Слепая вера

Утреннее спокойствие улицы разрушилось гневным криком солдат, требующих открыть дверь. На крик никто не отреагировал. Люди уже привыкли. Подобные восклицания встречали их чуть ли не каждое утро, и многие считали, что если такие звуки доносятся не за их собственной дверью, то они не стоят внимания. Но сами солдаты впервые столкнулись с тем, что хозяин комнаты, в которую они так рвались, сам открыл им толстую дубовую дверь, встречая их мягкой отеческой улыбкой. - Чем могу помочь, молодые люди? - мягко произнес этот странный человек, приглаживая белые кудри, словно пытаясь сделать прическу более приличной, но добиваясь только обратного результата. - Именем Короля и Папы вы обвиняетесь в пособничестве иноверцам. Мы должны обыскать ваше жилище, а вы последуете с нами для дальнейшего выяснения вашей роли в заговоре против истинной веры, - с серьезным лицом произнес капитан стражи, сжимая запястье пленника. Любой другой бы попытался вырваться или оправдываться, но этот странный человек только покачал головой. - Так я пособник иноверцев или заговорщик против короля? Я совсем запутался. Тяжёлая рука капитана впечаталась в скулу хозяина комнаты, из-за чего тот покачнулся и упал на колени. Один из солдат подошёл к нему со спины, придерживая за плечи, то ли чтобы тот не упал окончательно, то ли удерживая для нового удара. Остальные стали быстро перебирать немногочисленные вещи своего пленника. Они вытащили несколько белых рубашек из комода, разворошили бумаги на столе. Заглянули в нескольких книг рядом с бумагами, а потом отбросили их на пол, не глядя на то, как пленник проводил летящие рукописи печальным взглядом. Он постепенно оправился от удара и смог подняться на ноги. Солдат за его спиной не стал мешать. Он даже поддержал пленника за локоть, когда тот немного покачнулся, грозя снова повалиться на колени. - На счёт три - бежишь к выходу, - горячее дыхание обдало ухо мужчины. Он повернул голову и поймал серьезный жёлтый взгляд, спрятанный под широкими полами шляпы. - Мой дорогой, я не понимаю... - Бежим, ангел! - Кроули потянул его за локоть, чтобы тот всё-таки двигался в сторону двери. Но их перемещения не укрылись от взглядов настоящих солдат. Они тут же вытащили оружие, собираясь броситься на беглецов. Демон ловким движением задвинул растерянного ангела себе за спину, готовясь защищаться. Солдаты напали одновременно, стараясь задавить противника числом. Только они не знали, что кроме маленького пространства комнаты, где нападавшие скорее мешали друг другу, нежели помогали, на стороне демона были ещё и невероятные скорость и ловкость, которыми он не стеснялся пользоваться. Так что через несколько выпадов несколько солдат обзавелись глубокими ранами на плечах. Кроули шаг за шагом теснил своих противников вглубь комнаты, надеясь, что ангел додумался за это время убежать и скрыться в более безопасном месте. Меч со свистом рассекал воздух. Столько лет демон оттачивал свои боевые навыки на любом доступном оружии, стараясь всё же не так уж часто вступать в конфликты. Просто человечество слишком часто понимало лишь язык грубой силы. Острие летит выше, стремясь задеть лицо. Тогда у него будет время чтобы скрыться из комнаты, найти ангела и спрятаться с ним куда-нибудь. Но рука Кроули замерла, поскольку между ним и смертным оказалась знакомая фигура. Ангел строго смотрел на демона, закрывая собой человека. - Нет, дорогой, - он качнул головой. - Я не могу позволить тебе убить кого-то, защищая меня. Не успел Змий возмутиться, как опомнившийся солдат уже скрутил запястья ангела у того за спиной, а остальные бросились к демону. Громко выругавшись, Кроули отступил. Если уж Азирафаэлю хочется разбираться с этими фанатиками самостоятельно, то он не смеет ему мешать. Ангел же лишь опустил голову, пряча печаль в глазах, когда люди связывали его бледные запястья грубой веревкой.

***

В темницах было сыро и темно. В одной тесной камере могли держать сразу десять человек, из-за чего спать приходилось в сидячем положении. Их не кормили, а воду пленники собирали языком со стен. Впервые Азирафаэль радовался, что ему не знакомо чувство голода и жажды. Он пытался помогать, распуская вокруг себя благодать или поддерживая добрым словом. Некоторые пленники заметили, что, если заснуть рядом с братом Захарией (так ангел себя называл в этом времени), то не снятся кошмары, а чувство голода будто становится слабее. Только долго помогать своим сокамерникам он не мог. Через неделю его самого забрали на допрос. Видимо, его мучители считали, что после такой продолжительной голодовки человек сознается во всем, лишь бы получить немного хлеба. И, наверное, если бы не особенность Азирафаэля, это бы сработало, но ангел только смотрел на своих палачей, пытаясь понять, откуда в мире берутся такие черные души, что упиваются чужими страданиями. Его молчаливое осуждение приняли за отказ к сотрудничеству. Один из палачей схватил его за руки, а второй резким движением разорвал на нем остатки белой рубашки, обнажая белоснежное тело ангела. - А ты из хитрых магов, да? - грузные руки схватили его за белые кудри, заставляя поднять голову. - Ни одной родинки. На тебе сложно будет найти метку дьявола, но мы свое дело знаем. В это время второй человек взял два огромных крюка, висевших на толстых цепях, и резким движением вонзил их под лопатки Азирафаэлю. Тот громко закричал, дергаясь в руках своих мучителей. Основания крыльев. Они сломали ему основание крыльев, и теперь ангел просто был вырван из небесного эфира. Он не может позвать на помощь или использовать чудо, чтобы покинуть это страшное место. Ох, надо было ему послушать Кроули и бежать, когда была возможность. Теперь же он остался один в руках садистов, не понимающий, чего от него хотят, и без возможности исчезнуть или покинуть физическое тело. Он мог поддерживать сосуд в живом состоянии, лишь немного подлечивая нанесенные ему раны. Теперь ангел отлично понимал, что любое проявление чуда просто убедит его палачей в том, что тот заключил договор с дьяволом, а, значит, можно будет и окончательно убить пленника. Конечно, у него все ещё пытались узнать имена других еретиков или расположение библиотеки с собранием запрещенных текстов, но проблема была в том, что Азирафаэль никогда не интересовался чем-то подобным и просто не мог дать нужную этим людям информацию. Вряд ли их заинтересует его коллекция Библий. В какой-то момент, ангел понял - его мучителям плевать, будет он говорить или нет. Все их жертвы до этого умирали от боли на второй или третий день пыток. Он же держался уже почти неделю. Им просто было интересно издеваться над ним, проверяя возможности этого тела. Они сняли его с крюков и поместили в огромный железный саркофаг. Азирафаэль дернулся, думая, что успеет вырваться, но его грубо толкнули обратно. Два шипа вошли ему под лопатки, бередя раны в основании крыльев. Ещё два штыря вошли под коленями. Он хотел упасть на пол, но крышку саркофага закрыли. Он почувствовал, как острый метал входит в его глаза, лишая зрения. Остальные шипы попали в живот, бедра и плечи, лишь идеей садистского гения не задевая каких-то жизненно важных органов. - После такого все признаются, - засмеялся палач и покинул пыточную, оставляя ангела внутри Железной Девы кричать от боли. Поскольку шипы все ещё оставались в его теле, он не мог даже немного подлечить свои раны. Ангел погрузился в свой личный ад, состоящий из боли и непонимания. Вскоре палачам стало скучно следить за человеком внутри Железной Девы. Тот только кричал, а вопросы игнорировал. Ангел слышал, как хлопнула дверь, и в комнате остался он один. Наедине со своей болью. Он пытался хоть немного убрать боль или прекратить кровотечение, но сил внутри его тела оставалось совсем мало. Шипы впивались в глаза, в лопатки. Он был выброшен из ангельского эфира и не мог позвать хоть кого-нибудь на помощь. Вокруг него была темнота. Внутри него была боль. Поэтому Азирафаэль не услышал, как дверь снова распахнулась. Послышалась тихая торопливая возня, а потом Железная Дева распахнулась. Ангел тут же выпал в теплые мягкие руки. - Ох, ангел мой, - на его плечах оказалось что-то теплое. - Как они посмели сделать с тобой подобное? Как ты позволил им? Теплая ладонь опустилась ему на спину. Кроули тихо зарычал, дернувшись и подняв ангела на руки. Он понял, почему Азирафаэль не смог вырваться из лап инквизиции. Через несколько мгновений ангел оказывается среди мягких подушек. Кроули суетится над ним, пытается вылечить, но демоны никогда не были хороши в исцелениях. Мокрая ткань проходится по его лицу и телу, стирая кровавые следы с бледной кожи. Ничем большим Кроули сейчас помочь не мог. - Ангел мой, - голос демона звучит грустно. Азирафаэль чувствует мягкое прикосновение к скуле и приподнимает голову, позволяя Кроули увидеть черные провалы вместо привычной синевы чужих глаз. Тихое шипение, и спокойное привычное тепло чужого тела исчезает. Ангел в растерянности взмахивает рукой. Сейчас ему жизненно необходимо чувствовать Змия рядом. Собственная слепота и бессилие пугают Азирафаэля. - Дорогой, пожалуйста, подойди, - ангел не узнает собственный голос. В наборе хрипов, издаваемыми сорванными связками, сложно разобрать слова, но ладонь Кроули все равно оказывается на его плече – там было не так много ран, поэтому это прикосновение почти не принесло ангелу боли. - Не говори, не трать на это силы, - кровать рядом прогибается под чужим весом. Сейчас Кроули больно смотреть на то, что люди сотворили с его другом. Велико желание вернуться в ту темницу и опробовать на палачах их же методы. А потом отправить на вечные пытки в Ад. «Побудь со мной, дорогой, прошу,» - даже в мыслях Азирафаэля чувствуется отчаяние, которое он испытывает. – «Эта темнота… она меня пугает.» Кроули отлично понимает – в другой ситуации ангел бы никогда не признался в своем страхе. Но сейчас он беззащитен и слаб. Его оболочка на грани жизни и смерти. Но Азирафаэль отчаянно продолжает поддерживать жизнь в этом теле. Со сломанными крыльями он просто не мог вернуться на Небеса. - Хорошо, ангел, я буду рядом. Азирафаэль чувствует – эти слова даются демону с большим трудом. Единственное его желанием сейчас - отомстить тем, кто сотворил подобное с его ангелом. Но он остаётся, устраиваясь рядом с бывшим Стражем на кровати, чтобы тот чувствовал его присутствие. Потому что волнение за друга было сильнее. И ощущение мягкого тепла, исходящего от чужого тела, успокаивает Азирафаэля, позволяя ему окунуться в целительный сон. Неделю Азирафаэль не приходит в себя. Но уже через пару дней Кроули замечает, что с тела ангела сошли ссадины, а раны начинают медленно исчезать. Постепенно демон успокаивается и тоже засыпает, оплетая своим телом Азирафаэля, будто боится, что солдаты заберут его прямо из его объятий. В какой-то момент ангелу все-таки удаётся открыть глаза. - Рад тебя видеть, дорогой, - тихо произносит он, разглядывая рыжую макушку демона, после чего приподнимается на локте, нависая над ним, и оставляет мягкий благодарный поцелуй на чужой скуле. Но тут же горячая рука оказывается в белых кудрях, и теперь уже горячие губы демона прижимаются к открытой бледной шее Азирафаэля, вызывая у того странную дрожь во всем теле. - Запомни, ангел, - руки скользят под длинную ночную рубашку, обнажая все новые и новые чувствительные участки. Ангел не знал, что чувствует. Касания Кроули к его телу приносили дрожь и непонятную боль внутри живота. Но эта боль была не такой, как от пыток, нет, она приносила удовольствие. От нее не хотелось спрятаться, закрыться - ей хотелось наслаждаться. - Больше никто из людей не будет касаться тебя, - руки оглаживают лодыжки, и оставшиеся мелкие ссадины буквально исчезают под его касаниями. Раздвоенный язык демона повторяет движения ладоней, вызывая ещё большее удовольствие, - Иначе они все будут мертвы. И в этот раз тебе не удастся меня переубедить. Потому что теперь я знаю, к чему приводят твои способы решения проблем. Возмутиться ангел не успевает, потому что Кроули просто затыкает его поцелуем, вжимая в черный шелк простыней. Ему нужно было ощупать своего ангела. Убедиться, что тот полностью восстановился. А, заодно, прогнать и любые воспоминания о боли из его тела. Нет, теперь ангел будет знать только сладостную страсть Кроули. *** "Мой дорогой, Уехал в Германию. Мне надо попробовать переубедить этих странных молодых людей. Через пару дней вернусь. " Кроули со злостью бросил записку на пол книжного магазина и молнией кинулся к Бентли. Главное, в этот раз не опоздать. Через несколько мгновений черная машина уже неслась по улицам Мюнхена.