***
Время летит быстро и настигает предконкурсным месяцем неожиданно и спонтанно. Активно идут финальные подготовки, исправления каких-то мелких недочетов и лечение нескольких участников (поскольку, как Дункан и предугадал, кондиционеры излучали холодом всю свою мощь и представили людям шанс в очередной раз понервничать). Что касается занятости, так свободного времени стало намного меньше, а репетиций в два раза больше. А ещё, как это обычно бывает, все участники начали делать ставки на то, кто же займёт первые места, а кто провалится. Любые доводы были основаны на оценках выступлений (поскольку ребята несколько раз видели номера друг друга и вполне могли судить о них), на песнях, и, куда же без этого, на внешнем виде. Луке соучастники любезно предсказывали место в первой пятерке, однако сам парень предаваться бездумной самоуверенности не спешил и спокойно продолжал готовиться. Он стал больше появляться на людях, ибо ходил везде с Алессандро, прямо как личный охранник, водитель или кент. С некоторыми ребятами он в процессе подготовок также познакомился получше и даже не ощущал прежнего дискомфорта в английском общении с ними. Порядок репетиций часто предполагал, что Лука выступает почти в одно время с Дунканом, то есть после него, пятым номером, и поэтому они часто пересекались. Лука хорошо к нему относился, однако единственное, что его смущало, это то, что их разговоры были не пустыми и однообразными, а вполне существенными и казались дружескими. Это не было отталкивающе и уж тем более не было плохо, но необычно. Необычно для Луки, который сначала предвзято относился к голландцу и который теперь должен признать свою неправоту в отношении к этому человеку. Странным было то, что Дункан сам к нему тянется и хочет общаться. Лука размышлял о том, что сам непривлекателен для малознакомого общества и закрыт, а потому общаться с ним никому не нужно. Но, как видно, нет. Это для Луки было необычно, и он порой задумывался по этому поводу, но в целом не придавал большого значения. Хэнни просто знал, что Лоуренс его не бесит, и с ним приятно общаться, как с Але и с Мики. Хотя, Лука должен был признаться, с ними он не говорил на такие «душевные» темы, как волнение, ответственность, неискренность и прочее. Лука думал, что, ну, есть такие люди понимающие, и это очень хорошо - успокаивает и т.д. Кратко говоря, неделя эта отличалась быстротой и привычностью уклада, а также не была очень волнительной. Однако не всегда можно доверится беззаботности и беспечности, ибо часто сама жизнь создаёт неожиданные ситуации, которые отпечатываются на людях. Беда пришла откуда не ждали. Был четверг — прям скажем, самый незаметный и непримечательный день. Хэнни с самого утра пребывал во вполне хорошем настроении, делал свои вещи, ходил на репетицию и т.д. По каким-то неизвестным обстоятельствам, всех участников решили переселить в другое место и снять отель поближе к центру города. Пару часов заняли простые сборы, и уже к полудню все были готовы выехать. Удивительным было то, как всем хватило мест в автобусах — это да. К слову, тот отель, в который они переехали, был меньше, и потому некоторым участникам пришлось потесниться. После очередного всеобщего собрания участников отпустили восвояси. Лука, как всегда, предпочел никуда не выходить и просто посидеть в помещении. В результате «потеснения» теперь в новом холле было намного больше людей (ибо второго, как в предыдущем отеле, не было), и Хэнни даже увидел новые лица, с которыми до той поры встречался нечасто. Он завязал разговор с Элиотом, который, впрочем, сам к нему начал приставать. Бельгиец говорил о чем-то несущественном и пустяковом и громко, заливисто смеялся, привлекая внимание всех сидящих и ловя странный пристальный взгляд самого Луки. Казалось бы, что плохого может произойти? Кто знал, что такой безобидный и улыбчивый пацан, как Элиот, совершит (или скажет) что-то фатальное, причём с той же глупой улыбкой и непрерывающимся смехом? Точно не Лука, который весьма снисходительно улыбался, слушая и глядя на Элиота. — Знаешь, Лука, что тут парочек, как цветков на поле? — хихикал Элиот, а затем вдруг остановился, — ой!..Не, не, не… Как тюльпанов в Голландии, ха-ха! Знаешь, знаешь? Лука нарочито вопросительно на него посмотрел. Если честно, он никаких влюблённых здесь не встречал, а потому решил заумно промолчать и не выставлять себя на посмешище как невнимательного дурочка. — А я одинокий, — Элиот неожиданно состроил серьезное выражение лица и театрально вздохнул. Он задумался и продолжил, — хотя друзей у меня много. «Кто бы сомневался», — подумал Лука. — А у тебя, Лука? — спросил Элиот, вопросительно поворачивая голову. Хэнни даже не успел ничего сказать, как бельгиец сам ответил на свой же вопрос, тараторя, — думаю, что достаточно. И здесь, среди участников. Хорошо дружить с лидерами. С Дунканом. Вдруг по его лицу расплылась довольная, смешливая улыбка. Элиот тихо засмеялся, а затем, прочистив горло, как бы невзначай задал вопрос, перевернувший впоследствии всю спокойную и беззаботную жизнь Луки: — А вы что, встречаетесь? Тут парень ещё раз захихикал, а Хэнни странно на него посмотрел. — С чего ты взял? — Лука вопросительно поднял бровь. «Прекрасно. Только глупых слухов мне не хватало», — подумал парень. Ответа на вопрос почему-то не последовало, и Лука решил, что такое молчание можно принять за решение возникшей проблемы и уже было почти отвлёкся, но Элиот все-таки решил продолжить: — Вы так мило друг на друга смотрите! Действительно. — Элиот, — Хэнни иронично и снисходительно посмотрел на парня, — мы не встречаемся. Бельгиец вправду удивился, но, кажется, не поверил словам Луки, предпочитая свои убеждения и чувство интуиции. — Не встречаетесь? — Эли недоверчиво покосился на Луку, который в свою очередь, по своей раздражительной натуре, с трудом подавил желание недовольно закатить глаза. — Нет, — произнёс Хэнни и уже отодвигался подальше, чтобы уйти обратно к себе в комнату. Он всегда ненавидел слухи и сплетни, а более всего — ничем не подпряженные и не доказанные. Эта ненависть уходила корнями в глубокое детство и была следствием психологической травмы, о которой вспоминать было лишним. Элиот пристально и задумчиво смотрел на парня, а затем кивнул себе под нос, лукаво улыбнувшись. — Ну, да. Конечно. Не встречаетесь, — закивал бельгиец, изображая из себя понимание и «соглашение». На самом деле, Элиот принял слова Луки как попытку скрыть свои «отношения» и всем своим видом говорил об этом. Хэнни поднял брови в немом недоумении, но решил никак это не комментировать, осознавая, что спор бесполезен.***
После обеденного перерыва участников позвали на съемки какого-то развлекательного видео для канала Евровидения на ютубчике. Все это длилось очень долго, с кучей дублей и повторениями. Лука тусовался в комнате рядом со студией, или, как её ещё называют, «комната для отдыха», в одиночестве. На самом деле, никакого отдыха здесь не было: был только шум и громкие звуки разговоров участников. Однако, вроде как, это не особо мешало стаффу и поэтому допускалось. Лука лежал на софе в позе эмбриона в полусонном состоянии и атмосферой депрессивной музыки в наушниках. Ему не хотелось сниматься, не хотелось кривляться на камеру и было почему-то очень сонливо, будто бы он вчера и не спал. Лука пытался абстрагироваться от криков, большую часть которых составлял истеричный хохот чехов и Элиота, и делать больше громкость в наушниках, но от этого болели уши и голова. Хэнни включил какую-то успокаивающую музыку, не мешавшую голове путаться в потоке мыслей. Лука задумался об Элиоте. «А с чего он вообще такое предположил?» Ведь не безосновательно. Неужели со стороны их общение так выглядит? Лука нахмурил брови и состроил тревожное лицо. «Чёрт». Не то чтобы он к таким отношениям плохо относился, но одно дело относится, другое дело — самому в этом участвовать при неучастии. Полузакрытые от усталости глаза Луки резко вытаращились. Он вдруг вспомнил о том, что Дункан-то участвует в этом. «Он сам признавался в этом», — вертятся слова Але в голове. «Стоп, — подумал Лука, прищурив глаза, — а с чего это мне такому сразу верить?». Некоторые люди так специально говорят, чтобы расположить к себе европейскую толерантную аудиторию. Может, Дункан тоже так решил сделать. Это вполне тогда объясняет его высокие рейтинги и оценки. Очень логично. Хэнни даже на секундочку почувствовал облегчение, а затем вдруг раздался укол совести. «Нет. Это как-то на Лоуренса не похоже… Это же вроде низко...». Лука слабо верил, что Дункан может так нечестно поступить, даже несмотря на свою скрываемую зависть к парню (которая до сих пор существовала) и желание убрать его из числа лгбт. Видимо, это не довод. Лука очень хорошо знал себя, особенности своей психологии и понимал уже, что общаться с Дунканом теперь ему будет тяжело и неловко. Его мозг выстраивал барьеры на подсознательном уровне и не мог их разрушить просто так. Хэнни всегда это бесило, и этот случай не был исключением, тем более не хотелось терять лишнего нормального друга. Поэтому сейчас он старался скорее найти хоть какое-то «оправдание» Дункану (как это странно и тупо звучит, однако). Спустя несколько мучительных попыток Хэнни догадался до такой мысли, что Дункан может и бисексуал, но необязательно же ему нравится именно Лука. Ему может нравится кто угодно. А с Лукой у них просто дружеские взаимоотношения. «Дункан тут почти со всеми дружит, нельзя же считать, что ему каждый второй симпатичен. Ведь так?». Парень кивнул своим мыслям и почувствовал, что он на полпути самовнушения и почти убедил себя. Хэнни перебирал в голове все моменты общения с Дунканом и вроде как не нашёл НИ ОДНОГО странного и подозрительного случая, раскрывающего влюбленность Дункана. Луку это успокоило, и он скорее решил закрыть эту тему, пока его мнительный мозг не привязался и не прилип к ней. Парень накрыл себя пледом, лежащим рядом, включил спокойную музыку на прежнюю абстрагирующую громкость, и закрыл глаза. Возможно, ему удасться поспать.