Аггел музыки

      Она стояла на улице пол десятого утра, неспешно покуривая уже вторую скрутку подряд. Лёгкий дым медленно струился вверх, закручиваясь колечками над русоголовой, что с равнодушным лицом изящно стряхнула пепелок прямо на дорогу, тяжело выдыхая.       Вчерашний поход в театр для Александры выдался вполне себе удачным. Директора снова забавно прыгали туда сюда, перебирая какие-то документы и постоянно перебрасываясь парой тройкой фраз. Они, видимо, просто не умеют строить вполне ясные диалоги, довольствуясь буквально чуть ли не междометиями. Казалось бы, что в этом такого? Но бедная балерина схватилась за голову от этих словесных перепалок. Мужчины договаривали друг за другом фразы, тут же попутно спрашивая что да как всё так же между собой, не заботясь перебивая. Из всего сказанного Саша поняла только то, что в труппе снова очередная ведомая, наивная курочка сбежала с каким-то неясным кавалером, никак не предупредив своих непосредственных начальников. Ришар оценивающе оглядел героиню, с прищуром спрашивая о её состоянии. Ответив «нормально», девушка тут же была «вписана» в состав и приговорена к тренировкам вместе со всеми. «Наверстаешь, — сказал Мушармен, протягивая ей конверт, — У Вас прекрасный куратор…»       Куратор…Значит, какие-то вести от достопочтенного Илера де Ареаса, покорителя женских сердец и неподражаемого Дон Жуана. Но письмо она приняла, сколько бы ни сочилась лукавым сарказмом в своей чудной головке.       Что же касается месье графа, так он любезно чиркнул, что временно покидает Францию, дабы навестить дела на Кони-Айленде, проверить имение и просто запастись новыми силами. Также мужчина писал о своей надежде по приезде встретиться с ней. Тешил разум успехом балерины и заранее уведомил, что при первой же возможности он будет просить о главной роли для русоволосой бестии. Девушка перечитала весь его пыл два раза, сжигая его тем же вечером в камине. Всё равно она растапливала для себя комнату, так к чему копить ненужные бумаги.       Героиня даже не надеялась, что Эрик сегодня вернётся, укладываясь в постели. Вряд ли стал бы он покидать так горячо любимую Кристину Даае на целую ночь ради какой-то там балеринки. «Старый упёртый осёл!»       Она обиженно потушила свечу, залезая под холодное одеяло, буквально ещё сегодня утром согретое его телом. Совсем по-старчески вздохнув, девушка почему-то начала смотреть в потолок, вместо своих сладких снов. «Ну чего же ты опять к нему пристала?» «Да раздражает он меня страшно теперь!» «Не твоё, Покровская, вот ты и бесишься!» «Да мне всё равно, нахрен. И не надо! Да пожалуйста! Кому нужен этот нудный, дерзкий, бестактный, упёртый, аристократичный, чертовски обаятельный и умный баран?! Ни-ко-му» «Особенно последние три, да?»       Она ощутила, как по холодной щеке предательски катится слеза, смахивая её исцарапанной ладонью. «Это от усталости», — решила Алекса, поворачиваясь на бок и вдыхая воздух настолько можно глубоко. К своему помешательству она уловила нотки его одеколона, которым мужчина, видимо, пользовался каждый раз после бритья. Она же пришла тогда, когда он уже не спал. Сходил в ванную, значит. «Так вот как он пахнет… — пронеслось у неё в голове, пока мадемуазель не спеша проваливалась всё глубже и глубже в сон, — Наипрекраснейший аромат…»       На следующее утро к её огромному удивлению Эрик покорно спал на диване в гостиной, очевидно неудобно сложив свои длинные ноги. Призрак отдыхал так, что можно было подумать, будто он всю ночь провёл в кабаке: неряшливо заправленная, кремовая рубаха, распахнутая на четыре пуговицы и позволявшая увидеть поджарую безволосую грудь, ровно вздымающуюся от соматического дыхания; штаны были смятые, чуть задравшиеся, показывая осторожные, узкие щиколотки и кусочек аристократично бледных подтянутых голеней. На мужском лице покоилась неизменно белая маска, открывающая только мягкие губы, точно кожица спелого персика, и гладковыбритый подбородок. Остальная одежда, аккуратно свёрнутая на спинке подвинутого стула, смиренно ожидала своего хозяина. Черные, лакированные, чистые до блеска туфли стояли прямо возле дивана, и хоть они и не принесли с собой должного количества грязи, героине почему-то не понравилось, что как никак уличная обувь стоит в зале. «Я не позволю топтать ему этими сапожищами мой ковёр!» «Это не твой ковёр, Саня. А туфли самые что именно есть настоящие в своём изяществе, не просто какие-то ботинки и уж тем более не сапоги!» «Ой, ну вот только ты сейчас не начинай!»       Тихо подойдя к спящему гостю, балерина неслышно нагнулась почти у самого лица, блюдя, чтобы янтарные глаза вдруг не распахнулись. Взяв за краешки пару обуви, героиня отошла от Эрика, невольно рассматривая его туфли. Да уж, по внешнему виду они стоили просто целое состояние! Искусно отделанная тонка кожа внутри, невысокий каблук, приподнятый носок. Не то чтобы девушка особо разбиралась в мужской обуви, но чем-то они ей напомнили балморалы, только короткие, без разреза, заменённого шнуровкой из прочных прутиков кожи. Поражённо выдохнув, бестия отнесла их в прихожую, оставляя на кованной полки для обуви. — Так и знал, что спать в этом доме совершенно небезопасно, — пробурчал чуть хрипловатый голос, когда девушка вошла обратно в гостиную, отчего она вздрогнула. Неожиданный испуг вывел Призрака на кривую улыбку, больше похожую на усмешку. — Если твои похотливые ручонки коснуться моей маски, девчонка, то я вырву тебе пальчики. Ясно? — Ты всегда такой противный или только с утра пораньше? — невозмутимо проговорила она, проходя в спальню мимо сидящего на диване фантома, не закрыв за собой дверь. — Я спрашиваю тебя, ясно? — упрямо возразил Эрик мужчина, вставая со своего места.       Он кошачьей походкой дошёл до её комнаты, жаждущий вывести Сашу на истерику, чтобы вдоволь позабавиться над её напряжёнными бровками, сведенными к переносице, поджатыми в гневе губами и кончиком носа, премило и забавно шевелящегося во время брани на другом языке.       Но мужчина никак не ожидал, что она преспокойно скинет с себя шёлковый халат, шествуя в сторону корсета спиной к Призраку. Нужно уйти быстро, немедля, чтобы она не заметила малейшего присутствия его существа на своей змеиной шкурке. От удивления он разомкнул губы, не в силах оторваться от этой божественно выточенной талии, от узких плеч, прикрытых относительно коротким водопадом русых кудрей, от спортивных икр, не скрываемых панталончиками цвета чайной розы. Она наклоняется вперёд, и позвонки ровного стана выпирают, окончательно пришвартовывая Эрика к этому искусному театру соблазна. Мгновение и он неожиданно встречается с изумрудной парой глаз. Балерина с сатирически наигранным удивлением смотрит на стоящую статую у самого дверного косяка, приоткрывая ротик от шока. Какая-то секунда сменяет её спектакль привычным безразличием, поэтому с совершенно невозмутимым лицом бестия оказывается возле Призрака, поворачиваясь к нему шнуровкой и перекидывая волосы через левое плечо. — Будь добр, Эрик, завяжи, — ровно попросила девушка, показательно дрыгая плечиками.       Чертовка. Одним словом бесстыдная филистимлянка, воровка целомудрия и просто прекрасная, как мраморная статуя, со всеми своими изгибами, пусть если даже это изваяние Далилы. Почти негнущимися пальцами он еле-еле прикоснулся к теплому бархату её матовой спинки. Зубы просто крошило от желания, но Ангел накрепко стиснул их, напрягая скулы. «Это плохое желание, Эрик», — говорил он про себя, повторяя точно мантру. Героиня вздрогнула от ощущения мужских холодных пальцев к своему телу, смотря на заворожённого Призрака. Проморгавшись, Эрик всё-таки смог довольно умело управиться с женским бельем, нервно сглатывая слюну.       Саша самодовольно подошла к зеркалу, оценивающе крутясь возле его глади. Наконец, рассмеявшись, девушка совершенно свободно стала облачаться в своё платье канареечного цвета, но дальше он смотреть не стал, сразу разворачиваясь на пятках. Ему всё это не нужно, и наверное поэтому фантом суетливо вытащил из кармана висевшей на спинке стула жилетки портсигар, почти мгновенно подкуривая крепковатую скрутку. Взгляд задумчивых янтарных очей устремился в окно, наблюдая тихое парижское утро. — Тебе бы наняться ко мне гувернанткой, Эрик, — веселясь, проговорила Алекса, завязывая сзади бант из ленточек, стоя на пороге. — Даже Евдокия со своим стажем не так умело утягивает корсеты. Чаю, месье Призрак? — Иди лучше приведи себя в порядок, — ядовито заметил он, смотря через плечо на самодовольную барышню. — Последнее время… — Замолчи, — перебила она, легко проходя мимо стоящего фантома и ускользая в ванную. — Благодаря тебе только так и выгляжу.       Эрик тяжело вздохнул, приглаживая вновь идеальную укладку, не портящуюся даже после неловкого сна. И всё-таки как же тяжело с кем-то жить под одной крышей. Придётся терпеть эту самодурку почти целый месяц! До марта сидеть в её компании, слушать её звонкий, чарующий своей искренностью смех и видеть все эти женские тряпки, цацки, сборы и кучи флакончиков со всякой дребеденью, коими уставлено малейшее свободное пространство ванной комнаты. Теперь ещё приходиться ждать, пока спесивая балеринка удовлетворённо почистит свои циничные пёрышки. Но к всеобщему удивлению девушка освободилась через мимолётных двадцать минут. Её невесомо подкрашенное личико вновь навестила та кокетливая вуаль, которая была прежде. Хороший сон сделал своё дело. — Наконец-то! — выдохнул мужчина, поднимаясь на длинные ноги. — Ты за помадой в ад спускалась что ли? Почему так долго? — он и сам не понимал, почему вдруг захотелось беспочвенно на неё вылить негатив. — Как же ты задрал, — улыбаясь, выдохнула героиня на русском. — Никакого, блять, покоя. Я даже в собственной ванной не могу теперь нормально побыть.       Призрак выжидающе поднял брови, гипнотизируя бестию молниями в глазах, ставших цвета крепкого виски. Саша же беззаботно направилась в спальню, попутно подтягивая чулки. — Милый Эрик, — остановившись у косяка пролепетала балерина, складывая руки в замок под подбородком. — Настоятельно рекомендую помыть свою зубную щетку перед использованием. Так уж вышло, что я совершенно случайно уронила её… — В таком случае, я прошу тебя распрощаться со своей пудрой, дорогая Александра, — сладким баритоном пропел он, закрывая дверь уборной.       Девичьи очи поражённо наливались сначала непониманием, потом осознанием, а после и вовсе истинным гневом. Сжав свои изящные ручки в кулачки, бестия быстро оказалась возле того самого входа в ванную, требовательно прося открыть, но мужчина уже ничего не слышал из-за громкого журчания воды. Обидчиво хныкнув от перспективы потерять драгоценную вещицу, Алекса до боли прикусила губу, продолжая дёргать за ручку двери. — Открой, Эрик, чёрт с тобой! — прошипела девушка, чувствуя слёзы на глазах. — Ты невозможно обидчивый индюк! Я просто пошутила, а ты ведёшь себя, как самый настоящий мужлан! Слышишь?! Я пошутила! Иначе я… — Изведёшь меня своим нытьем? — невозмутимо договорил мужчина, чуть открывая дверь. — У тебя ужасный голос, поэтому вполне тянет на весомый аргумент. — Отдай, — её миниатюрная ладошка бойко протянулась, ожидая коробочку с пудрой. — Хорошо, я пошутила тогда и ничего не делала с твоими вещами в моей ванной, а теперь верни мне быстро то, что ты уже успел сделать с моей косметикой. — Уж извини, но я не смогу достать то, что растворилось где-то в… — Как ты мог! — взвизгнула она, буквально отпихивая фантома в сторону и залетая внутрь. Девушка яро распахнула шкафчик, бегая размытым взглядом по полками. Схватив целую и невредимую коробочку, Александра прижала её к сердцу, уничтожающе глядя на Эрика. — У тебя приступ кретинизма или первые сорок лет в жизни мужчины самые тяжёлые?! Я чуть души не лишилась! — Да брось, — парировал он, разводя руками. — Было бы что терять, тогда другой разговор.       Обиженно цокнув языком, бестия грациозно ушла к себе в комнату, хлопнув дверью.       Спустя уже несколько минут она задумчиво курила на крыльце, успокаивая расшатанные нервы. Где-то в себе балерина прекрасно понимала, что ничего криминального фантом бы с её пудрой точно не сделал, да и навряд ли бы вообще стал трогать предметы женского туалета. Предлогов зажечь новую скрутку становилось всё больше, но главное просто чтобы об этом никто не узнал и возможно дальше будет не так-то уж и плохо. Она машинально вспомнила пару тройку курящих девушек, отмечая про себя их не менее грациозные движения, всё такую же страсть к своей работе. Возможно теперь с такой привычкой даже станет где-то легче.       Саша не спеша двинулась в сторону театра, рассматривая пока ещё пустые улицы. Сегодня погода стояла на удивление чудесная. На какую-то бурю даже намёка не было, а солнце начинало маломальски прогревать, лаская своими тёплыми лучами одну миловидную мордашку. Девушка как-то невольно вспомнила Илера, их некрасивое расставание и могла бы она сохранить с ним хотя бы дружеские отношения. Она уже успела понять, что он довольно приятный собеседник, галантный кавалер, да и просто приятный мужчина, с которым можно отлично провести время. Досадно, конечно, так глупо поплатиться за его близость.        Также она всерьёз задумалась над предложением Надира куда-нибудь сходить, улыбаясь и мотая головой. Месье Хан не менее прекрасная компания, но он совершенно не подходит для неё. Слишком тёплый, уютный и добрый. Надо признать честно, что далеко не лучший спутник по жизни для фееричной бестии, хотя она и была на первый вид очаровательна. Жить с героиней, значит терпеть капризы, выдерживать её любовные порывы, уметь удивлять и радовать, и наконец быть преданным их любви. Только вот господин де Ариас являлся ничуть не лучше ветра в поле, а перс слишком устойчив. Если Париж и считался городом любви, то точно не для строптивой русской барышни. Она ехала за кучу километров чтобы тонуть в славе и романтике, в итоге столкнувшись лишь с предательствами и неразделённой симпатией к жизни, к её перспективам и к своему желанию любить невозможное.       Вздохнув, она скоро просеменила по чуть скользким ступеням главного входа, со скрипом отворяя огромные двери Гранд Опера. Тишина и лёгкий запах тяжёлых тканей, чьих-то немного резковатых духов и нескончаемый простор на мгновение окунули её душу в те времена, когда она сама первый рез переступила порог этого театра. Невероятная истома обволокла девичье сердце, заставив то биться чуть быстрее обычного. Сегодня она снова сможет пойти на изнуряющие, но до того любимые тренировки, что меланхолия быстро покинула её сознание.       Спеша поднявшись наверх по помпезной мраморной лестнице, устланной красной дорожкой, балерина пошла по избитому маршруту своих коллег, осматриваясь в поисках поворота в гримёрные танцевальной труппы. И снова привычный полумрак коридора, в котором то и дело мелькали какие-то тени, был озарён лишь единственной широкой полоской света. Саша осторожно прошла туда, заглядывая внутрь. — Лизи, — улыбнулась героиня, натыкаясь на старую знакомую, пришедшую в ступор. — Побери меня бес, Саша! — бросившись на шею смеющейся девушки, Элизабет ласково поцеловала её в обыденно распущенные волосы, чуть отстраняя и рассматривая её тело. — Ты просто не представляешь сколько всего произошло, пока тебя не было! Ах, что это я? Ты как вообще? Я слышала у тебя была какая-то ужасная травма, боже мой! — Всё в порядке, — Лекс ободряюще погладила её щёку, медленно направляясь в сторону своего места, чтобы переодеться к тренировке. — Обычное стекло в пуантах, ничего серьёзного. — Я всегда знала, что моя подруга та ещё штучка! — она заигрывающе подмигнула товарке, что заливисто рассмеялась, стягивая платье. — Представляешь, Джули ушла буквально позавчера из труппы! — Что? — Проревела целый день после того, как сходила ко врачу в перерыве тренировок, — продолжила Лиз, присаживаясь рядом и вытягивая ровные ножки вперёд. — Я уже не знаю, что там у них произошло, но Фиджираль на неё так накричал, что чуть весь зал присутствующих не оглох! Ей богу, Александра, я еле удержала смех.       Героиня задумчиво потупила взгляд, натягивая на себя чёрный костюм. Облизнув вмиг пересохшие губы, она чуть мягче глянула на подругу, залюбовавшуюся собой в чистую гладь зеркала на противоположной стене. Значит Элизабет ничего не знает про произошедшее между покровителем Гранд Опера и несчастной балеринкой, смеющей верить в его любовь. Да что там, Лекс и сама поверила, не ей осуждать ту подстрекательную особу, с кучей завиральных идей в липкой душе. Навряд ли Илер бы разрешил какой-то там девке с подтанцовки загубить его потрясающую натуру мистера обаяние и репутацию страстного мецената искусства. — Мало ли что могло произойти, — отмерев, проговорила Саша, завязывая чуть испачканные въевшейся кровью пуанты. — А вот её Люсиль оказалась просто полнейшей крысой, — вдруг вставила неугомонная балерина, вскакивая со своего места. — Она всем только и рассказывает, что мол Джули оказалась беременна от какого-то достопочтенного господина, потому имя его и не названо до сих пор. Я считаю, что это всё вздор, милая Александра! Ты сама посуди: кто бы порядочный стал заводить потомство от этой дикарки Джули? Нет, — поджав губы, выдохнула Лизи, оценивающе смотря на товарку. — Скорее всего, Саша, отец этого маленького чёртика в её утробе какой-нибудь законченный выпивоха из соседнего кабака. Помяни мои слова — так и есть. Ну ты готова? — Почти, — прошептала героиня, рассматривая своё похудевшее лицо в зеркало. Она ловко скрутила волосы в высокий пучок, аккуратно поправляя пряди. — Лично я хочу детей только по любви. — А я вообще не хочу! — самодовольно вставила барышня, крутя бёдрами возле задумчивой подруги. — Какой в них смысл? Сопли, пелёнки, грудь обвиснет, я растолстею и буду с маленьким орущим комком никому ненужная. Разве этого так все желают? — Какая ты всё-таки взбалмошная, — снова хохоча, ответила ей героиня, приобнимая за плечи и разворачивая в сторону выхода. — Такая же лёгкая и бестолковая, как сливки! — Зато их не любят только дураки и лактозники, — совершенно серьёзно возразила та, накручивая прядь на палец.       Две девицы быстро оказались в главном зале, где потихоньку начинали собираться разминающиеся танцовщицы с высокомерными взглядами смотрящими друг на друга. «Вот она твоя жизнь, мадемуазель Покровская!»       Саша не могла жить без сцены, как без воздуха. Она нуждалась всеми фибрами души в признании, в достижении необычайного успеха и, конечно же, в своём восхвалении. Балерина действительно идеально ложилась под её образ: утончённое, гибкое тело, послушное во время растяжки точно тёплый воск, сильные, но изящные ступни, идеальный рост и вес. Неудивительно почему девушка стала танцовщицей, никем другим более. При должном воспитании, вбитом в эту непослушную головку усердными стараниями матери, успешной балерины у себя на Родине. Одним прекрасным качеством являлась невероятная сила воли, стальная выдержка изнурительных тренировок, а после них ещё и остатки на собственные увлечения.       Сегодняшнее занятие прошло так же, как и обычно. Сбор в на сцене, около часа на самостоятельную разминку, пока опаздывающий маэстро придёт в себя (этой привычке он не изменял со времён своего начала балетмейстера), ну, а затем уже непосредственно плодородная силовая, с оттачиванием и неоднократным прогоном отдельных актов. Героиня получила обещанную роль в кордебалете, покорно соглашаясь сама с собой танцевать очередную, непримечательную среди других фигурку. Она ни за что бы не хотела променять столь необходимый глоток творческой свободы на перепалки с упёртым гусаком, сидящим у неё дома. Саша, конечно, ожидала подобных аттракционов от своего гостя, но думала, что влюблённость в сокрытого героя девичьих мечт сможет побороть его эгоцентризм, выбрасываемый в атмосферу во всем своей красе. Таким образом, они мысленно назвали друг друга кем-то вроде фанатических честолюбцев, обиженно отворачивая носы. — Пафосный овцебык, — парировала она себе под нос, наклоняясь к носкам ног. — Хуже барышни в нежном возрасте! — Мадемуазель Покровская, — устало призвал Фиджираль в который раз её отрешённое существо во внимание к себе. — Я буду вынужден вас удалить со сцены, если вы не прекратите летать в облаках! Ты только посмотри на них! Неделю отроду на балетном поприще, а уже привыкли, что всё им принеси да подай! — взорвался он, рассматривая ошарашенных подопечных. — Я вам не цирковой зверёк, дамы, чтобы сметь меня травить, и не слащавый богатей! Если хоть ещё одна посмеет подвести всю вашу семенящую вереницу, то тренировка закончится для неё сию же минуту! Перерыв десять минут. — Бла-бла-бла, — шёпотом передразнила Элизабет, болтая головой. — Старый укротитель снова побежал на перекур. Только и умеет, что трепать своим бранным языком, вместо того, чтобы грамотно свести две наши несчастные группы в одну расстановку! — Сливки, — насмешливо обратилась Александра, отмечая про себя, что сама бы сейчас не отказалась от сигареты. — Твоё дело просто танцевать. Скажи «спасибо» небесам за такого наставника, а то мог бы и каким-нибудь омерзительным сластолюбцем. — Ах, — недовольно отмахнулась подруга, откидывая кисть в вольном жесте. — Он бы при первой же попытки получил бы позорную затрещину, Лекс. Да и к тому же, Илер бы не позволил, чтобы в его театре происходили подобные вещи, — воодушевлённо улыбаясь, пролепетала обычно дерзкая подруга. — А ещё я страсть как хочу пончики! — Ты легкомысленна, воздушная и непостоянна, Лизи! — смеясь, еле выговорила героиня, поправляя ленты пуант. — Хотя, мне кажется, месье граф де Ариас вполне себе любит непосредственные сливки. — Саш, — расстроенно выдохнула балерина, поднимая голову подруги за подбородок, обращая к себе. — Пойдём после тренировки попьём кофе, умоляю! Я так соскучилась по тебе. — Моя хороша, — улыбаясь прошептала бестия, обнимая товарку и целуя её в щёку. — Прости, но сегодня точно нет. Вряд ли смогу даже до дома дойти, если маэстро всерьёз решится устроить нам обещанный разбор полётов.       Властный голос воодушевлённого наставника прервал дальнейшие девичьи милования, раскатом отталкиваясь от стен театра. Вдохновлённый Фицджеральд сжимал в одной руке чашку, резво махая кистью второй. — За работу, моя нежные рыбки! — огласил он. — Нам совершенно некогда отдыхать!       И все послушно приняли свои позиции, вопросительно переглядываясь между друг другом.

***

      Закончив репетицию в положенные семь часов вечера, героиня медленным шагом поплелась в сторону дома, любезно распрощавшись с Элизабет. Пожалуй единственное, что действительно немного напрягало в общении с этой дерзкой крошкой — постоянные разговоры о графе. Конечно, ей ведь не понять почему при одном только упоминании о фигуре статного Илера, подругу напротив слегка передёргивает внутри, а взгляд на мгновение холодеет. Лизи всё видела его перед собой в образе прекрасного рыцаря, когда он являлся самым обычным аристократом, не заработавшим в жизни ни копейки собственным горбом, — ну так думала Саша, молча рассматривая архитектуру вечереющего города любви. На улице уже бродили кое-какие люди, пробегавшие с пакетами покупок вдоль других, беззаботно говорящих о различных вещах, совершенно не важных при любых других обстоятельствах. Пара грациозных особ в компании друг друга, укутанная в меховые шубки да муфточки, смерила оценивающим взглядом одинокую девушку, отстранёно идущую прямо им навстречу. Александра же горделиво вскинула голову, звякая драгоценными серьгами, подаренными на свои восемнадцать лет два года назад. Надевала она подобные цацки редко, только из-за удачного настроения или на самые настоящие балы. Зелёные камешки играючи поблёскивали, оттеняя тёмным изумрудом глаза своей хозяйки. Видимо, каким-то образом бестия просто сошла за свою, потому что надменность взирающих особ сменилась обыкновением, даже слегка капризностью.       Александра позволила себе ещё совсем немного пройтись по Парижу, замечая, что очень давно просто не наслаждалась прибыванием в этом желанном многими летами ранее месте. Ей нравилось расслабление, которое героиня получала от наблюдения за небольшим «муравейником» французских улочек. Людей было немного, что именно и давало ощущение той самой лёгкой рассеянности из-за которой она неосознанно шла дальше просто растаяло бы, будь чуть больше снующего народу, вызывавшего раздражение, или наоборот совсем никого, что непременно окунуло бы её в состояние крайней флегматичности.       Ноги сами вели по однообразному маршруту, сворачивая в знакомый двор. Саша медленно вздохнула, проходя в дом и закрывая за собой двери. Она не спеша прошла до своей квартиры, устало стягивая зимние сапожки. — Эрик? — позвала она, скидывая тёплое пальтишко на мягкую ручку дивана, представляющую собой скорее даже валик. — Ты здесь?       Тишина была ответом. Облегчённо выдохнув, бестия стащила с себя платье, накидывая домашнюю одежду, ставшую уже не просто привычной, а необходимой. Белая рубаха снова болтается на маленьких плечиках, а брюки на тонкой талии удерживаются за счёт вшитой в пояс резинки. Распустив роскошные кудри, завитые ещё более от скрученной причёски, героиня занялась привычными делами. Её ждала ароматная ванная с лавандовой солью и любимой розовой водой, терпкий чай с яблоками и чтение какой-то там книжки, которую бестия даже не потрудилась запомнить. Всё равно из сюжета она ничего особо не выносила, а просто думала о своём, отрешённо читая буквы на хрустящей бумаге. Эти махинации помогали спокойно засыпать, особенно в периоды слишком явных изменений погоды, дурно влияющих на состояние чувствительной героини.       Когда время уже переваливало за девять часов вечера, а весь напиток подчистую выхлебан, Саша, не торопясь, оставила в чтиве закладку, сминая пальчиками края непрочных страниц. Глаза медленно начинали слипаться, уговаривая спесивую девушку подняться с мягкого места на диване, хрустя затёкшей шеей и вызывая неприятные перекаты суставов, от которых героиня невольно поёжилась. Зайдя в заранее натопленную спальню, Александра потушила свечи, укладываясь в чуть прохладную кровать прямо в домашнем одеянии, не переодеваясь в шёлковую сорочку. Укрывшись чуть тяжеловатым одеялом, она снова вдохнула воздух настолько глубоко, насколько могла. Нотки мужской воды ещё присутствовали, но различать их стало немного труднее. Его аромат буквально даже в столь невесомом количестве проникал в глубины сознания, лаская обострившиеся рецепторы терпким послевкусием. Девушка жутко не хотела выдыхать капли феромонов, боясь их окончательно потерять. После лаванды этот запах стал её любимым, — настолько он оказался приятным её придирчивому обонянию. Постепенно глаза начали откровенно закрываться, а мысли вовсе отходили в пространство, предавая уютному Морфею девичью сущность.       Пролежав так, казалось, всего несколько минут, Саша снова проснулась, совершенно спокойно раскрывая глаза, как будто и вовсе не спала всё это время. «Мда, такой херни со мной ещё не было»       Сев в кровати, балерина потянулась, хрустя пальцами рук и окончательно вставая с постели. Сдавлено зевнув, девушка любопытно бросила взгляд на часы, проходя мимо, но тут же вернулась, потирая внимающие глаза. Циферблат показывал, что уже приблизительно час ночи. Хорошо, что завтра всё-таки воскресенье и особо идти никуда не надо. Поражённо ахнув, Алекса сматерилась, осторожно открывая дверь своей спальни, чтобы выйти в гостиную. Все опасения разбудить так чутко спавшего Призрака с треском провалились. Даже малейшего упоминания на его присутствие не оказалось, отчего героиня утомлённо закатила глаза. Конечно, придёт он ещё раз после утренней ругани, да что уж там — прибежит! Шумно отхлебнув остывшие остатки чая, хранящиеся на самом дне чашки, бестия приложила волосы тоненькими пальчиками, перекидывая их на правую сторону. Всунув ноги в домашние тапочки, девушка вышла в общий коридор. Она не стала с собой ничего брать, прекрасно ориентируясь в пространстве полумрака, чему и сама была приятно удивлена. До общей кухни, куда направлялась беспокойная Александра, оставался всего один небольшой пролёт, но звуки, доносившиеся именно оттуда, заставили её чуть притормозить, шагая практически бесшумно.       Заглянув за угол, напряжённая девичья фигурка увидела нечто жутко согнувшееся прямо над плитой. Сглотнув, она вышла, вскидывая брови вверх. — Что за блядство? — ошарашено проговорила балерина на русском, прищуриваясь, чтобы разглядеть освещённое лунным светом существо. — Эрик?!       Мужчина не менее шокировано замер, раскрыв рот. Ложка выпала из его вмиг расслабленных рук, с грохотом падая в кастрюлю, отчего он поморщился, втягивая воздух сквозь зубы. Горевшие поленья в печи играли тусклыми, почти невидимыми тенями языков пламени на худощавом теле. Призрак стоял во всей красе, одетый в неизменную кремовую рубашку, домашние брюки с матней и, что было особенно мило, в тапочки. Фантом выпрямился, отворачивая голову в сторону. Героиня смогла рассмотреть профиль его маски, освещённым сумрачным светилом. Прядка чёрных волос робко спала на фарфоровую переносицу. Эрик помялся минуту, поворачиваясь снова к стоящей девушке, расслабляя горделивую выправку плеч. — Это мой суп, — ровно предупредила бестия, проходя к окну. Открыв его створку, девушка достала из заначки скрутку, поджигая её лежавшими на подоконнике спичками. Закурив, балерина сделала губы трубочкой, выдыхая серый дымок. — Смотри, не отравись.       Мужчина тяжело выдохнул, поворачиваясь в её сторону всем телом. Она уже успела сесть на сам подоконник, чуть болтая ногами. Призрак рассматривал её бесстрастное лицо глазами цвета глубокого янтаря, а после поднял руки в жесте «сдаюсь». Фантом ловким движением пальцев вытягивая из-за пазухи свою сигару. Он тоже закурил, садясь на стул за общим столом. Перекинув ногу на ногу, Эрик еле слышно что-то сплюнул. — Выпить хочешь? — вдруг тихо спросил он, вопросительно изучая девушку. — Да ешь ты сиди спокойно, боже мой, — выдохнула она, устраиваясь с ногами вдоль окна. — Я ничего не просила взамен за провиант. — И всё-таки, — с кривой улыбкой продолжал Призрак, удерживая курево зубами, пока он поправлял манжеты, закатывая рукава до локтей. — У меня есть прекрасное красное вино моего года рождения. Навряд ли ты когда-либо пробовала что-то подобное. — Я не пью, — мягко ответила героиня, обнимая колени. — Ты и не курила, насколько на помню. — парировал мужчина, неслышно вставая и уходя с кухни. Девушка продолжала медленно втягивать табак, рассматривая из окна тёмную парижскую улицу, озарённую только светом луны. — Пино Нуар — приятное вино, чуть кисловатое и со спокойным послевкусием, — проговорил так же ловко вернувшийся Эрик, удерживая музыкальными пальцами в руках обшарпанную стекляшку, красиво отливающую от ночного светила.       Несколькими виртуозными движениями перст и вилки, Призрак изящно вытащил пробку, галантно подавая бутылку даме. Саша усмехнулась, принимая вино и рассматривая ободранную этикетку. Повертев упаковку с напитком в руках, девушка взглянула на мужчину, достающего две побитые чашки. — Осторожно, mon agneau, — улыбаясь, прошептал Ангел, протягивая одну ей. — Не нагрейте его. — Героиня неодобрительно покосилась на чью-то кружку, скривив губки. Отчего-то фантом бархатисто рассмеялся, сверкая задором в янтарных глазах. — Можешь пить из горла, если хочешь. — Mon agneau… — повторила девушка, прикрыв очи, делая глоток вишнёвого напитка.       Гамма едва ощутимых красок окунула девичьи рецепторы в изысканный восторг. Прозрачный вкус гвоздики, точно вуаль, окутал рот терпкостью, выводя округлые нотки, заканчивающиеся на тонике клюквы. Лёгкий, почти безвольный привкус грибов остался на самом кончике языка, завершая изобилие фантазии. Саша открыла чуть подрагивающие веки, с удивлением глядя на довольного её реакцией Эрика, тихо курящего всё ту же сигару. — Такое необычное сочетание, — поражённо пролепетала она, окончательно туша почти опепелившуюся скрутку, какую держала между пальцев всё это время. — Говоришь, вино твоего года рождения? — Угу, — промычал мужчина, забирая протягиваемое назад роскошное поило. Он вопросительно посмотрел на бестию. — Не против, mon agneau? — Пей, конечно. У вина дивное ощущение, Эрик. — улыбаясь выдохнула она, рассматривая полумрак кухни. — А почему ты вдруг назвал меня барашком? — Скажи спасибо своим волосам, — она смущённо заправила колечки русых кудрей за ухо, исподлобья рассматривая собеседника. Тот сделал короткий глоток также из горла, сухо прищёлкивая пальцами от наслаждения. — А что касается вина, — вдруг продолжил Призрак, передавая бутылку снова Алексе. — То у Гамэ, можно сказать, собрата Нуара, присутствуют скорее фруктовые оттенки, нежели ягод. Такие вкусы я не очень люблю, но финальная горчинка, откровенно говоря, просто умопомрачительна. Мне кажется, тебе бы оно понравилось больше. — Сомелье — облизывая губы от бардового напитка поддразнила героиня, ставя бутылку на подоконник, чуть поодаль своих согнутых ног. — Ты так искусно разбираешься только в вине или во всём алкоголе? — Доводилось пробовать многое, mon agneau, — проговорил он, снова увлекаясь сигарой. — И много ты путешествовал? — боясь, что спутник сейчас придёт в ярость, девушка прикрыла рот пальцами, поняв, что шагнула почти к самому краю. — Достаточно, — спокойно ответил Эрик вопреки всем опасениям, пригубив чуть-чуть вина.       Одна красная капля внезапно сорвалась, падая на скат нижней губы и тут же быстро стекая вниз. Фантом сидел лицом к окну, поэтому Александра без труда смогла увидеть, как эта бесстыдница стремительно поползла на изгиб подбородка. Тонкие, живописные пальцы успели вовремя её смахнуть, растерев между подушечками. — Твою же мать, — выдохнула бестия на русском, чувствуя раздражающий укол зависти к этой частичке Диониса. — Опять это херовое наваждение! — Как мне лучше тебя называть? — неожиданно спросил мужчина, наконец, туша курево. — Ну можешь Александра, как все, — машинально ответила девушка. — Не так официально, mon agneau, — поддел он, перекидывая ногу на ногу в привычном жесте. — Не подходит после того, как мы поменялись слюнями добрых два раза. — Тогда Саша. — Слишком по-дружески. — Mon agneau, — раскосые изумрудные глаза взблестнули детским баловством. — Почему нет? — Если только наедине, — бархатисто рассмеялся Эрик, украдкой поглядывая на кастрюлю с тёплым супом. — Саня… — пожав плечами и сделав новый глоток, предложила балерина, присаживаясь удобнее. — Просто Саня, как меня иногда называет брат. — Это мне нравится больше, — довольно прошептал Эрик, складывая руки «веером», чтобы пальцы одной кисти касались пальцев другой. — Так вот, — перебил он сам себя, расслабляясь на стуле. — К твоему сведению, я бывал в Италии, Персии, Индии и прочих мелких местах, mon agneau… — девушка еле смогла удержать радостную улыбку от его сладкого произношения этого чарующего «Mon agneau…». — Блять! — вдруг громко шикнула героиня, тут же облизывая неожиданно поцарапанный мизинец. Фантом тихо засмеялся, более не сдерживая своего порыва веселиться этой ночью. — Прости, что прервала, — проговорила она уже на французском, прикусывая губу. — Там, наверное, очень красиво… — Бесспорно, — продолжил мужчина. — Но когда я говорил про то, что работал какое-то время на ярмарках, то забыл кое-что упомянуть. Они были в Нижнем Новгороде, mon agneau, а посему я знаю русский не хуже тебя.       Девушка поражённо открыла рот, вспоминая, что только она не произносила на родном языке, да ещё и сколько раз! Чего стоит одна брань, упомянутая в присутствии хихикающего хитреца, так умело скрывающего свои чёртовы знания. Досадливо выдохнув, бестия упрямо отпила вина, утирая искусанные губы. В упор глядя на фантома, девушка не увидела в его янтарном аду ничего, кроме самых настоящих смешинок, выплёскивающихся наружу в виде череды коротких, рваных вдохов. Мужчина медленно выпрямился, обнажая блестящий ряд зубов. Нужно быть полной дурой, чтобы не заметить и не признать его безоружного очарования в этот момент, когда два тёплых огонька так тонко сочетаются с улыбкой тайно нашкодившего мальчишки, который поймал в свою дурацкую ловушку не подозревающую ничего жертву. Эрик в который раз оказался на кучу шагов впереди. — Ну и свин же ты! — нахмурив совсем по-детски брови, прошипела Саша, нехотя смотря на вставшего собеседника, что хозяйственно снял с плиты кастрюлю с супом и, взяв чистую ложку, удобно уместился с ней всё на том же стуле. — Ты просто невыносим! Тоже мне, Ангел Музыки… — Эй, — возразил он на русском с полным ртом, откусывая лежащий на столе ломоть багета. — На лифнофти только не фтоит переходить, да? — Не подавись, нахрен, — ядовито бросила бестия, собственнически хватая бутылку. — Зуб за зуб. — Пофтараюфь, — с довольным мычанием ответил фантом, не спеша пережёвывая. — Фотя кто-то говорил, фто нифего не берёт «фзамен на профиант». — А это не за еду, мой дорогой, а за сокрытие правды, — обиженно прошептала девушка, прижимаясь лбом к холодному стеклу. — И как долго ты ещё собирался делать ослиную морду непонимания при каждом моём нецензурном слове? — Ты удивительная, Mon agneau, — искренне заметил мужчина, наконец, проглотив долгожданные кусочки вкуснейшей еды. — Ты ругаешься, как последняя скотина на ферме, но при этом ведёшь себя совершенно иначе. Тонкая грань миловидной кукушки, скрывающей в себе поразительно дивную демонессу — вот что так в тебе привлекает, — ответил он скорее сам себе, чем сидящей напротив спутнице. — Mon agneau… — Тогда как могу тебя называть я? — вдруг спросила Саша, рассматривая его задумчивое лицо, скрытое фарфоровой маской. — Эрик, — спокойно ответил он, снова закидывая новую порцию супа. — У меня всего три имени и все они мне до ужаса осточертели, кроме одного. — Ангел Музыки… — точно пробуя на вкус, прошептала mon agneau, догадываясь об исключении и отпивая ещё вина. — Почему так, Эрик? — Кристин было семь, когда я начал преподавать ей уроки вокала, — чуть замкнуто начал фантом, на минуту остановив годовой прорыв по количеству съеденной пищи. — Её отец вверил, что когда его не станет, то с неба к шведскому чаду спустится некий Ангел Музыки, который будет оберегать малышку Даае. Мне просто стало жаль её, я и сам лишился родителей довольно рано… — почувствовав, что он начинает говорить про себя больше положенного какой-то там балеринке, случайно ставшей собутыльницей на один вечер, мужчина тряхнул головой, продолжая есть. — Так я и фтал кем-то фроде Анфела Муфыки, фотя мне кафется, фто я больфе фсего подфофу на роль аггела. — Аггела? — непонимающе изогнула бровь Лекс, наблюдая за этим таинственным пазлом напротив, чуть приоткрывшим свои закрома. — Аггела, — утвердительно кивнул он, шумно сглатывая. — Ты же православная, mon agneau, должна знать кто такие аггелы.       Тишина. Саша боялась спросить кто это, думая, что вызовет бурю сарказма и возмущений по поводу своей необразованности, но Эрик лишь задумчиво потупил взгляд в ожидании ответа. Фыркнув, фантом облизнул губы, отодвигая кастрюлю на стол и отряхивая руки. — Есть ангелы, mon agneau, а есть аггелы, — спокойно начал он, чуть отхлёбывая протянутого вина. — Ангелы помогают Богу, а аггелы, согласно хрестианскому учению, были увлечены Сатаной и стали бороться с церковью, искушать людей и совершать грехи. По сути то же, что и первое, но только с тёмной стороны. — Аггел Музыки… — прошептала девушка, болтая свесившими ногами. — Мне нравится, как звучит. Но почему ты считаешь себя таким, Эрик?       Мужчина тактично прочистил горло, заглядывая в карманные часы, что покоились всё это время на столе, изредка поблёскивая, но девушка их даже не заметила, занятая совершенно другими, не менее яркими искрами. Призрак аккуратно поднялся на ноги, подходя к ожидающей героине. Она заворожённо смотрела в его глаза, светившиеся в столь интимном отражении лунного света. — Уже три утра, mon agneau, — тихо прошептал он, помогая бестии спуститься на пол, где фантом снова стал обладать преимуществом высокого роста. — Пай-девочки давно уже спят.       Только сейчас героиня начала чувствовать усталость, касаясь лбом ключиц спутника. Он на мгновение перестал дышать, и балерина услышала нереальный стук его сердца, выдавшего своего хозяина с потрохами.       Про себя тепло улыбнувшись, Саша согласно кивнула, позволяя проводить её до комнаты, ощущая холодные пальцы на правом плече, за какое её любезно поддерживал месье Призрак. Пара максимально тихо вошла в натопленную квартиру. Эрик помог спутнице снять тапочки, принимая её руку, и отвёл прямо до кровати, касаясь горячего девичьего лба костяшками руки. — Доброй ночи, mon agneau, — выдохнул мужчина, начиная неслышно двигаться в сторону двери. — Доброй, мой Аггел, — уголки юных губ дрогнули, а девушка почти бессознательно провалилась в мягкий сон, бережно принявший её в свои тёплые оковы.       Мой Аггел…