***
10 — Киришима, лови! — Ай! — корзина приземляется прямо на макушку и оказывается очередной, снабженной двумя дырами. Эйджиро едва ли успевает схватить ее руками, пока ещё не все яблоки из нее выпали, — Предупреждай хоть. — Я предупредил, — сквозь хруст фрукта ухмыльнулся Бакуго. — Когда она уже приземлилась мне на башку, — фыркнул Киришима, стараясь сделать возмущенное выражение лица, но не в силах согнать улыбку. — Ну, надо же хоть как-то убрать эту херню с твоей головы, — спрыгивая с ветки, ответил Бакуго. — Та ну, чем тебе моя прическа не угодила? — Да она дерьмовая. — Ох, кажется, мы опаздываем. — Кто последний — тот отрубленный хвост виверны, — усмехнувшись, оповещает Бакуго и несется в сторону поселения. — Эй, подожди! — Самого себя просишь подождать? Слышится смех и неразборчивая ругань. За это время изменилось многое. Киришима и правда стал абсолютно нормальным, полноправным жителем их варварского племени. Получил клеймо, даже какое-то звание, но главное — доверие. Он был слишком добрым, слишком милым, слишком солнечным, что даже не верилось, что его, по сути, воспитывал Кацуки. Тот в свою очередь был тем еще хулиганом, но что-то в нем было такое, что не отталкивало своей агрессией. Возможно, этим составляющим был Киришима. — Ма-ать! Где ты лазишь, карга старая?! — сложив руки в рупор, кричит Бакуго под недовольное ворчание Киришимы. — Пасть закрой, гремлин, — цедит женщина, появляясь буквально из ниоткуда и блондин тут же получает по шее. — Да тебя хрен дозовешься! — мальчишка злится ещё больше, прибирая растрепанные волосы обратно. — Ты один раз позвал, — флегматично бросает Мицуки и оборачивается к Эйджиро, тут же расцветая, — Кири, лапочка, а ты снова загорел! Бакуго-старшая берет щеки дракона в ладони и умиляется с его улыбающейся мордашки, после ероша волосы. Паренек тихонько смеётся и разве что хвостом не виляет от ласки, отдавая женщине корзину с яблоками. Недовольный Кацуки подходит к красноглазому и смотрит как-то пристально, пока тот машет вслед уходящей матери. Не ревнует, нет, просто поражается тому, как они миловидничают друг с другом. Когда-то Киришима ее покусал, а она твердила о его опасности. А оно вона как. Лицемеры. Откуда у Бакуго было такое чувство собственности на дракона — не ясно. — Чего такое? — наконец переключаясь на Бакуго, спрашивает Эй, а тот что-то сдавленно рычит и тащит Киришиму за шкирку, — Э-эй, куда?! — В другом месте стрелять глазками будешь. — Чего?!***
14 — БАКУГО! Баку-ох, извините!.. Бакуго!.. Ба-акуго-о! — Да хрена ли ты орешь?! Здесь я! — Бакуго! — Что?! — Они правда краснеют! Запыхавшийся паренек тяжело дышал, преодолев расстояние в километр за какие-то минуты. Уперевшись руками в колени, он рвано стал переводить дыхание, жестом попросив подождать. Бакуго выгнул бровь и отложил кинжал в сторону, отодвинув изделие, которое он готовил, за спину. Слегка развел колени, уперевшись об одно рукой и подперев ей голову, собираясь выслушивать дракона. Он сидел на ступенях и потому находился немного выше Киришимы, с этого ракурса всё выглядело так, будто тот в чем-то провинился. — Фух, — глубоко выдохнув, произносит Эйджиро и выпрямляется. Теперь смысл его слов стал понятен, — Смотр-ай! — Вижу, — перебивает Кацуки, притягивая юношу к себе за рога, и рассматривает корни его волос. Действительно, отросшие на пару сантиметров, они уже красные, а не черные. Выглядело забавно. — Я думал, мне показалось, — руками упираясь Бакуго в бедра, улыбается Киришима, незаметно начиная урчать. Бакуго в курсе того, что для Эйджиро полапать рожки это как кошке под подбородком почесать, но все равно закатывает глаза. Хотя на шею также реагирует, — Это значит, я взрослею? — Это значит ты тупеешь, — усмехается Бакуго, наконец отпуская голову Эйджиро. — Ну эй, — улыбается Киришима, чуть выпрямляясь в спине, но продолжая упираться о Бакуго, — Кстати. Ты вроде хотел меня видеть? — Ага, — Бакуго оборачивается, беря в руки изделие, и вновь смотрит на Киришиму вполоборота, — Закрой глаза. — Чего? — Глаза свои, бля, закрой! Юноша несколько раз непонятливо моргает, но веки доверчиво прикрывает. Бакуго снова берет Киришиму за рожки, слегка наклоняя его голову, и приземляет на них обод. Дракон слегка напрягается, мямля «уже можно открывать?», и получает резкое «нет». Кацуки закрепляет «насадку» по бокам, проверяет равновесие и оценивает ее со стороны. — Ладно, — блондин тянется за лежащим рядом зеркалом, которое уже осколок, но все же достаточно большое. Ставит его себе на бедра, чуть выше ладоней Киришимы, и складывает поверх него руки, — Открывай. Эйджиро тихонько открывает один глаз и следом распахивает второй. Смотрит неверящим взглядом и аккуратно дотрагивается до стальных рогов, надетых поверх его собственных. Слегка великоваты, но сидят идеально и выглядят.. просто невероятно. Киришима сглатывает и переводит глаза на Бакуго с немым вопросом. — Что? — скептически спрашивает тот, — Не нравится? Юноша часто моргает и резко приходит в себя. — Нет! — тут же вскрикивает он, отлепляясь от Бакуго, — Нет, нет, нет! Нравится! Очень. Я.. я просто не верю, что это правда мне. За что? — А должна быть причина? — Кацуки изгибает бровь и убирает кусок стекла, — Ладно в племени к тебе все привыкли, но светить своей сущностью везде не желательно. Думаю, так вопросов будет меньше. Киришима стоит ещё пару секунд, по-прежнему находясь в неком наваждении. Медленно набирает в лёгкие воздуха и кидается обнимать блондина, чего последний совершенно не ожидает. — Бля, ты чего?! — почти пугается Кацуки, хватая Эйджиро сзади за плечи. — Спасибо! — брюнет наконец-то улыбается и радостно жмурится, обнимая крепче, — Спасибо, Кацуки! Я никогда их не сниму, обещаю! Они очень классные! Бакуго не может даже съязвить, сказав что-то о том, что он может из них вырасти. Дыхание перехватывает, а щеки начинают предательски заливаться краской при упоминании его имени. И Кацуки рад бы знать, что с ним за херня, но мысли слишком хаотично распирают голову. И сердце бьётся так бешено, будто он пробежал кросс в десять километров. А на деле просто обнялся с придурком. И так уже несколько месяцев. Этот идиот лезет обниматься слишком часто, не смотря на все угрозы со стороны Кацуки. И блондину это не нравится, но блять, нравится, нравится, особенно его запах и ебанная акулья улыбка, чёрт возьми. Он ни за что в этом не признается, но и подавить не в силах. — Знаешь, с уже красными волосами они будут смотреться ещё лучше, — улыбается Киришима, отстраняясь, но его внезапно резко вжимают обратно. Если быть честным, он этого не ожидал совершенно и даже успел испугаться, потому что Кацуки всегда был против объятий, — Б-Бакуго, ты чего? Блондин молча вжимается в плечо Киришимы слишком крепко и пялится куда-то в землю позади него. Просто потому что не может показать ему свои покрасневшие щеки, ни за что, лучше уж горло себе перережет. Эйджиро вздыхает, так и не получив ответа, и вновь обнимает парня, рассматривая инструменты и металлические стружки. А щеки предательски горят.***
16 — Нет, блять, НЕТ! Заткнись нахуй! Блондин упорно зажимал руками рот дракона и сбито дышал, пялясь в землю под ногами. Уши жгло, а сердце заходилось как умалишенное. Да как он.. Киришима обеспокоено смотрел на парня, но чужих рук не убирал. Он ожидал какой угодно реакции, но не такой. Было немного.. больно знать, что самый близкий человек считает твои слова ложью. Он ведь никогда ему не врал, даже по мелочи. Неужели на этом сказалась его личность? Да если бы он только мог стать нормальным человеком, то непременно бы это сделал. Собственные руки всё ещё жгло после смены ипостаси. Он действительно думал, что это их последние минуты жизни, а так бы молчал. Молчал до конца дней, но если бы не этот маг иллюзий. — Как ты узнал? — сдавленно спрашивает Бакуго. — Что? — не понимает Эйджиро и голос совсем тихий. — Я, блять, спрашиваю, ОТКУДА ТЫ ЭТО, СУКА, УЗНАЛ?! — Кацуки вцепляется в платок на шее дракона и впечатывает того в сзади стоящее дерево. Киришима впервые за долгое время пугается варвара. Он совершенно не понимал, что тот имеет ввиду, панически сглатывая и не зная, что ответить. Нужно было сказать хоть что-то, но блондина сейчас было крайне легко спровоцировать любым неправильным предложением. Его горящие глаза были настолько налиты яростью, что затмевали рассудок. — Бакуго, я.. — Захлопнись! — кричит парень и вновь опускает голову. Киришима замечает, что тот начинает подрагивать, но всё ещё боится прикасаться из-за пепла на руках, — Если ты, блять, думаешь, что это смешно, то ты охуеть как ошибаешься. — Чёрт, Бакуго, я не шучу! — почти сразу отвечает Киришима и Бакуго поднимает глаза. А в тех стоят слёзы. Эйджиро сдавливает грудь и он внезапно осознает. Бакуго счел это шуткой? Неужели он соотнес свой нрав, который не нравится абсолютно никому, и их близость? Да, несомненно, будь это шуткой, это было бы охренеть как обидно, но ведь.. Ведь Киришима не шутил. Ни капли, даже в голове подобных мыслей не держал. Красноволосый аккуратно берет лицо Бакуго в ладони, слегка обжигая, и тот не отстраняется. — Я абсолютно искренен, Кацуки, — блондин рвано вдыхает и хватка на шее слабеет, — Я не понимал, что это до последнего. Мне пришлось спрашивать у твоей матери, что со мной происходит и только тогда понял. Я правда хочу быть с тобой. Всю жизнь. Видеть тебя любым, грустным или счастливым, и разделять это. Хочу чтобы ты знал, как много значишь для меня. Это так эгоистично, но я навряд ли смогу позволить тебе разделить свою жизнь с кем-то другим. Пусть даже это неправильно, — Кацуки слегка хмурится. Киришима выдыхает и прислоняется своим лбом к чужому, — Ты мне- — Я люблю тебя, — перебивает Бакуго слишком ровным голосом и слова застревают где-то в горле. И прежде чем Киришима успевает восстановить способность излагать мысль, Кацуки притягивает его ещё ближе и мажет по губам. Целует так жадно, будто от этого зависит его жизнь. Так, будто ждал этого всю жизнь. А Киришима абсолютно не умеет целоваться, даже не видел почти этого процесса, и тут же теряется. Сталкивается с парнем зубами, царапает ими его губы и выдыхает через раз. Жарко уже далеко не от перевоплощения. — Ты абсолютно нихуя не умеешь сам, — замечает Бакуго, слизывая с губ капельку крови. — Прости, — виновато улыбается Киришима и отводит взгляд к ногам, поздно вспоминая, что он обнажен, — Чёрт.. А где мои вещи? — А зачем они тебе сейчас? — Кацуки ухмыляется, вдавливая того телом в дерево, и красноволосый заливается краской ещё сильнее. — П-подожди, Бакуго, я же не- — Да успокойся, я тебя подъебываю, — прыскает блондин и стягивает с плеч мантию, — На, накинь. Вроде все успокоилось пока. Киришима сглотнул, не веря, что всё это разрешилось так легко, и надевает плащ. Но это нихрена не повод расслабляться.***
17 — Блять, Киришима, стой.. — Больно? — А ты как думаешь?! Слышится ещё один шлепок, а следом сдавленное шипение. Кацуки совершенно не помнит как до этого дошло. Голова нещадно гудит от жара, звона в мозгах и тяжелого дыхания над ухом. Так чертовски горячо, что пересыхает горло и лицо будто плавится. Такого смущения он не испытывал от слова никогда и сейчас знатно охуевал. От всего. Например, от того, что он оказался снизу. Когда тело начинает ритмично покачиваться, а ниже живота всё скручивает в приятный узел, Бакуго теряет способность излагать мысль. Лицо горит, внизу стягивает и руки не могут найти места на теле дракона. Зубы последнего находят пристанище на шее белобрысого, и Кацуки не то чтобы против, скорее ждет последствий. Укусы от таких зубок будут заживать не один день. А Бакуго обычно ничего кроме мантии и жилета не носит. В голове всплывает слово «мало», и сквозь пелену возбуждения Кацуки умудряется злиться. На самого себя. Мало ему, блять. — Киришима.. — раздраженно прошептал Бакуго, стянув на затылке волосы красноглазого, — Быстрее, твою мать. — Будет больно, — также шепетом отвечает Эйджиро, но под колени всё же берет. — Не фарфоровый, блять, не сломаюсь! Довольно глупо было полагать, что их никто не слышит. Один треск бедного стола оповещал всю деревню о том, что дракон и наследник вождя слились в попытке завести детей. Но ни одна душа даже не решалась их остановить. Потому что одной из составляющей дуэта был Бакуго. Если кто-то посмеет сказать что-то против, то сам, скорее всего, лишится возможности сношаться. Им было даже сложно сохранять нейтральное выражение лица утром, потому что стоны обоих прочно засели в ушах. Особенно бакуговские. Многие бы ни за что не поверили, что этот человек в целом способен поддаваться искушению, к тому же будучи нижним. Но также, наверное, он один в их племени способен объединять отборную ругань с просьбами засадить ещё глубже. — Что? — красноволосый не выдерживает пытливого взгляда напротив, отставляя кружку в сторону. — Я тебя, блять, ненавижу, — цедит Бакуго, откинувшись на спинке стула, но глаз не отводит. — Ну, ночью ты говорил обратное, — вполголоса отвечает Киришима и его стул слишком резко придвигается к столу, а парень больно ударяется торсом, — Блин, Кацуки! — Как ты до этого вообще додумался?! — повышает тон блондин, и Эйджиро косится на возможность побега. — Немного глупый вопрос, не находишь? — подперев голову рукой, спрашивает дракон. — Ровно как и твой поступок. — Чем ты на этот раз не доволен? — Издеваешься? — Я думал, недотрах должен был пройти... Они относительно недавно уже дрались, но Киришима был готов отразить удар даже сейчас, от Бакуго меньшего ждать не приходилось. Блондин слишком резко вскакивает, протягиваясь через стол, и хватает парня за ворот, притягивая к себе. Швы на том трещат, Киришима сглатывает, напрягается и ждёт удара, но тот не следует. Бакуго смотрит, слегка оскалившись, с таким видом, будто сейчас горло перегрызет, и это вполне могло оказаться правдой. Дракон рвано выдыхает, но с действиями не спешит, потому что потому. Он понятия не имеет, о чем сейчас думает Кацуки. Даже раньше угадать его ход мыслей было крайне сложно. У него слишком изучающий взор и неопределенные позывы. — Ебанная, блять, ящерица, — шипит Бакуго и притягивает парня ещё ближе. У Бакуго ещё остался металлический привкус крови на языке, потому что в порыве страсти очень сложно помнить об остроте зубов дракона. Эйджиро едва ли выдыхает с облегчением, потому что хватка на вороте не ослабляется и душит сильнее. Он позволяет Бакуго быть таким настойчивым, позволяет вести, потому что чувствует, что если скажет что-то поперек — его самого отымеют по самое не хочу. Кацуки мог в полной мере это обеспечить. Даже выебанным ведет себя так, будто это он тут трахнул всё племя. — Ты тоже прекрасен, Кацуки.***
20 — Что за херня, блять, Киришима? Бакуго крайне недоволен и ворчит последние полчаса, но все же садится на блядскую поляну, в которую его вытащил блядский Киришима, посмотреть на блядскую грозу. Здесь было ещё солнечно, а вот на горизонте, где-то километрах в двух-трех уже виднелись тучи. Невероятно тёмные, сверкающие молниями и несущие стену ливня. И это так дико контрастировало с здешней светлой и уютной атмосферой, что создавалось впечатление, будто всё не по-настоящему. — Да ладно тебе, улетим быстрее, чем он нас настигнет, — красноволосый по-прежнему улыбается, садясь рядом с Кацуки, и продолжает мутить какую-то херню с цветами. — Я просто не понимаю нахуя, — блондин закидывает на согнутые колени руки и пялит на горизонт. Красиво, хер поспоришь. — Мне просто нравится проводить время с тобой, — отвечает Эйджиро и прежде, чем Бакуго успевает что-то сказать в ответ, умудряется водрузить ему на голову цветочный венок, — Та-даа! — Что за.. — Бакуго недоверчиво косится на свисающие цветы, но не успевает стянуть сооружение, поваленный драконом. Богу слава, не в ином облике, — Киришима, чёрт тебя дери, тебе что, семь лет? — Даже если, — Эйджиро улыбается и тыкается парню в щеку, совсем как кот, обнимая Бакуго за шею, — Это ничего не изменит. Вздохнув, варвар слегка приподнимается на локтях вместе с чудовищем, покосившись на онное. Тот жмурится, прижимаясь к обнаженной груди Кацуки, и умиротворенно лыбится. У Бакуго просто не хватает злости скинуть с себя это недоразумение. Смирившись со своей участью великомученика, белобрысый откинулся обратно на спину, позволив себе полапать патлы дракона. Так успокаивает, будто бы и не война на дворе. Будто им снова 15 и они до глупой очевидности друг в друга влюблены. — Кацуки. — Мм? — Скажи, — Эйджиро немного поднялся, чтобы видеть Бакуго перед собой, — Когда всё закончится.. Мы сможем куда-нибудь отсюда улететь? — Не знаю. Зачем? — Я бы хотел увидеть мир, после того, как мы выиграем. Бакуго усмехнулся, поправив челку парню. «После того, как». Он от него такой самоуверенности нахватался? Ах да, последний дракон. — Ты же знаешь, что придётся нелегко, учитывая какой спрос на твою задницу. А я бы хотел остаться единственным ее владельцем. Киришима фыркает на слова Бакуго, вновь утыкаясь в грудь, но через пару секунд поднимается обратно с наигранно грозным видом. — Ты меня недооцениваешь, — у Киришимы вид такой, будто он внезапно вобрал в себя силу бессмертия. — Уж кто бы говорил. Киришима невесомо целует блондина верхнюю губу, после ещё в уголок губ, и ещё, и ещё. Как чертов наркотик, ломка от которого начинается после пары минут разлуки. Эйджиро слишком потрясающий, чтобы быть правдой. В нем слишком много нелепо-идеального, обычно-прекрасного, заурядно-невероятного. Огромная большая несуразность, в которую так легко влюбиться. — Если ты откажешься, я съем тебя, — улыбается Киришима, и Бакуго в ответ усмехается. — Многообещающе.