообщал ему даты), а точнее во время подготовки к ним, он заметил много постороннего оборудования, а также кучу техников, которые это оборудование настраивали. На базы Гидры часто привозили новое оборудование, но его никогда не устанавливали в помещении, где обнуляли Солдата. То помещение было огромным, однако там стояло только само кресло для обнулений и пара экранов, куда выводили его жизненные показатели. Кажется, раньше комната не пустовала, у Зимнего были неясные воспоминания, как он вырывал крепления кресла и разносил всё и всех на своем пути, но, похоже, в Гидре постарались, что бы это было забыто. Зато теперь туда снова притащили какое-то массивное оборудование, главной деталью которого являлась платформа, вся обвешенная экранами с формулами и числами. У Солдата не было времени рассмотреть все целиком во время подготовки к предыдущим миссиям, да и куратор подозрительно быстро уводил его из помещения, но теперь никто не возражал, что Зимний разглядывал оборудование. В этот раз его с особой тщательностью выводили из крио. Солдата даже проверили несколько медиков, а такие случаи можно было пересчитать по пальцам, только если он получал серьезные ранения на предыдущей миссии, но Зимний точно помнил, что все прошло идеально. Дальше все проходило по обычному протоколу: его обнулили, зачитали код, а сейчас внутривенно вводили питательный раствор. Солдат все еще был пристегнут ремнями к креслу для обнулений и наблюдал за происходящим, прикрыв глаза и опустив голову. В помещении столпилось человек двадцать пять техников и медиков, которые настраивали неизвестное оборудование и переговаривались между собой. Они мельтешили перед глазами у Зимнего, постоянно переходя с места на место, а ему было интересно, как им удается не спотыкаться в переплетениях проводов на полу. От разговоров толку было мало, Солдат временами улавливал какие-то научные термины, формулы и «Актив» (так, по неизвестной причине, его называли техники). Он уже начал дремать под мерное жужжание оборудования, когда дверь в помещение с грохотом открылась и вошло «начальство». Так Солдат мысленно называл стайку высших лиц в Гидре, которые появлялись перед важными миссиями и наблюдали за ним. Зимний заметил забавную закономерность, которую тоже не смогли стереть обнуления: те, кто выражали несогласие с методами Гидры или обращением с Солдатом, больше не появлялись. Он не был уверен на сто процентов, но один раз его миссией было устранение одного такого несогласного. «Начальство» увлеченно переругивалось между собой и не обращала ни малейшего внимания ни на Зимнего, ни на техников, которые наконец-то вытащили иголку капельницы из его руки. Воспользовавшись этим, он принялся рассматривать их, в толпе полузнакомых лиц (обнуления стирали даже «начальство») заметил Александра Пирса и куратора Коллинза. Солдат прислушался, чтобы понять о чем они спорят. — Сэр, при всем уважении, — куратор явно разрывался между необходимой вежливостью при обращении к старшему по званию и желанием высказать свое мнение, — оставить Агента без присмотра куратора достаточно рискованно, а если учитывать, — тут он понизил голос, но чуткий суперслух Зимнего все же уловил слова, — его «близость» с целью. «Начальство» будто онемело от наглости его куратора. Они переглядывались между собой. Пирс отошел в сторону, скрестив руки на груди, всем своим видом показывая, что высказывания Коллинза — не его дело. — Лейтенант Коллинз, вы забываетесь, — с нажимом произнес кто-то из толпы. — Человек может быть «близким» с кем-то, не оружие. Агент — лучшее оружие Гидры, не больше. — Но бросить его туда без присмотра, значит свести на нет всю работу, это бесполезная трата ресурсов, — у куратора была известная всем прямолинейность, но непохоже, что «начальство» решило терпеть это. Пирс со вздохом схватил одного из техников за рукав со словами: — Джефферсон, объясните еще раз лейтенанту последствия, он очевидно не понял это за двадцать повторений. Солдат, смотря на ухмылку Александра Пирса, вдруг подумал, что она похожа на … акулью (откуда пришло такое сравнение, было непонятно). От размышлений его отвлек голос техника: — Согласно все расчетам, нагрузка на организм будет запредельной, — Джефферсон шумно сглотнул, одернул халат и, нервно покосившись на Пирса, который так и не отпустил его рукав, продолжил. — Среднестатистический человеческий организм ее не выдержит. Мы не уверены даже, выдержит ли ее улучшенный организм… — Благодарю, Джефферсон. Возвращайтесь к работе, — прервал его Александр. Техник поспешно убрался на другой конец помещения, но кроме Солдата за ним уже никто не следил. — Ваша смерть, вот что будет бесполезной тратой ресурсов, — обратился Пирс уже к Коллинзу. — Учитывая вашу преданность Агенту, я могу отстранить вас от участия в проекте. Зимний напрягся, слишком уж зловеще прозвучало «отстранить», слишком похоже на «устранить», а это уже будет его обязанностью. Куратор, похоже, тоже подумал о чем-то похожем, и поэтому покачал головой. — Вот и отлично! — Александр наигранно улыбался. — Мы на пороге величайшего открытия, которое, в буквальном смысле, изменит ход истории. Хайль Гидра! Всё «начальство» моментально отозвалось тем же, но Солдата больше поразило, что один из кодов в его голове сработал, и он пробормотал те же слова. Все в помещении, кроме техников, моментально обернулись к нему. Ни лицах одних было удивления, как будто стол или стул начал разговаривать, на лицах других был интерес, некоторые сразу после перевели взгляд на куратора, смотря на него, как на хозяина хорошо натренированной собаки. Пирс, не убирая фальшивой улыбки с лица, воспользовался общим замешательством и забрал из рук Коллинза папку с заданием. Ловко протиснувшись через замершую толпу, он подтащил ближайший стул и поставил его напротив кресла. Папку с заданием он положил Зимнему на колени, а сам кивнул техникам, и те отстегнули крепления с правой руки. Александр внимательно смотрел на него, ожидая его действий. Солдат открыл папку и пробежался глазами по строчкам. Сказать, что он был удивлен, — все равно, что ничего не сказать. На старой черно-белой фотографии был парень лет двадцати с натяжкой, ростом чуть выше полуметра, он выглядел хлипким, что подтверждалось почти полным листом различных хронических заболеваний, а в графе «Особые навыки» была пустота. Зимний поднял глаза на Пирса, если это цель, то на парня достаточно было одного плохо обученного бойца, чтобы обеспечить смертельный исход драки, а может достаточно было подождать, и парень сам загнется от любой из своих болезней. Солдат понял бы, если его миссией было охранять паренька, но графа «Миссия» гласила: устранение. Александр продолжал злобно ухмыляться, наблюдая за замешательством Агента. Зимний заново посмотрел на основную информацию и понял, что напрягло его в первый раз. Дата рождения была 4 июля 1918 года. Значит, парню сейчас должно было быть 96, а это невозможно*, Солдат всегда получал актуальную информацию, разумного объяснения происходящего не было. Он поднял голову, и Пирс ухмыльнулся: — Надеюсь, ты запомнил имя? Зимний перевел взгляд в папку, имя он не запомнил, потом все равно бы стерли на обнулении, он запоминал важную информацию, но теперь стоит следовать приказу. В графа «Имя» значилось: Стивен Грант Роджерс. Это ничего не говорило Солдату. Стивен Грант Роджерс не являлся ключевой фигурой в Гидре, значит или Зимний его никогда не встречал, или после встречи воспоминания были стерты. Но все же что-то в его голове отзывалось на это имя, что-то особенное было с ним связанно, что-то хорошее и теплое. Не дождавшись от Солдата никакой реакции на имя, Александр начал: — Эта миссия одновременно самая важная для тебя, Агент, и самая легкая. У тебя неограниченное время на выполнение, ты можешь использовать любой вид оружия, и, как ты сам уже заметил, цель не предоставляет угрозы. Идеальная миссия для тебя кроме одного момента, — Пирс обращался уже ко всем, а не только нему. — Ты отправишься в прошлое. Очевидно, Александр сказал что-то очень важное, так как все начали хлопать, но Зимний не понимал как можно отправиться в прошлое. Насколько он знал, для путешествия в прошлое нужно было… нужна была… какая-то машина времени. Но даже Гидре было не под силу построить ее. Или нет… Эта платформа и куча экранов вокруг… Некстати вспомнились слова техника о сверхчеловеческой нагрузке. Пирс продолжал говорить что-то о высшем благе и процветании Гидры, но Солдат не слушал, он понял это за десять лет великолепно, да и в это раз говорили скорее не для него, а для «начальства». Зимний не возражал, но что-то фальшивое чувствовалось в каждой такой речи. Речь Александра тем временем подошла к концу, все еще раз похлопали, а один из техников отвел Пирса в сторону и тихо (но не для Солдата) сказал: — Последние приготовления окончены, нужно провести инструктаж для Актива, и мы будем готовы к запуску. Зимний замер, ему совсем не нравилось это, хотя бы потому что никто не говорил, что его вернут назад из прошлого. Хотя тут он покривил душою, ему было иррационально жаль этого Стивена. Парень выглядел хрупким и безобидным, он просто не мог серьезно мешать Гидре, тем более что жил около полувека назад. Тогда организация только зарождалась, если было надо, с тем разобрались бы тогда, зачем лезть в прошлое сейчас. Тем временем техники отстегнули все крепления его кресла. Пирс с ухмылкой протянул Солдату часы со словами: — Это твой обратный билет. Не думал же ты, что мы бросим тебя в прошлом? Механизм настроен, все что тебе надо будет сделать после успешного выполнения задания, продавить этот выступ на корпусе часов, вот здесь, — Александр продемонстрировал всем часы. — Но чтобы не оказаться на улицах Нью-Йорка в нашем времени, ты должен вернуться в это здание. Как нас заверили историки, оно пустовало в 1938. Пирс отдал ему часы, и Солдат закрепил их на левой руке. Пока Александр продолжал расписывать «начальству» все выгоды такого предприятия для Гидры, куратор Коллинз помогал Зимнему надеть тактический костюм и снабжал его оружием. -… таким образом, для нас с вами пройдет ровно десять секунд. Десять секунд, которые изменят мир! — окончание речи Солдат все же уловил. Пара техников осторожно подвели его к платформе и жестом показали встать на нее. Зимний повиновался, как только он занял место, один из техников нажал кнопку на панели, и из пола поднялся прозрачный барьер, окруживший платформу. Оказавшись в цилиндре, Солдат растерянно посмотрел на Пирса, но тот только ухмылялся и говорил что-то техникам. Камера приглушала звуки, и Зимний расслышал только слова техника: — Начинаем обратный отсчет. Какая-то непонятная паника охватила Солдата, пока он слушал отсчет от десяти к одному. Когда один из техников повернул какой-то рычаг, ничего сначала не произошло. Зимний на секунду даже обрадовался, с каждой секундой идея нравилась ему все меньше и меньше. Но тут пришла боль. Мучительная. Нестерпимая. Пронзительная и жгучая. Он, уже не контролируя себя, упал на колени. Было хуже, чем на самых ужасных обнулениях. Внутри него, казалось, разгоралось пламя, легкие сдавило, Зимний задыхался и хватал ртом воздух, даже не надеясь выжить. Он мечтал о смерти, о избавлении от этих мук, о спасении. Каждая клетка его тела горела, его колотило, а руки сводило судорогой. Все исчезло в один момент. Ему казалось, что он падает вниз спиной вперед, но боль ушла. Солдат успел подумать, что это слишком похоже на смерть, как очнулся на полу в темной комнате. Он лежал на спине и оглядывался, пока его глаза привыкали к темноте. Через минуту, Зимний понял, что находится в том же помещении, где стояло кресло для обнулений. Только в этой комнате не было ничего, кирпичные стены были грязные, на потолке была куча паутины, а на полу много пыли. Это означало только одно — идея Пирса сработала. Собрав остатки сил, Солдат поднялся, его еще потряхивало, но он хоть вернул контроль над телом. Прежде всего Зимний проверил все свое оружие. В основном, это были ножи и пара Глоков на поясе. На эту миссию ему даже не дали снайперскую винтовку, хотя, учитывая характеристику цели, в данном случае одной его бионической руки хватило бы. В кармане Солдат нашел свою маску и надел ее, после этого он счел себя вполне готовым к выполнению миссии и отправился к черному выходу из базы. Зимний часто так покидал базу, насколько он понял тот выход вел в переулок, где его сажали в машину и доставляли до точки назначения. Теперь Солдат должен был сам отправится к месту назначения. Зимний хорошо знал Нью-Йорк, много раз после миссий он по крышам добирался до места сбора. Так что Гидра не стала стирать знания улиц у него из головы. Выйдя из переулка Солдат остановился, единственный фактор, который он не учел, — его экипировка привлекла бы лишнее внимание. Сам город отличался от того Нью-Йорка, из которого пришел Зимний. На улицах было мало автомобилей, а которые были имели непонятную конструкцию, одежда людей поражала своей непрактичностью. В тот момент, когда Солдат бы вышел на улицу, стало бы понятно, что он — чужак. Оставался вариант, к которому Зимний прибегал чаще всего — крыши. Он вернулся в переулок, подпрыгнув, дотянулся до пожарной лестницы ближайшего дома и по ней забрался на крышу. Расстояние между домами было небольшим, что упрощало перемещение. Цель жила в Бруклине, до туда Солдат добрался, соблюдая все меры предосторожности за полтора часа. Уже начинало смеркаться, когда Зимний был на крыше дома цели. Он посмотрел на часы, если время было правильным, то уже было полдевятого. Цель должна была вернутся домой в течение часа. Солдат сел на крыше, наблюдая за переулком, он не мог перестать думать об этом Стивене Гранте Роджерсе. Как он ни пытался убедить себя, что выбирает оптимальный способ устранения, на самом деле, Зимний жалел парня. Жалость в нем придушили несколько десятилетий назад, но его не отпускало чувство неправильности ситуации. Будто он должен был делать что-то другое… помогать… выручать… спасать… защищать… «Защищать» было правильным словом, но от кого? Как он мог знать, что должен защищать парня, который жил полвека назад? Всё это означало то, что когда он выполнит миссию и вернется назад, его обнулят. Стараясь не думать о предстоящем обнулении, Солдат начал обдумывать свой план. Цель жила в кирпичном доме на втором этаже, чтобы попасть в квартиру, нужно было подняться по деревянной лестнице снаружи постройки. А сама лестница была на заднем дворе, и это было лучшим местом для тихого и незаметного устранения. Цель всё не появлялась, и чем больше Зимний сидел на крыше, тем больше он не хотел устранять ее. Что-то особенное было связано в его голове с этим парнем. Что-то теплое грело Солдата изнутри, когда он думал о нем. Зимний вспомнил ту размытую черно-белую фотографию и против воли улыбнулся. Что-то было не так с ним самим, раз он так реагирует на незнакомого парня. Мало того, этот парень — цель. Нельзя улыбаться, когда видишь цель. Оружие не улыбается. Никогда. Солдат тоже не должен. Он начинал забывать, что является оружием. Лучшим оружием Гидры. На его счастье, тут не было куратора, и сам Зимний в маске, так что никто не мог увидеть его эмоции. Когда он вернется его обнулят, и это будет правильно. Солдат вернулся к наблюдениям и через некоторое время заметил цель, идущую по улице по направлению к дому. Он напрягся, цель выглядела абсолютно безобидной, но так думать было нельзя. Нужно устранить цель и забыть. Раз и навсегда. Парень (цель!) был одет в поношенную белую рубашку, явно с чужого плеча, та была велика ему, темные штаны, тоже потертые, ботинки и подтяжки. Эти подтяжки больше всего поразили Солдата. Он почему-то подумал, что человек, который так одевается не может представлять угрозы. Ни ему, ни Гидре. Этот парень явно с трудом концы с концами сводит. Цель тем временем подошела к дому и свернула за угол. Зимний не мог не обрадоваться, парень вел себя именно так, как и нужно было. Солдат тихо начал спускаться с крыши, не сводя глаз с цели. Зимний решил, что лучшим способом выполнить задание будет задушить парня. Выстрел из Глока привлечет слишком много внимания. Ножи подходят для рукопашного боя с хорошо обученным противником, а парень явно таким не являлся. Так что придушить его бионической рукой будет проще простого, и парень ни звука ни издаст. Цель свернула на задний двор и успела сделать с десяток шагов, когда Солдат сбил его с ног. Парень упал на землю, а Зимний приземлился сверху, прижимая того к земле, не давая двинутся. Надо было признать, парень отчаянно пихался и лягался, стараясь сбросить Солдата, но с таким противником у него не было ни малейшего шанса на спасение. Изначально, Зимний планировал придушить его сразу, как тот упадет на землю, но теперь что-то не давало ему это сделать. Он смотрел на парня вблизи, пытаясь понять, что именно казалось ему знакомым в нем. Теперь он мог увидеть, что у парня светлые, блондинистые волосы, и забавная старомодная стрижка, а глаза чистого голубого оттенка. Все это не было видно на фотографии, также как и то, что у него были слишком острые скулы, и ребра слишком выпирали, чтобы сказать, что тот не голодает. Солдат слишком засмотрелся и не уловил момент, когда парень вырвал одну свою руку из крепкой хватки и стукнул его по голове. Он не мог причинить вреда Зимнему, но от удара с его лица слетела маска и откатилась в сторону. Солдат понял, что должен выполнить свою миссию и схватил парня левой рукой за горло. Тот судорожно вдохнул воздух, его глаза расширились, как и зрачки в них. Но если расширившиеся зрачки были реакцией организма на недостаток кислорода, то широко раскрытые глаза свидетельствовали о крайней степени удивления. Парень безуспешно попытался вдохнуть и на выдохе сдавленно прошептал: — Баки? И тут в голове у Зимнего сработал какой-то старый и забытый, не до конца стертый код, он разжал пальцы на шее и неуверенно прошептал в ответ: — Стив? Он забыл, что должен устранить цель, он забыл, что этот парень — цель, он забыл все на свете, кроме того, что этот парень — Стив. Не просто Стив, а его самый близкий Стив. Стив, которого нужно было защищать и оберегать. Смотреть, чтобы он не простудился и не нарвался на драку, защищая свои принципы. Стив, о котором он должен был заботится. А Солдат попытался его придушить. Зимнего трясли неконтролируемые рыдания, он уткнулся лицом в плечо Стива, а парень, не делая попытки подняться с земли или оттолкнуть Солдата, обнял его. Стив гладил его по спине и бормотал успокаивающие слова ему в ухо, пока Зимний прижимался к нему, а в голове у него одно за другим падали навязанные Гидрой правила.