Латте, но без кофе

— Долго ещё? — Чонгук сидит на стуле в студии Тэхёна уже битый час. Светлые стены с потрескавшейся краской не выглядят ужасно, а даже наоборот, придают некую загадочность. А может, все просто потому, что эта студия Тэхена, а все то, что связано с именем, которое начинается на букву «Т» и заканчивается на «Н» — будет нравиться Чонгуку безоговорочно. — Гуки, потерпи, прошел только час… — Тэхён поправляет свой черный берет и смотрит с укором на старшего. — От этой работы зависит моя будущая оценка, если она понравится учителям, то, возможно, её даже разрешат выставить на молодежной выставке. — Чтобы на мою рожу смотрели сотни людей? Нет уж, спасибо. — Чонгук порывается встать, но в голову летит стёрка внушительных размеров. Чон снова садится на стул, потирая ушибленное место и злобно шипя на посмеивающегося и смешивающего краски Тэхёна. — Раз ты согласился, то будь добр, потерпи, через час освободишься. — Чонгук все равно мотает головой, но послушно садится в изначальную позу, от которой он без сомнения выйдет скрюченным, как главный персонаж из романа Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери», разве что симпатичнее будет, но также с горбом. — И зачем я такую позу выбрал? — бурчит себе под нос Чонгук. — Тэхён-а, ты ведь будешь меня любить любым? — Что за глупый вопрос? — Ким кидает взгляд и тут же хмурится. — Голову поверни как было, чуть влево… Ага, стоп, вот так. — Боюсь, спина моя будет как у Квазимодо после завершения… — Чон хмыкает и ловит взглядом, как Тэхён кусает нижнюю губу в попытке не засмеяться. — Ты, наверное, забыл, но у него была Эсмеральда, которую он любил. — Но она ведь нет! — возмущается старший. — Он поэтому и умер, потому что любовь была безответной. — Он умер, потому что её убили, Чонгук… — Ким тяжело вздыхает и спрашивает у самого себя, кому тут двадцать, а кому двадцать пять. — Но любовь была с одной стороны, Тэхён… — кисточка в руках художника не доходит до полотна, ибо ее владельца вдруг осеняет. Чонгук только что сравнил их отношения с отношениями Квазимодо и Эсмеральды. — Чонгук… — Он умер от безответной любви, но он хотя бы знал, что это все была доброта с её стороны. В нашем современном понятии это была жалость. Человеку свойственно влюбляться в тех, кто заботится о нем. — Чонгук переводит взгляд на Тэхёна и их глаза встречаются, никто не смеет отвести взгляд. — Квазимодо влюбился в ту, кто не осудил его. Она помогла ему найти что-то новое, ощутить жизнь в новом русле, потому что до этого весь его смысл сводился к тому, чтобы помогать священнику и звонить в этот дурацкий колокол. — У нас не так, Чонгук, — спокойно начал было Тэхён, как слова застряли в горле, испугавшиеся резко поднявшегося со стула и направившегося к нему Чонгука. — Именно, — поворачивает Тэхёна к себе и берет его лицо в ладони Чонгук. — Я не Квазимодо, а ты не Эсмеральда. Я влюблен в тебя, а ты то ли дурак, то ли не видишь моих, не побоюсь этого выражения, гребаных сердечек в глазах, когда я смотрю на тебя. — Тэхён бы посмеялся с этого, будь он при других обстоятельствах. — Чонгук, я не… Тэхён не успевает закончить мысль. Мягкие губы накрывают его собственные, а внутри бомба взрывается, которую Тэхён сам когда-то поставил на таймер, ожидая, когда бомбанет. Губы у Чонгука мягкие и холодные, но такие желанные. Из рук Тэхёна падает кисть и палитра. Позже он будет ругать себя за то, что краска оказалась на полу, но это позже. Тэхён дрожащими руками хватается за воротник тёмно-синей рубашки темноволосого и углубляет поцелуй. Сам раскрывает рот, давая языкам сплелись страстном танце. Одна рука Чонгука смещается на шею, а другая - на талию, слегка сжимая бок и заставляя подняться с рабочего места. Тэхён намек понимает. Пока его руки окольцовывает шею, притягивая ближе, Чонгук с упоением кусает нижнюю губу, слегка оттягивая, ведь губы эти так желанны столько времени (пять месяцев, четыре дня и 12 часов - да, Чонгук считал). Ему и сейчас не верится в происходящее. Они целуются глубоко, мокро и так неуклюже, но если бы оба были уверены во взаимности чувств, то, черт возьми, они бы не заставили так долго себя ждать. Первым отстраняется Чонгук и смотрит в глаза Тэхёна, затуманенные страстью, а влажные губы так и просятся быть ещё раз поцелованными. Чонгук не может отказать и снова припадает к его губам, только в этот раз нежно и трепетно, как в дешёвых дорамах 2010 года, но это в сто раз волнующе. — Если ты сейчас скажешь, что был влюблен в меня все это время, то, клянусь своими картинами (а это серьёзно), — я убью тебя, Чон Чонгук. Чонгук смеётся в приоткрытые губы и обнимает Тэхёна, утыкаясь носом в светлую макушку и вдыхая аромат красок и свежих тюльпанов. — Если ты скажешь мне, что ты ждал от меня первого шага все эти пять месяцев, то я тебя не отпущу уже никогда, Ким Тэхён. Тэхён глупо улыбается в шею Чонгука и слегка прикусывает участок нежной кожи, сразу же целуя. Чон улыбается так впервые, так по-детски и влюбленно. Чонгук действительно влюблен не только в улыбку Тэхён, но и в него самого.