Входная дверь закрылась с характерным ей скрипом, и следом послышался звон ключей. Привычный тихий шелест джинсовки, сползающей с широких плеч парня, а после и едва слышные шаги по коридору. Сехун прошёл внутрь квартиры, останавливаясь на входе в спальню. Было темно и немного душно, видимо, Бэкхен снова забыл открыть окно, когда уходил. Парень нахмурился, толкая дверь спальни и натыкаясь на весьма интересную картину. Бен Бэкхен никуда не ушёл, а в наглую дрых на кровати самого Сехуна. Хотя у него был целый свой диван в соседней комнате, к слову, более удобной в жаркое время года. На кондиционеры у них денег не было, так что летом придётся помучиться.
Младший тяжело вздохнул, проходя внутрь комнаты и открывая окно. Бэкхену и дела не было до шума улицы, что тут же ворвался в комнату. Он лишь сладко причмокнул губами, переворачиваясь на спину. Футболка, кстати, тоже принадлежавшая Сехуну, задралась в районе живота, открывая вид на несколько кубиков пресса парня. Сехун невольно задержал взгляд на белой коже, которая в свете уличного фонаря отливала золотом. Или просто Сехуну так показалось? Бэкхен забил плед куда-то в ноги, свесив одну вообще на пол. Как он говорил, он так «заземлялся». Сехун же делал так только, когда был жутко пьян, чтобы не ловить «вертолеты». А у Бэкхена это было лишь привычкой. Полоска чёрных боксеров выглядывала из-под края домашних шорт парня, а Сехун даже со своего места видел тонкую дорожку волос, тянущуюся от пупка и скрывающуюся в этих самых боксёрах. Парень невольно сглотнул, отворачиваясь в сторону шкафа.
О переоделся достаточно быстро, отправляясь на кухню. В этом доме за готовку почему-то всегда отвечал он, хотя не почему-то. А просто потому что, когда встречались Бен Бэкхен и плита, то это всегда неминуемо заканчивалось какой-нибудь катастрофой. А ее размеры зависели лишь от того, к какому моменту успел прийти Сехун.
В холодильнике на удивление были продукты, видимо, Бэкхен все же сходил в магазин. О принялся готовить, и уйдя глубоко в свои мысли, даже не услышал, как в кухне появился Бэкхен.
- Ты уже вернулся? - спросонья голос у Бэкхена был куда грубее обычного, заставляя мурашки бежать по затылку О, спускаясь вниз по позвоночнику.
- А ты, вижу, никуда и не уходил, - Сехун отложил в сторону нож, высыпая все нарезанные овощи на сковородку. Бэкхен на это лишь усмехнулся, подходя к холодильнику и вытаскивая оттуда свой любимый Dr.Pepper. Сехун отчаянно не понимал, как он может пить эту гадость, а Бэкхен все время твердил, что эта газировка его напоминание о счастливой молодости. Какой именно он, правда, никогда не рассказывал, но О хотел верить, что у двадцатичетырехлетнего Бэкхена она правда была. Иначе все это представлялось ему уж очень жалким.
- Не начинай с газировки, скоро еда будет готова, - проворчал Сехун, продолжая крутиться у плиты. Бэкхен на это широко улыбнулся, вдруг притягивая младшего к себе, обнимая за шею.
- Забыл, кто тут хен? - смеялся Бэк, пока Сехун пытался вырваться из его хватки.
- Да помню, помню. Только отпусти! А то без ужина останемся, хен, - Сехун использовал это обращение крайне редко. Оно ему никогда не нравилось, потому что хен - это брат, а Бэкхен не хен. Не для Сехуна.
Бэкхен все же отпустил младшего, потому что без ужина оставаться и правда не хотелось. Сехун же вернулся обратно к сковороде. Повисла минутная тишина, скорее, потому что Бэкхен ещё не проснулся до конца, поэтому не завёл своё радио. В обычном состоянии, заткнуть этого человека просто не представлялось возможным. И Сехун, слишком молчаливый по своей натуре, был не против этой черты Бэкхена. В конце концов, это была не самая вредная его привычка.
- Ты завтра в универ пойдёшь? - спросил Бэкхен, облокачиваясь спиной о столешницу, пока Сехун засыпал рис в рисоварку.
- Пойду, - кивнул младший. - А почему ты спрашиваешь?
- Чанель устраивает посиделки в баре, тебя тоже позвали.
Сехун опустил крышку рисоварки, настраивая нужный режим. Посиделки в баре? Чанель? Сехуну ни одно слово из сказанного Бэкхеном предложения не понравилось.
- Думаю будет лучше, если ты пойдёшь без меня, - выдохнул, наконец, парень. Бэкхен едва поморщился, вперившись в младшего недовольным взглядом.
- Да ладно, Хун, ты и так никуда не выбираешься. Сколько можно? Тебе нужно развеяться, - Бэкхен поймал младшего за руку. Сехун замер, опуская взгляд на их сцепленные руки. Бэкхен был ниже Сехуна, где-то на голову, так что сейчас смотрел на него снизу вверх, и весьма недобрым взглядом.
- Я хожу в универ и на работу, и у меня остаётся очень мало времени, чтобы просто побыть одному. Так что мне норм, Бэк. Не заморачивайся, - Сехун опустил взгляд на свою руку, и Бэкхен выпустил его из своей хватки.
Ужин, наконец, оказался на столе, а парни расселись по разные его стороны. Бэкхен уткнулся в телефон, пока Сехун украдкой изучал уже давно знакомые черты. Бен, несмотря на всю его брутальность, скорее напускную порой, был довольно утонченным. Длинная тонкая шея, длинные тонкие пальцы, острые скулы и такие четко очерченные губы. Он иногда жаловался, что смахивает на девчонку, и Сехун никогда не спешил его переубеждать, лишь ехидно улыбаясь. За что часто огребал от Бэкхена, у которого сила и удары в общем-то были далеко не девчачьи.
Сехун помнил, как они встретились. Бэкхен тогда только переехал в Сеул, а Сехун ещё даже школу не окончил. Но уже жил один, потому что матери Сехун не знал, а отец удачно свалил в Японию на ПМЖ, якобы на заработки. Первые два года он ещё присылал сыну деньги, а после перестал, видимо, решив, что Сехун и сам неплохо справляется. Парень же даже не осуждал его. Все равно отца года из него не сделать, а так хоть нет постоянной опеки и нытья под ухом. Странно, но Сехун всегда был чертовой одиночкой.
Они столкнулись случайно. Бэкхена обокрали, он окончательно заплутал в сеульском метро, а ещё на дворе были февральские морозы и ночь. Бэкхен даже не знал, куда ему идти, особенно без денег и документов. Сехун, видимо, был слишком доверчив и сострадателен к окружающим, раз без тени страха и сомнения пустил незнакомца на свой порог. Кажется, ему повезло, что Бэкхен оказался вполне себе честным парнем, а не обчистил наивного малолетку, убежав с его деньгами. Так они и начали жить вместе, вроде как на условиях квартиранта и хозяина квартиры.
Но вот прошло четыре года, они вместе оплачивают коммунальные услуги, Бэкхен частенько за свой счёт покупает домой продукты, а все праздники отмечаются за одним столом. И Рождество, кстати, тоже. Так что схема квартирант - хозяин не работала уже кажется последние три года, переродившись в отношения двух друзей-соседей? Братьев? Просто друзей?
Сехун задумался. Ни одна из этих формулировок ему не нравилась. Просто было проще не думать обо всем этом.
- Как дела на работе? - решил поинтересоваться Сехун.
Работа Бэкхена была куда интереснее подработок Сехуна в кофейне под их домом. Бен работал в автосервисе, специализировался конкретно на мотоциклах и всем таком (Сехун особо не шарил в этом), так что иногда у него бывали довольно веселые истории.
- Заканчиваю с заказом одного мажора, - довольно улыбнулся Бэкхен, отправляя в рот очередную порцию риса. - Должна перепасть неплохая сумма. Может, установим кондиционеры?
Сехун перестал жевать, откладывая в сторону палочки. Бэкхен серьёзно хотел потратить на это свои деньги?
- Ты же хотел поехать в отпуск, с Чанелем.
- У него появились некоторые проблемы, так что все отменяется. А если я не вложу эти деньги во что-то нужное, то точно пропью, - усмехнулся парень.
Сехун снова принялся жевать.
- Давай наполовину тогда, - он отвёл взгляд от старшего.
- Тебе нужно учебу оплачивать, так что, давай-ка я просто куплю и все.
Сехун хотел возразить, но красноречивый взгляд Бэкхена остановил его на полуслове. Иногда старший умел смотреть так, что мурашки бежали по коже.
Они отправляются в комнату Бэкхена смотреть фильм, на который так и не успели сходить. У Сехуна была сессия, а Бэкхен был где-то со своим Чанелем. Чанель, кстати, был парнем Бена уже третий, кажется, год? Сехун точно не помнил. Сехун не особо разбирается в современном кино, он любит старые черно-белые фильмы, те, что с душой. Как он говорит. Бэкхен ему в этом полная противоположность, обожающий все новое и яркое, все супергеройское дерьмо. В этот раз очередь Бэка выбирать. И выбор падает на очередную космическую стрелялку, вроде как стопятьсотая часть Звездных Войн? Сехун снова не в курсе. Он лишь молча кивает, когда Бэкхен включает фильм.
Сехун разваливается на диване, а Бэкхен у его ног на полу. Они молча смотрят фильм, пока у Бэкхена не затекает шея, и он решает перебраться к младшему на диван. О послушно отодвигается к спинке, оставляя для Бэка место, а потом перекидывает через него ноги. Бэкхен ворчит для приличия, но в итоге сдаётся, улыбаясь и чуть ли не вплотную прижимаясь к груди младшего. В комнате даже жарко, но Сехун ничего не говорит, наслаждаясь привычным теплом. Бэкхен пахнет его парфюмом в перемешку с шампунем самого О, и Сехуну хочется все больше и больше вдыхать этот аромат.
- Бэк, - раздаётся в тишине голос Сехуна, пока в фильме идёт какая-то переходная пауза.
- Я слушаю, - отвечает старший. Его рука свешивается вниз с дивана, а голова практически на плече Сехуна.
- Ты же не оставишь меня? - Сехун не знает, зачем говорит это. Бэкхен вдруг поворачивает на него голову. А затем разворачивается всем корпусом, пытаясь заглянуть в глаза в ночном полумраке. Он ещё с вечера заметил, что с младшим что-то не так.
- Что за вопросы, Сехун? - улыбается Бэк.
- Просто... За всю мою жизнь, меня все бросали. Сначала мама, потом отец, если уйдёшь и ты, я не смогу пережить.
Бэкхен снова улыбается, привычно, тепло и слишком по-родному. Рука старшего опускается на макушку Сехуна, приглаживая непослушные чёрные волосы.
- Ты сам попросишь меня уйти однажды, - Бэкхен заглядывает в глаза О.
- Никогда! - Сехун говорит это громче, чем полагалось. Бэкхен снова грустно улыбается, а рука перемещается уже на щеку младшего.
- Никогда не говори никогда, мелкий.
- Я серьёзно, - Сехун перехватывает чужую ладонь на своём лице. - Я никогда не скажу тебе этого.
- Даже когда заведёшь семью, и старый хен уже не будет вписываться в твою идиллию? - смеётся Бэкхен, пытаясь ненавязчиво вытащить руку из чужого захвата. Сехун держит слишком крепко.
- Ты - моя семья. Зачем мне ещё одна?
- И я ценю это, - снова улыбка, и на сей раз Сехун отпускает ладонь старшего. - Давай фильм смотреть, не зря же включили.
Бэкхен снова отворачивается, а на языке у Сехуна крутится столько слов. Только вот он никогда не решится их озвучить. Слишком трус.
Вечером следующего дня Сехун занят новым проектом для научного сообщества, в котором состоит, чтобы получать стипендию. В комнате снова невыносимо душно, потому что июнь набирает свои обороты, и он думает, что идея Бэкхена со сплит-системой более чем крутая. О переодевает футболку на майку - алкоголичку, снова возвращаясь на своё место, вдруг замечая, что стрелка часов уже давно перевалила за два ночи. Бэкхена все ещё нет, и, скорее всего, его ждать не стоит. Он точно поехал к Чанелю.
Сехун сам не замечает, как с силой сжимает кулаки, едва ли не ломая карандаш. Но чертежи доделать надо, и, желательно, без последнего сломанного карандаша, с нужным ему грифелем. Новые он купить забыл, как и всегда. Проходит ещё час напряженной работы за измерениями и расчётами, Сехун учится в архитектурном, когда звонок телефона пугает парня, и он делает огромный росчерк на весь чертёж. Сехун материт звонящего ему в три ночи, но за трубкой тянется и даже не глядя на определитель, подносит к уху.
На том конце какой-то шум улицы, а может даже трассы, и следом родной голос.
- Хунни, ты спишь? - Бэкхен в общем-то тянет слова, и Сехун тяжело вздыхает.
- Где ты? - спрашивает парень, уже вставая с места и принимаясь выискивать джинсы и более менее свежую футболку. Хотя какая разница, ночь на дворе.
- Ты приедешь? - кажется, Бэкхен улыбается.
- Приеду, только адрес скажи.
Сехун получает адрес и выезжает сразу же. Приходится потратиться на такси, так как ни один транспорт сейчас не работает, а этот несчастный бар даже не в их районе. Сехуна всю дорогу мучает вопрос, где же незаменимый Пак Чанель, но он решает пока забить на это. Возможно, Бэкхен сам все расскажет.
Старший действительно пьян в стельку. Он сидит на лавочке у этого самого бара, и Сехун тяжело вздыхает, подходя к нему. Бэкхен умудряется ещё курить, стряхивая пепел прямо на землю. Он окидывает Сехуна взглядом, пытаясь сфокусироваться на его лице и широко улыбается.
- Ты пришёл, - вновь тянет слова Бэкхен.
- Пришел, - выдыхает Сехун. - Поехали домой, такси ждёт.
Бэкхен пытается встать, но получается у него это из рук вон плохо. Сехун вздыхает, утягивая хена на себя и перекидывая его руку через своё плечо. Бэк все также продолжает улыбаться и несёт какую-то пьяную чушь. Сехун не особо вслушивается, пытаясь затащить друга на заднее сидение такси. Водитель которого смотрит немного с сочувствием и лёгкой тревогой. Видимо, боится, что Бэк испортит ему салон.
Они приезжают домой довольно быстро. За это время Бэкхен успевает вырубиться на плече у Сехуна, заливая его футболку слюнями. Сехун думает, что поспешил со словами «я никогда тебя не выгоню, хен». Хотя... нет, не поспешил.
Утро наступает для Бэкхена где-то в районе одиннадцати, но, Слава Богу, сегодня суббота и у него нет смены. События вчерашнего он помнит смутно, и совсем не помнит, как оказался дома. Но по стоящей рядом с кроватью бутылкe воды и по тому, что он раздет, Бэкхен понимает, что все-таки позвонил Сехуну.
После душа, парню хорошо, так что он выбирается поесть. Похмелье его мучает не так сильно, как остальных людей планеты, и Бэкхен безумно рад этой особенности организма. Сехун сидит на кухне, что-то читает и пьёт кофе.
- Доброе утро, - хрипит Бэкхен, подходя к кофеварке. Он наливает себе кружку, замечая вопросительные взгляды младшего.
- Сварить рамен? - спрашивает младший, вновь возвращаясь к своему чтению.
- Нет, спасибо, кофе будет достаточно. Ты и так возился со мной всю ночь.
Сехун откладывает книгу и поднимает на Бэкхена взгляд. Тот стоит у столешницы, облокотившись на неё всем корпусом. На нем снова футболка самого Сехуна и все те же потрепанные домашние шорты.
- Как будто первый раз, - усмехается Сехун и встаёт с места. Кружка отправляется в раковину, а сам О смотрит на Бэкхена чересчур испытующе. - Почему ты вчера был один?
Бэкхен молчит, утыкаясь носом в свою кружку. Сехун же откручивает кран, чтобы помыть посуду. Ее, кстати, накопилось со вчерашнего.
- Мы поссорились с Чанелем, и я послал его к черту.
Движения губки по поверхности тарелки останавливаются, а Сехун хмыкает. Неопределённо и коротко, будто бы говорит «я знал что так будет». Бэкхену это не нравится, так что он отставляет кружку в сторону и всем корпусом поворачивается на младшего. Сехун продолжает намыливать тарелку.
- Что? - в голосе Бэкхена слышатся нотки возмущения.
- Ничего, - пожимает плечами Сехун.
- Нет уж, говори, что начал! - настаивает Бэкхен.
- Я ничего не начинал, Бэкхен. И не хочу, - Сехун намыливает уже третью тарелку и переходит к сковороде. Бэкхен выдыхает, вновь отворачиваясь от младшего.
- Ты снова хочешь сказать, что Пак мудак, - Бэкхен говорит это, кажется, без тени злости, лишь с нотками усталости. Сехун соглашается изнутри тысячи раз, но сам молчит.
- Сехун, - вновь повторяет Бэкхен. - Не заставляй меня чувствовать себя виноватым, мне и так хватает этого.
Сехун заканчивает с посудой довольно быстро, вытирая руки и разворачивается к Бэкхену. Тот уже давно допил свой кофе, но продолжает упорно мониторить широкую спину младшего.
- Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя виноватым. И не хочу, чтобы ты страдал из-за кого-то вроде Пак Чанеля. И да, Пак мудак, потому что нормальный человек не оставил бы тебя там пьяным одного, - Сехун обычно редко выражает своё недовольство.
- Я сам его послал, - Бэкхен смотрит Сехуну прямо в глаза.
- Самому-то не надоело его оправдывать? - выдыхает Сехун. - Я устал смотреть на то, как этот человек вытягивает из тебя все соки. Но я не лезу в это, если тебе с ним хорошо.
Сехун вешает полотенце в руках на крючок рядом с раковиной и выходит с кухни. А потом и из дома вовсе. Потому что он в очередной раз убеждается в том, что Пак мудак.
Проходит две недели после той пятницы. Сехун успешно сдаёт свой проект, получая очередную похвалу от руководителя СНО, а потом и вовсе приглашение пройти летнюю стажировку, помогая ему с одним крупным проектом. Сехун безумно счастлив, соглашаясь на эту возможность. Глядишь, ему удастся подняться куда-то подальше, чем его родителям. Возможно он даже станет уважаемым человеком. Если у него все получится на этой стажировке, то проблем с поиском работы у него не будет. Проект действительно крупный.
Сехун возвращается домой с пиццей и парой бутылок пива. Он хочет отметить это с Бэкхеном, так что с порога окликает старшего. Сегодня он должен был вернуться раньше с работы.
- Бэк, ты дома? - зовёт Сехун, но в ответ слышит лишь какое-то копошение и довольно странные звуки. Парень скидывает кеды, направляясь в сторону кухни. Оттуда как раз и слышатся звуки, и чем ближе Сехун подходит, тем яснее становится их характер. Сехун в шоке застывает на пороге кухни, где Бэкхен сидит в объятиях Чанеля. Они оба полуголые, что заметно Сехуну даже со своего места.
У Бэкхена голова запрокинута назад, а Пак сжимает округлые бёдра хена, утыкаясь лбом куда-то ему в ключицу. Они стонут в голос и совершенно не видят Сехуна, который ловит сдвиг по фазе. Сехун хочет уйти, но у него не получается. Ноги будто приросли к полу и хочется закричать от обиды и злости. Но он лишь продолжает стоять на месте, все ещё отказываясь понимать как так-то.
- Сехун, - голос Бэкхена доходит до него словно через толщу воды, и именно в этот момент тело отпускает, и О срывается с места. Он хлопает входной дверью, а Бэкхен продолжает шокировано смотреть в проход, где ещё минуту назад стоял Сехун. Чанель тоже в шоке, продолжая сжимать бедра Бэка.
- Черт! - выдыхает Бэк, поворачиваясь на Пака.
- Что он тут делает? - спрашивает Чанель, чем заставляет Бэка закатить глаза.
- Живет, вообще-то. И это его квартира, и мы с тобой два идиота, - Бэкхен хочет слезть с бёдер Пака и его члена, но сильные руки не дают это сделать.
- Куда собрался? Мы же не закончили? - Чанель приподнимает парня, с силой толкаясь в него, а Бэкхен хотел бы противиться, но не может.
Сехун возвращается домой спустя два дня. Оба эти дня он проводит у своего одногруппника Чонина, который любезно делится своей однушкой на краю города. Сехун в общем-то знает, что Ким неровно дышит к нему с первого курса, и да, он пользуется этим. Беззастенчиво и без сожалений, потому что ему больно. Его никто не жалел. Чонин ничего не спрашивает, продолжая оставаться молчаливым наблюдателем. Сехун идёт на работу оба эти дня, а под конец решает, что вечно бегать от Бэкхена не может. Тем более ему нужна свежая одежда к понедельнику и некоторые его чертежи, у него первый день стажировки. Бэкхен звонил кажется несколько десятков раз и писал кучу смс, но Сехун не ответил ничего кроме сухого «со мной все нормально». Кажется Бэкхену этого становится достаточно, чтобы понять, что Сехуну нужно дать побыть одному.
Бэкхена дома не оказывается, видимо, он в сервисе. Сехун даже облегченно вздыхает, понимая, что он не знает, что сказать старшему, да и в принципе через два дня размышлений, его поведение кажется уж больно глупым. Наверное, глупым.
О решает лечь спать, потому что смена в кофейне выдалась не самой легкой. Было слишком много посетителей, и Сехун откровенно зашивался. Он вырубается сразу же после душа, даже не удосужившись накрыться пледом.
Бэкхен возвращается домой ближе к восьми вечера, открывая дверь ключами и застывая на пороге. У входа виднеются кеды младшего. У Бэкхена сердце срывается на бешеный ритм, и он тут же скидывает обувь, направляясь в сторону спальни младшего. Сехун правда лежит на кровати и, кажется, спит, перевернувшись на живот и уткнувшись носом в подушку. Бэкхен невольно облегченно выдыхает, поближе подходя к кровати Сехуна и опускаясь на корточки перед лицом младшего. Сейчас он кажется таким умиротворённым и милым, а у Бэкхена щемит где-то в районе груди. Он беспокоился за Сехуна, а ещё ему было неимоверно стыдно перед ним. Но Чанель появился в тот день так внезапно, со своими извинениями, и Бэкхен принял их. Именно в той форме, в какой застал их Сехун.
Бэкхен тянется ко лбу младшего, разглаживая тонкую складку кожи, что появилась, когда младший нахмурился во сне. Видимо, ему снилось что-то неприятное. Парень резко вдохнул, переворачиваясь на бок, а Бэкхен дернулся. Рука задела рабочее кресло, стоящее рядом, которое с характерным звуком откатилось в сторону и ударилось о дверь. Дверь хлопнула. Бэкхен мысленно выругался, надеясь, что не разбудил младшего, но надежды не оправдались. Сехун проснулся и теперь вопросительно смотрел на старшего, что все ещё сидел на корточках у его кровати.
- Бэк? - голос у младшего был и так-то низкий, но сейчас сквозил слишком явной хрипотцой. Бэкхен неловко улыбнулся.
- Прости, что разбудил, это чертово кресло. Но я уже ухожу, - Бэкхен вскочил с места, но уйти ему не дали. Сехун схватил его за запястье, сам садясь на кровати.
- Сехун? - Бэкхен повернулся к младшему.
- Прости, что ушёл и заставил волноваться, - выдохнул после секундного молчания Сехун. Бэкхен прикрыл глаза, садясь на кровать.
- Это я должен извиниться... Ты не должен был увидеть... все это. Да, так что прости меня, такого больше не повторится.
Сехун не знал, что на это сказать. Он молча повернулся к Бэкхену, заглядывая в глаза старшему.
- Вы помирились?
- Ну, вроде того, - пожал плечами Бен.
- Брось его, - прошептал парень. Бэкхен удивлённо посмотрел на О.
- Сехун, я люблю его.
- Зато он тебя нет, - Сехун знал, что, наверное, поступает неправильно, вставая между Чанелем и Бэкхеном, но за эти дни он твёрдо решил, что не может больше так жить.
- Откуда ты знаешь? Ты с ним даже не разговаривал ни разу нормально, - Бэкхен потёр переносицу. Он так всегда делал, когда ему не хотелось продолжать разговор.
- Поэтому и не разговаривал. Он не любит тебя, Бэкхен. Если бы любил, не бросал бы так легко, не использовал бы тебя ради своих целей, не извинялся бы посредством секса. Любят по-другому. Когда любят заботятся и находятся рядом в нужную минуту. Но за три года, когда он был тебе нужен, его ни разу не было. Ни тогда, когда тебе нужны были деньги, ни тогда, когда ты месяц валялся в больнице с пневмонией. Он даже не знает правду о твоём диагнозе, - Сехун не рассчитывал на такую тираду, но сейчас, кажется, выговорил все то, что копилось не один год. Он тяжёло дышал, глядя в глаза Бэкхена. В комнате было уже сумрачно, отражая последние отблески света от стен.
- Даже мои родители не знают правду о моем диагнозе, - выдохнул Бэкхен.
- Не о том сейчас речь, Бэк. Родители - это родители, а Чанель твой парень. Человек, которому ты доверил тело и душу. Но ты не хочешь рассказывать ему, потому что знаешь правду в глубине души. Ты знаешь, что если он узнает, он надолго не задержится.
- Да! - Бэкхен вдруг сорвался, вскакивая с места. Он сжал кулаки, глядя на Сехуна гневным взглядом. - Да, не останется. Уйдёт и будет прав. Потому что я не хочу, чтобы меня жалели, чтобы были со мной только из жалости. Мне и так недолго осталось, Сехун. И ты знаешь это, хоть и продолжаешь просить не оставлять тебя. Но старого хена в твоей жизни не будет. И я хочу провести оставшееся мне время нормально, проживу нормальной жизнью. С любимой работой, с любимым парнем и с друзьями.
В глазах Бэкхена стояли слезы, а сам он тяжело дышал. Сехун ещё никогда не видел его в таком состоянии, даже немного пугаясь за старшего.
- Мне день ото дня все хуже, пусть это и не замечает никто вокруг. Но я знаю, что мой конец близок. Я и так прожил дольше, чем мне выделили.
- Бэк, - Сехун поднялся с места, подходя к старшему. - Я вижу. Я все вижу. Я знаю, что тебе тяжело, я знаю, что сказал врач на последнем приеме, я читал заключение. Я заметил, что таблеток в ванной стало больше, и я знаю, что тебе осенью надо ложиться на первый курс терапии. Я знаю, Бэкхен! Поэтому я и не хочу, чтобы ты тратил свои силы на кого-то вроде Пак Чанеля! Ты можешь тратить их на себя, на то, чтобы бороться с болезнью. И я могу помочь тебе в этом.
Бэкхена уже заметно трясло, и он отвернулся от младшего. Но Сехун притянул его к себе, обхватывая родное лицо ладонями.
- Просто позволь помочь тебе, перестань отталкивать.
- Я люблю его, - Бэкхен поднял на младшего взгляд. Он уже плакал, перестав сдерживаться. Но смотрел слишком твёрдо и отчужденно. - Прости, Сехун, но я люблю его.
Сехун медленно выдохнул, прикрывая глаза. Он знал, что таким образом Бэкхен говорит «я не люблю тебя!». Так он пытается смягчить правду, но Сехун все понимает. Он не дурачок.
Бэкхену становится плохо внезапно. Он на работе, так что его увозит скорая. В больнице он приходит в себя уже к тому времени, как его укладывают в общую палату в приемном покое. Он не может быть тут долго, так что он собирается уйти, но капельница на руке не даст ему это сделать ближайшие несколько часов. Медсестра приходит проверить его самочувствие через пару минут, дежурно улыбаясь.
- Вы проснулись, мистер Бен, - тихо говорит она, проверяя систему на его руке и откручивая ролик капельницы вверх, ещё больше замедляя ток жидкости по ней.
- Когда я могу идти домой?
- Как только закончится капельница, вам ещё нужно подписать вот это, - она протягивает Бэкхену планшет и ручку. - Вы принимаете прописанные вам лекарства?
- Да, - кивнул Бэкхен, пытаясь вчитаться в документы перед ним. - Просто они перестают помогать, а на новое назначение пока нет денег.
Медсестра сочувственно улыбается, принимая обратно планшет. Она вытаскивает из кармана хирургического костюма мобильник Бэкхена и протягивает его парню.
- Он звонил не переставая, пока был в ваших вещах. Я решила, что стоит вам отдать.
- Спасибо. А где мои вещи, кстати? - Бэкхен огляделся.
- Мы выдадим их, когда вы будете уходить. Пока вам оказывали помощь, пришлось вас переодеть для обследования.
- Ясно, - кивнул парень, принимая свой телефон.
Конечно же, куча пропущенных от Сехуна и несколько от Чанеля. Бэкхен решает первым перезвонить Паку. Несколько гудков тянутся вечность, и Чанель, наконец, поднимает трубку.
- Какого хуя, Бэкхен? - басит в трубку парень, заставляя Бэкхена немного поежиться. Кажется, Пак чертовски зол.
- Мы договорились встретиться, и я прождал тебя кучу времени в парке!
- Прости, мне стало плохо, и я попал в больницу, - тихо отвечает Бэкхен, хотя, кажется, крики Чанеля услышали даже соседи по палате, что невольно обернулись.
- Что? В больнице? Что-то серьёзное?
Бэкхен усмехается, прикрывая глаза.
- Нет, ничего. Уже сегодня отправят домой.
- Ну, это хорошо. Тогда встретимся завтра?
- Да, созвонимся, - все также тихо отвечает парень, а затем слышит короткое «пока» и такие же короткие гудки. Бен больно закусывает нижнюю губу, тяжело выдыхая. Недавние слова Сехуна всплывают в сознании. И Бэкхен не хочет этого признавать, но кажется О был прав.
Сехун приезжает, как только Бен говорит, где он. Бэкхен был бы рад доехать один, но ему страшно снова отключиться где-то. И на этот раз уже никто не вызовет скорую. На младшем нет лица, потому что за последние семь месяцев, что у Бэкхена обнаружили его болезнь, он впервые видит его в таком состоянии. Сехун кидается ему на шею, наплевав на все и больно сжимая худое тело в своих руках. Кажется, до хруста костей. Бэкхен улыбается, похлопывая Сехуна по спине.
- Хун, ну чего ты? Со мной все в порядке, но я могу умереть от твоего объятия, если не отпустишь, - пытается шутить Бен, но выходит коряво. Сехун тяжело дышит и едва сдерживается от слез. Он правда так испугался, когда Бэкхен сказал, что он в больнице.
- Почему ты сразу мне не позвонил? Мне сказали что тебя привезли ещё днём, - Сехун не обращает внимания на заинтересованные взгляды соседей Бэкхена.
- Я только пришёл в себя, - Бэкхен снова улыбается. - Прости, что заставляю тебя волноваться.
- Ещё раз извинишься, и я точно задушу тебя в своих объятиях, - бурчит младший. Бэкхен на это лишь улыбается, где-то в глубине души чувствуя долгожданное спокойствие. Сехун тут, и он может позаботиться обо всем.
Они приезжают домой ближе к полуночи. Сехун заботливо укладывает Бэкхена, предварительно отпоив ромашковым чаем. Бэкхен долго убеждает О, что не маленький и не нужно его так опекать, но младший лишь смотрит своим фирменным взглядом в ответ. Взглядом, что говорит обо всем сразу. А когда Бэкхен засыпает, Сехун отправляется в ванную и запирается там на долгие два часа. Он рыдает, как самая настоящая девчонка, включив полный напор воды из-под крана, чтобы Бэкхен не услышал. Сегодня Сехун впервые осознал насколько же все серьёзно. Сегодня он впервые осознал, что не Пак Чанель может встать между ним и его Бэкхеном, а смерть. И от этой мысли хотелось забиться куда-нибудь подальше и желательно распасться на миллионы атомов, чтобы не чувствовать всю эту беспомощность. Этот жуткий страх, который опутывал все тело. Сегодня Сехун правда понял, что Бэкхен может его оставить.
Месяц напряженных обследований, по которым Бэкхена таскает Сехун, не приводит ни к чему другому, кроме как к подтверждению его диагноза. Это рак и с этим ничего не поделаешь. Врачи почти разводят руками, лишь советуют курсы лучевой и химиотерапии. Сехун запрещает покупать Бэкхену сплит-систему домой, добивается официальной подработки у своего руководителя на стажировке и, вообще, берет всю их жизнь в свои руки. Бэкхен отчего-то перестаёт сопротивляться, полностью пуская все по течению и доверяясь О. Сехун младше его на четыре года, но смыслит в этой жизни куда больше. Бэкхен все же возвращается на работу теперь уже с новыми лекарствами, которые сильнее прошлых и даже действеннее. Они снимают боль, но из-за них Бэкхен каждую ночь просыпается от кошмаров. В итоге, он и сам не замечает, как переезжает в комнату Сехуна. Потому что, когда он кричит от очередного кошмара, или не может проснуться от приступа удушья, то Сехун может совладать с ним. И успокоить. Прижимая к своей груди, мягко поглаживая его спину и иногда вытирая слезы с щёк Бэкхена. Сехун продолжает быть рядом несмотря на то, что Бэкхен говорит, что не любит. Но О плевать на все это, пока он может прижимать Бэкхена к себе по ночам, пока может пытаться заглушить его боль, Сехун продолжит это делать несмотря ни на что.
Бэкхен уходит на встречу с Чанелем спустя месяц впервые. Пак вовремя уезжает из города по делам, и Бэку это только на руку. Сехун ничего не говорит, но его молчание собственно и есть один большой упрёк. Бэкхен знает, но делает вид, что не понимает.
- Позвони, если что-нибудь пойдёт не так, - говорит Сехун, протягивая Бэкхену его мобильник, который старший забывает в комнате перед выходом и просит отдать.
- Я же буду с Чанелем, не беспокойся.
- Именно поэтому я и беспокоюсь, - усмехается Сехун.
Бэкхен предпочитает проигнорировать это, отводя взгляд к зеркалу. Синяки под глазами удачно замазаны консилером, которым Бэкхен начинает пользоваться совсем недавно. Просто он устаёт смотреть на себя в зеркале и видеть там лишь тень, а Сехун очень вовремя затаскивает его в косметический маркет. Бэкхену немного неловко, но О кажется даже разбирается в этом во всем и не испытывает никакой неловкости перед миловидной девушкой-консультантом, что помогает им с выбором. В итоге, консилер оказывается не такой уж и плохой идеей. Хотя, ребята в сервисе все равно не поймут. Так что Бэкхен пользуется им только когда выходит куда-то гулять с Сехуном. Или вот сейчас, когда не хочет чтобы Чанель что-то заподозрил.
- Ты взял таблетки? - спрашивает Сехун.
- Я выпил их, хватит, пока я не вернусь. Я ненадолго.
Сехун ничего не отвечает, хотя в его взгляде Бэкхен читает некое удивление.
- Я не собираюсь оставаться у него, - зачем-то уточняет Бэкхен. - Все, давай.
Бэкхен уходит, оставляя лишь гнетущую тишину в квартире. Сехун выдыхает, разворачиваясь в сторону спальни. Ему нужно закончить шаблоны новых чертежей, завтра уже сроки горят.
Старший и правда слишком быстро возвращается. Где-то через час, может два. Сехун выходит встречать его, замирая в коридоре. Бэкхен сидит на корточках перед самыми дверьми квартиры.
- Бэк, тебе плохо? - Сехун кидается к Бену, слишком поздно понимая, что Бэкхен плачет. Снова. В последнее время, Сехун был уверен, слезы Бэкхена он видел куда чаще его улыбки.
- Я порвал с ним, - шепчет парень.
И Сехуну не нужно объяснений. Он тянет Бэкхена к себе, садясь на пол рядом с ним, позволяя уткнуться в широкую грудь. Бэкхен цепляется за футболку младшего, продолжая беззвучно плакать. Ему больно. Физически и морально. И Сехун кажется понимает его. Может не до конца, но он хотя бы пытается.
- Ты рассказал ему? - они сидят на кухне. В полной тишине и темноте. Бэкхен курит в открытое окно, хотя врач категорически запретил, но сегодня можно. А Сехун даже не пытается его остановить, сидя на стуле перед подоконником и глядя на старшего.
- Нет, просто сказал, что больше не хочу с ним иметь ничего общего... Сказал, что не люблю, - последнее Бэкхен говорит почти шепотом, а потом выдыхает дым в сторону. Он уродливыми сизыми узорами расплывается в отблесках света от уличного фонаря во дворе.
- А ты любишь?
Сехун не знал, зачем спрашивает, ведь снова услышит, что да. Но Бэкхен молчит, а потом гасит окурок в пепельнице. Уже третий за последний час.
- Пойдём спать, Хун.
- Сначала лекарства, - Сехун не забывает ни о чем, и когда он протягивает футляры с таблетками на вечер, Бэкхен грустно улыбается. Вероятно, без О, он бы не выпил ни одной таблетки по сей день.
Они устраиваются на кровати Сехуна. Точнее уже, наверное, их общей. Бэкхен сжимается на краю, но Сехун тяжело вздыхает, притягивая его ближе к себе и центру. Он все равно перекатится в его объятия ночью.
- Не надо, Хун, - выдыхает вдруг старший.
- О чем ты? - Сехун ужасно вымотался сегодня, а завтра ему предстоял тяжелый день, так что хотелось побыстрее заснуть. Он прикрыл глаза, носом зарываясь в затылок Бэкхена.
- Обо всем этом. Ты тратишь на меня свою жизнь, но я не стою этого, - все тот же шепот.
- Ты устал, Бэкхен. Спи, - Сехуну совсем не хочется продолжать этот бессмысленный диалог. Его чувства не нуждаются в убеждении.
- Я серьёзно, Сехун, - Бэкхен подрывается в кровати. Сехун тяжело вздыхает, открывая глаза.
- Я тоже, Бэкхен. Даже не пытайся отстраниться от меня, не пытайся оттолкнуть! Слышишь? Это бесполезно! Я не он, я не уйду, потому что если тебя не будет рядом, я не смогу прожить эту жизнь. Вот и все. Я завишу от тебя, я привязался к тебе навечно.
- Моя вечность очень короткая, Сехун.
- Ничего, я ее продлю. Я сделаю все, но я не отдам тебя. Даже смерти.
- Почему? - Бэкхен снова чувствует, как подкатывает к горлу комок слез, но сдерживается.
- Ты знаешь почему. Не заставляй меня говорить это, потому что ты не ответишь мне. Я знаю и я не требую ничего. Просто живи, это все что мне нужно.
Это Бэкхену нечем крыть. Он бы рад оттолкнуть Сехуна, но он понимает что не может. Уже не сможет. Слишком ничтожество и эгоист, Бэкхен был не в силах остаться ещё и без Сехуна.
Все идёт относительно хорошо следующие девять месяцев. Бэкхену делают два курса терапии, после которых Сехун почти перестаёт узнавать когда-то жизнерадостного хена. Теперь Бэкхен чаще морщится от боли, прикрывая глаза, отчаянно хватает ртом воздух. Он из последних сил цепляется за руки Сехуна. И О готов перевернуть этот мир, только, чтобы Бэкхену стало легче. Хоть чуточку, хоть ненадолго. Денег едва хватает на лечение, так как Бэкхену приходится уволиться из сервиса. Но руководитель Сехуна оказывается не просто понимающим начальником, что ослабляет график рабочего дня парня. Он ещё и оказывается хорошим человеком, который помогает выбить квоту на лечение в Японии. Лечащий врач Бэкхена говорит, что эта клиника лучшая на данный момент в Азии, и Сехун правда не знает, как благодарить мужчину. О говорит ему, что Бэкхен его сводный брат, и тот решает ему помочь, обосновывая все тем, что когда-то от онкологии умерла его мама. И если бы ей тогда помогли, то возможно она выжила бы. Сехун клянётся, что никогда не забудет доброты начальника, а также обещает работать лучше, чем кто-либо в его фирме. Бэкхен же долго не верит в услышанное, в сотый раз повторяя Сехуну, что все это бесполезно, и О лишь тратит своё время, деньги и силы. Но Сехун не желает ничего слышать. Он берет полугодовой академический отпуск в университете, переходит на сетевую работу в фирме и собирает Бэкхена в дорогу. У него наступает ремиссия ближе к апрелю, будто сам Бог желает, чтобы Бэкхен выздоровел, и у них получается вылететь на обычном самолете, а не санреанимацией, на которую у них денег в общем-то нет, а квота это все не покрывает.
В Токио отличные виды. Сехун тут впервые, и впервые в жизни он вспоминает, что где-то в этой стране, наверное, живет и его отец. Но ему откровенно не до него, и если бы даже они встретились, он бы прошёл мимо. Сехун не в обиде, нет. Просто они уже давно чужие. Родители Бэкхена все ещё не в курсе происходящего с сыном. Он продолжает врать им по телефону, хотя Сехун убеждает его рассказать. Но парень не хочет лишний раз дергать своих стариков, у которых и так забот хватает. И без Бэкхена. Правда, каких именно Бен не уточняет, а Сехун не лезет. Просто Бену страшно, и он не станет.
Уходит почти две недели на все обследования, и врачи, наконец, оглашают свой вердикт. Для Сехуна лучше подходит слово «приговор».
- Операцию можно провести, так как все ваши жизненные показатели в относительной норме и результаты анализов довольно неплохи, но... Мы не уверены, что исход будет удачным. Все будет зависеть только от вас, господин Бен. Вы должны захотеть жить!
- Я хочу, - тихо роняет Бэкхен, хотя Сехун знает, что тот врет. Бэкхен сдался, а Сехун не может ничего сделать, чтобы его растормошить. Он уже столько времени пытается, но Бэкхен сдался.
- Вы должны захотеть этого больше, чем чего-либо на свете, - продолжает доктор. - Мы назначим операцию на утро четверга. В среду я снова навещу вас, а пока отдыхайте. И, пожалуйста, не пропускайте приемы лекарств.
Бэкхен кивает, и врач уходит. Сехун же пересаживается на стул рядом с его кроватью, осторожно беря руку старшего в свою.
- Бэк, - тихо говорит парень, на что Бэкхен смотрит на него почти пустым взглядом.
- Хен, назови меня хен. Хоть раз, Сехун.
- Ты мне не хен, ты знаешь это, - Сехун улыбается, а потом придерживает Бэка, когда тот снова морщится от боли. Обезболивающие перестали помогать, наркотические обезболивающие почти перестали. У Бэкхена была только безграничная любовь и забота Сехуна, на которую он не мог ответить. Лишь продолжал губить жизнь Сехуна, мечтая чтобы это все побыстрее закончилось. Жить хотелось да, но не так сильно, как раньше.
Сехун занят чертежами, которые надо отправить уже к концу недели. Его прошлый проект одобрили и приняли к разработке, к осени в центре Сеула уже должны были начать строить новый торговый центр. Он сидел в палате Бэкхена, пока тот спал после изнуряющих процедур. Сехун улыбнулся, глядя на то, как солнечные зайчики играют на лице старшего. Он едва морщится, и Сехун тянется за телефоном, чтобы сфотографировать. Бэкхен не разрешает это делать теперь, и Сехун не делает, но сейчас соблазн слишком велик. Бэкхен уже столько времени не спал так спокойно, как сейчас. Сехун делает снимок, а затем закрывает жалюзи на окнах. Даже солнце не должно мешать покою Бэкхена.
Бен просыпается ближе к вечеру, замечая как Сехун дремлет в кресле рядом с кроватью самого Бена. Парень медленно поднимается с кровати, касаясь холодного пола палаты босыми ступнями. Он делает пару шагов в сторону младшего, убирая с его колен ноутбук, экран которого уже кажется давно погас. Бэкхен проверяет сохранил ли Сехун файлы, иначе вся его работа пойдёт насмарку, а потом откладывает гаджет на журнальный столик. Он укрывает Сехуна пледом, а потом едва касается его лба губами. Сехун вероятно его ангел-хранитель, что все это время был рядом, отчаянно пытаясь избавить от боли. И порой у него даже получалось. Он вырывал его из цепких лап темноты и боли, может не физической, но моральной точно. В его груди Бэкхен так часто прятал собственное лицо, которое уже не мог видеть в отражении зеркала, прячась от всех невзгод. Бен так отчаянно привык к Сехуну, и ему так хотелось вернуть всю эту заботу. Полюбить этого человека именно так как он заслужил, но Бэкхен не мог. Пытался себя заставить, уговаривал себя, но не мог. Он любил Сехуна как брата и как друга, но никогда как парня. Как следовало бы его любить, как хотел бы этого сам Сехун. Их связь была безумно тесная, но все равно между ними было расстояние. И Бэкхен все больше и больше ненавидел себя за эту слабость. Он просто тратил жизнь Сехуна, его молодость, забирал у него все силы, будто бы мог заменить ими свои. Бэкхен был так бесполезен, и если уж ему нужно умереть, то так и должно быть. Видимо Бог не хочет чтобы он продолжал отравлять жизнь другим людям.
Бэкхен хочет вернуться обратно на кровать, потому что ноги начинают заметно слабеть. Но его вдруг осторожно притягивают к себе и усаживают на колени. Сехун сжимает его в своих объятиях, нежно и осторожно, но в его движениях столько отчаяния, что Бэкхену хочется буквально взвыть от этого.
- Се, что ты делаешь?
- Тшш, - говорит младший, притягивая Бэка ещё ближе, зарываясь носом в его затылок. По привычке, вдыхает родной запах, в котором в последнее время так отчетливо сквозит приевшийся запах лекарств. Но Сехун привык и полюбил это тоже. Как и всего Бэкхена, больного или здорового, главное что живого. Сехун никогда не позволял себе чего-то подобного все это время, чётко сохраняя границы, которые негласно очертил Бэкхен. Объятия - да, но только когда он сам этого хочет и нуждается. А Сехун откуда-то очень хорошо понимал эти моменты.
Но сейчас, сейчас он впервые прижимал Бэкхена к себе просто потому что самому так хотелось. Буквально до дрожи, он хотел чувствовать родное тепло в своих руках всегда.
Бэкхен поворачивается в его объятиях, заглядывая в давно знакомые омуты карих глаз. Сехун вздыхает, когда Бэкхен дрожащими пальцами обхватывает лицо младшего, позволяя ему сжать его талию в руках. За последние месяцы Бэкхен похудел ещё больше, становясь почти прозрачным, и Сехун порой даже боялся сломать ему что-нибудь. Он всегда обращался с ним как с хрустальным, хотя Бэк уверял что ничего подобного не произойдёт.
- Прости меня, - шепчет в самые губы парня Бэкхен. Сехун непонимающе смотрит на него.
- За что?
- За то что так и не смог спросить у тебя почему ты делаешь это все, и не смог дать верный ответ. Я правда сожалею, Сехун.
- Не надо, - младший отрицательно качает головой. - Я не жалею и никогда не пожалею ни о чем, что сделал для тебя. Если бы меня вернули назад и дали бы выбор, я бы сделал этот же самый. Я бы сделал так тысячу и тысячу раз. Единственное о чем я жалею, это только о том, что жизнь так несправедлива к тебе. Вот и все.
Бэкхен прикрывает глаза, утыкаясь лбом в плечо Сехуна.
- Я не заслужил тебя, - выдыхает старший. И вдруг замирает, когда Сехун перехватывает его ладонь, целуя ее.
- Ты заслужил кого-то лучше меня, - шепчет Сехун.
Бэкхен впервые за все это время видит как Сехун плачет. Впервые Сехун показывает свои настоящие эмоции, перестав притворяться сильным и позитивным. С недавних пор в их отношениях роль не затыкающегося радио перешла на Сехуна. Бэкхен же по большей части угрюмо молчал, срываясь на крики от боли и долгие рыдания после истязающих приступов. Сехун всегда оставался сильным, всегда улыбчивым, всегда позитивным. Хоть Бэкхен и знал, что стоит младшему пересечь порог его палаты или комнаты, он превращался в свою тень. Тень, из которой Бэкхен выкачивал последние жизненные силы. Сехун смеялся и шутил только для Бэкхена, и старший хотел бы ответить на это все, но уже не имел никаких сил.
А теперь слезы стекают уже по щекам Сехуна, и он заметно дрожит. Бэкхен обнимает широкие плечи, едва касаясь чужих губ. Это даже поцелуем назвать не получается, потому что никто из них не осмеливается его углубить. Это просто касание, через которое Бэкхен пытается утешить Сехуна. А Сехун пытается это утешение принять. За этим не стоит ничего, кроме горечи и боли. И похоже, у этой горечи и боли жутко соленый вкус.
- Бэк, пожалуйста, не оставляй меня. Я умоляю тебя, - Сехун шепчет словно в бреду, прямо в губы старшего.
- Прости, Хун, но похоже, я не могу тебе этого обещать.
- Нет, можешь! - Сехун сжимает чужую талию крепче обычного. - Можешь, Бэкхен. Ты все можешь.
Бэкхен больше ничего не говорит, продолжая гладить О по голове, пытаясь успокоить. Он хотел бы обещать, но он не хочет обманывать того, кто так много сделал для него.
***
Среда наступает быстро. Бэкхен нервничает, а Сехун кажется нервничает ещё больше него. Он пытается не показывать этого Бэкхену, но Бен все прекрасно чувствует. Бэкхена готовят к завтрашней операции, которая назначена на девять утра, весь день. Ему запрещают есть, ставят какие-то капельницы, делают уколы. Они без конца крутятся в его палате, оставляя его одного лишь только к концу дня. И то, намереваются прогнать Сехуна пораньше, потому что Бэкхену нужно выспаться. Только вот это будет первая ночь, которую Бэкхен проведёт без Сехуна и в ясном сознании. И ему страшно. Так что он просит медсестру смягчиться и разрешить Сехуну побыть с ним ещё немного. И она сдаётся.
Сехун показывает ему какие-то чертежи своего нового проекта. Это частный заказ, большой особняк для одного из бизнесменов Сеула. Если его проект одобрят, то у Сехуна появятся большие связи. Бэкхен слушает его внимательно, прекрасно зная, что так Сехун хочет отвлечь его и себя. Показать что все нормально, что их жизнь станет неплохой. Что ничего страшного не случится.
- Се, - Бэкхен хватает младшего за руку, когда тот откладывает в сторону ноутбук.
- Да?
- Я...хочу сейчас кое-что сказать, поэтому не перебивай, хорошо?
Он чувствует как напрягается всем телом Сехун, и сжимает руку младшего ещё крепче.
- Если ты собрался прощаться со мной, то я не хочу это слышать! - Сехун смотрит в другую сторону, а Бэкхен улыбается.
- Сехун, прошу тебя, это не прощание... просто если вдруг, - Бэкхен собирается с мыслями, чтобы сформулировать все правильно. - Если вдруг я не очнусь, или если я больше никогда не покину эту больницу сам, обещай мне, что будешь жить. Обещай, что прoживешь полную жизнь. Что не будешь зацикливаться на мне.
Сехун все ещё не смотрит на парня, опустив глаза куда-то вниз. Он лишь крепче, в ответ, сжимает руку Бэкхену. Такую тонкую и маленькую ладонь, которая утопала с недавних пор в ладони самого Сехуна. Насколько же Бэкхен худой и маленький.
- Сехун, ты слышишь меня?
Сехун поднимает глаза на Бена. В них снова блестят слезы, но Бэкхен знает, что парень не даст им сорваться вниз.
- Слышу, - кивает младший. - Но не хочу слушать. Ты выйдешь из этой больницы, ясно? Ты очнёшься. Ты будешь жить! Я не отдам тебя, даже смерти.
- Я знаю, - улыбнулся Бэкхен. - Ты у меня упёртый мальчик.
Сехун на это хмыкнул, вновь прикрывая глаза.
- Но ты должен обещать мне. Обещай.
- Нет, - отрицательно замотал головой Сехун. - Если обещаю, признаю своё поражение в этой битве. А я не проигрываю.
Бэкхен тяжело вздыхает. Он правда не заслужил любовь этого ребёнка.
- Сехун, я серьёзно! Обещай, иначе я откажусь от операции.
- Ты не сделаешь этого, - скептично посмотрел на Бэкхена парень.
- Сделаю, ты прекрасно знаешь что сделаю. Я и не такое могу, - хмыкает Бэкхен.
Сехун молчит какое-то время, снова отводя взгляд от старшего.
- Обещаю, - вдруг шепчет О. - Обещаю прожить достойную жизнь ради тебя.
- Вот и хорошо, - улыбается Бэкхен, и Сехун подвисает на этой улыбке. Он так давно не видел, чтобы Бэкхен улыбался так.
Утро четверга наступает еще быстрее среды. Сехун уже сидит в палате. Бэкхен открывает глаза, а затем находит в себе силы улыбнуться.
- С днём рождения, мелкий! - шепчет Бэкхен. Сехун на это фыркает, но все же благодарно кивает.
- Спасибо!
- Подарок за мной? - продолжает Бэкхен, пока Сехун помогает ему подняться с места. Точнее он хватает его на руки, пересаживая на кресло-каталку.
- За тобой, - кивает Сехун, направляясь в сторону ванной.
- И что же ты хочешь?
Сехун усмехается, останавливая кресло у большого зеркала. Ванная тут кстати была даже больше их ванной в Сеуле.
- Ты прекрасно знаешь. Я хочу чтобы ты боролся и выздоровел, - Сехун подаёт Бэкхену зубную щетку с уже выдавленной на неё пастой и включает краны.
- Я постараюсь, - улыбается ему в ответ Бэкхен.
Все происходит слишком быстро. Бэкхена увозят в оперблок, закрывая его двери перед самым носом Сехуна. Парень знает, что бессмысленно ждать под дверями, тем более что операция начнётся только через час. Бэкхена пока только готовят. Но он не может взять себя в руки. Его крупно трясёт, так что он не может усидеть на месте. Хочется ворваться туда и держать его за руку, но Сехун не может. Он ничего не может и это бессилие снова убивает его. За эти месяцы Сехун понял только одно: нет хуже чувства, чем бессилие перед этой жизнью. Когда самый важный тебе человек утопает во тьме, а ты не в силах помочь ему. Сехун ненавидит это чувство, он бы наверное и врагу такого не пожелал.
Хирург подходит к Сехуну, когда почти вся команда направляется в оперблок. Он подбадривающе хлопает его по плечу, обещая сделать все от них зависящее. Сехун не сомневается. Он доверяет врачам, но в голове все ещё всплывают слова Бэкхена... прожить нормальную жизнь? Сехун был не уверен, что знает как это. Он вообще ни в чем не был уверен.
Сехун совершенно точно теряет счёт времени. В оперблок периодически заходят и выходят люди, медсестра бегают с какими-то медицинскими чемоданами, а ещё меняется команда хирургов. Бэкхен находится там уже кажется восьмой час, а Сехун не может все это время сойти с места. Постовые медсестры уговаривают его пойти отдохнуть, но Сехуну кажется что он умрет, если переступит порог отделения. Он просто не способен уйти куда-либо, пока Бэкхен там. Внутри.
Двери оперблока распахиваются и из него выходят двое хирургов. Один из них начинал операции, он и есть лечащий врач Бэкхена, а другой пришёл ко второй половине. Сехун тут же подрывается к ним навстречу, пытаясь подавить дикую панику, что захлестывает его с каждым шагом, сделанным навстречу докторам. Ему страшно, просто до ужаса.
***
Двери кабинета открываются после короткого стука и разрешения войти. Сехун поднимает голову на своего референта, которая едва улыбается направляясь к столу О.
- Это чертежи, которые вы просили, - она кладёт папку на стол мужчины. - Очень перспективный проект, я думаю все получится.
Сехун кивает, раскрывая папку и пролистывая ее. Девушка не ошибается и чертежи и правда неплохие. Этот проект можно будет даже одобрить, правда надо будет посмотреть на него в графике. Сехун откладывает папку в сторону, а затем поднимает взгляд на девушку.
- Йери, что насчёт сегодняшнего расписания?
- Я полностью освободила его, как вы и просили, - улыбается девушка. - Правда теперь вам придётся пожертвовать субботой.
- Не страшно, сегодняшний день важнее, - Сехун благодарно кивает девушке, вставая из-за стола.
- Пожалуйста, пересмотри все мои встречи на завтра, и если есть возможность, впихни куда-нибудь совещание незапланированное, - он расправляет закатанные по локоть рукава рубашки, вновь затыкая их дорогими запонками.
- И ещё, я жду завтра утром отчеты от рекламщиков, так чтобы я пришёл в офис, а они лежали у меня на столе, либо на почте. Я должен сам что-ли им напоминать об их работе? Вышли уже все возможные сроки, - галстук из ящика стола снова возвращается на шею мужчины, а сам он накидывает на широкие плечи пиджак, что мирно покоился на спинке кресла.
- На этом вроде все, я поехал. Ты все поняла?
- Да, конечно, мистер О. Если вам будут звонить сегодня, что сказать?
- Скажи, что я провожу свой день рождения с любимым человеком, - слегка улыбнулся Сехун, хватая со стола мобильник и ключи от машины. Девушка кивнула, провожая широкую спину грустным взглядом. О Сехун был мечтой всей женской половины офиса, но каждой давал от ворот поворот. Ходили слухи, что у него уже есть кто-то, но даже Йери, будучи его личным референтом, понятия не имела кто. Просто О, являясь директором одной из самых крупных строительных фирм страны, умело разграничивал личную жизнь и работу. И никого и никогда не подпускал близко. Йери даже не знала есть ли у него друзья.
Сехун остановил машину у давно знакомой ограды. Он осторожно припарковался, выходя из автомобиля и направился вниз по главной аллейке кладбища. Он приезжал сюда только раз в год. На свой день рождения. И дату смерти человека, замену которому Сехун за четырнадцать лет так и не нашёл.
Могила Бэкхена была у крайних рядов. Сехун отказался хоронить его по корейским канонам. Он не хотел чтобы тело Бэкхена сжигали, не хотел чтобы от его любимого человека остался лишь пепел на дне горшка. Нет. Он отстоял свою позицию перед родителями Бэкхена, которые не могли поверить в то что их младший сын умер. Сехун тоже не мог поверить.
В тот день, когда доктора вышли из операционной и сообщили ему то, что сердце Бэкхена остановилось и они больше не смогли его завести, Сехун не мог поверить в услышанное. Он буквально чувствовал как начинает сходить с ума, пытаясь прорваться к телу Бэкхена. Он не верил, пока не увидел все воочию. Пока не просидел с ним всю ночь в холодном зале морга. Пока не увидел как изменилось любимое лицо.
Сехун и сейчас с трудом верил в это. Даже спустя четырнадцать лет. Бэкхену сейчас могло бы быть 38. И он бы наверное был бы все также прекрасен. Сехун был в этом уверен.
Сехун перестал отмечать свой день рождения. Он каждый год приезжал сюда и отчитывался Бэкхену о состоянии своих дел. Он ведь обещал прожить полную и достойную жизнь, он так и поступал. Но приезжал только раз в год и не более. У него был нанят специальный человек, который следил за состоянием могилы, но сам Сехун не решался посещать Бэкхена чаще чем раз в год. Слишком трус.
- Привет, Бэкхен. Я снова стал на год старше, - Сехун усмехнулся, присаживаясь перед могильной плитой. Он смахнул пыль с надписей на плите. - За этот год я расширил фирму ещё больше, выиграл несколько важных тендеров. А ещё я недавно навещал твоих племянников. Они чудесные ребята, очень похожи на тебя и твоего брата. Почему ты никогда не рассказывал мне о брате? Я узнал о нем только в тот год.
Сехун едва улыбнулся.
- Ещё я наконец съездил в Африку этим летом, пожил там месяц. Помнишь ты как-то говорил, что хотел бы там побывать? В общем, сразу говорю, тебе бы там не понравилось. Ты ненавидел всю эту живность, мошек-букашек, а там этого навалом. Но мне понравилось общаться с местными, они куда искреннее граждан Кореи. Я вроде как им понравился, я думаю, ты бы понравился им больше меня. А ещё, мальчик, лечение которого я оплатил, кажется идёт на поправку. Я заеду к нему после тебя.
Сехун замолчал, прикрывая глаза на несколько секунд.
- Я все ещё скучаю, Бэкхен. Ты обещал мне подарок, помнишь? Я все ещё жду его. И я все ещё люблю тебя. Я должен был сказать тебе это тогда, но я такой трус. Или я должен был назвать тебя хеном, но для этого я был слишком эгоист. Я любил тебя и я думал, что моя любовь спасёт тебя. Но кажется, она тебя душила. Я не знаю... я много думаю об этом. Но каждый раз, я прихожу к выводу, что если бы мне дали выбор посвятить всю жизнь тебе или нет, я бы выбрал тебя. И только тебя. Каждый раз, я выбирал бы только тебя. Похоже, у меня где-то в коде ДНК прописана любовь к тебе. И я прошу у тебя прощения за все это. Я люблю тебя, хен!
