Барьеры и преграды

Было что-то очень милое и уютное в том, как Мстители отдыхали после сложных и не особо миссий. Наташа сидела на высоком барном стуле и гипнотизировала усталым взглядом микроволновку, терпеливо ожидая свой заслуженный ужин. Стив лениво разваливался на диване, абсолютно не реагируя на тычки Сэма, пытающегося убрать гудящие от беготни суперсолдатские ноги и умостить свой зад на диван. Брюс, единственный, кто мог невозмутимо работать дальше над своими научными проектами, сидел в кресле в некотором отдалении и активно печатал на ноутбуке.  — Нат, а где Клинт? — не отвлекаясь от активной работы пальцами, спросил Беннер и прищурился, наконец, найдя двухдневную неуловимую ошибку в расчетах.  — Без понятия, свалил сразу же, как закончил говорить с Лорой. Брюс посмотрел на нее поверх очков и равнодушно кивнул.  — Меня больше волнует, где папочка-Старк? Кажется, в последний момент на паука выпустили какой-то газ…– почти бодро сказал Сэм, поймал Наташин «ты серьезно»-хмык и тут же изобразил нечто среднее между «мне насрать» и «не ебу, что за дичь» жест, и ещё раз пихнул чужие ноги. Стив пнул его потревоженной ногой, укоризненно сверля голубыми глазами, и начинающуюся шутливую перебранку прервали голоса. А точнее, громкий, на грани истерики ржач Тони, что спустя секунду ввалился, не иначе, в гостиную и, посмотрев на изумлённые лица части команды, разразился смехом ещё больше. Постепенно он переходил на задушенные хрипы и под конец, уже не мог издавать хоть какие-то адекватные звуки, натурально всхлипывая от количества и длительности смеха. Рядом стоял очень недовольной статуей и плотно сжимал губы их мстительный стажёр Паркер, меча взглядом молнии в своего наставника.  — Нет, это выше моих сил!.. — на выдохе, едва слышно сказал Тони и икнул, — вы только гляньте, уссаться можно! Питер, кто я? Взгляд Питера стал ещё недовольнее, а поза деревяннее, но он, посылая беспомощные флюиды в самого жалостливого — доктора Беннера, — разжал крепко стиснутые зубы и выдал:  — Охуительный эгоистичный засранец, которого я глубоко уважаю. Лица присутствующих забавно вытянулись, а Тони пошел на новый беззвучный заход. Сил издавать звуки уже не было. Питер поглядел на удивление, застывшее в глазах Капитана, устало вздохнул и, с проступающей в голосе безнадежностью, заключил:  — Пиздец. *** Как-то раз Питер уже попадал под действие наркотиков, но то было давно, случайно и вообще, виноват был мистер Старк. И сейчас тоже косвенно, но виноват был мистер Старк. По крайней мере в том, что непозволительно долго, смачно, не обращая вообще никакого внимания на старающихся бандитов-террористов-ученых, или как там их называть, с упоением угорал. А все почему? Да потому, что после непонятного, супербыстрого выстрела Питера окутало светящееся, переливающееся оттенками, фиолетовое облако, и от шока он один раз, но глубоко вздохнул неизвестный газ. Ну, Питера понять можно, не каждый день в него стреляют смесью девчачьих блёсток и дыма из клубных установок. Не то чтобы он так часто ходил в клубы. На чистоту, вообще ни разу. Упущение. Потом рядышком приземлился Старк, зарядил, не глядя, репульсорами в напавших неудачливых газовых стрелков и очень обеспокоенно поинтересовался его состоянием. А Питер что? Он только хотел сказать свое фирменное «все хорошо, я в порядке, не волнуйтесь, мистер Старк!», и покивать головой в подтверждение, как вместо этого с губ сорвалось совершенно иное. То, что играло фоном в адреналиновом мареве без остановки.  — Вы охуительно красивый, мистер Старк, — буднично ляпнул он и тут же с ужасом пополам с громадным удивлением захлопнул рот, прижав ладонью для подстраховки. Костюм, конечно, не выражал сильных эмоций, но повторивший за ним слова Тони, специально для этого убравший забрало, будто бы не веря в то, что подобные слова вообще соскочили с юных, девственных в нецензурной лексике губ, выглядел малость шокированным. Питер вообще производил впечатление милого пай-мальчика, этакого зайчика, для которого слово «дурак» являлось наивысшим оскорблением. Нет, Тони, естественно, понимал, что в нынешнем веке услышать слово «блять» от пятилетки было грустной нормой, но Питер… Питер же!  — Эм, — натурально растерялся Старк и его ошарашенные глаза посмотрели в такие же Питеровы.  — Что это было?  — Я не знаю? Мистер Старк в ещё большем удивлении вытаращил глаза.  — Это вопрос? Питер пожал плечами и ткнул пальцем в мужчину.  — Хьюстон, у нас проблемы. Тони подошёл поближе чисто для того, чтобы Питер видел, как он закатил глаза.  — Будто я не понял это с первой фразы. ***  — Эм, Питер? — медленно проговорила Наташа странным голосом, позабыв о своем долгожданном горячем ужине, сиротливо оставленном в микроволновке. — С тобой все в порядке? Наташа смотрела с таким сочувствием и переживанием, что это даже пугало. Складывалось впечатление, что русская шпионка просто жалела юного, и от того непутёвого паренька. Жалость ему была не нужна. Особенно в свете последних событий, когда на один квадратный метр пути домой, на базу, мистер Старк продлевал себе жизнь на годы вперёд. Взгляд Наташи стал требовательнее и чуточку острее, от чего по спине будто запрыгал мурашечный слон. Романофф, для большей демонстрации озабоченности состоянием Питера, сложила руки на груди, и красивый и пышный бюст стал ещё выразительнее. Ещё больше. Вкупе с выражением глаз… Жуть. В исполнении Черной Вдовы этот мамский жест смотрелся дико. «Суровая русская милота», — подумал Питер и залип. А что, он подросток, ему положено. Питер совсем скуксился. Он не хотел отвечать, не хотел открывать рот ещё примерно вечность, но предательские губы сами разъехались, и мозг, не обременённый разумной осторожностью, тут же поспешил озвучить пришедшие в гости мысли.  — Сиськи — это задница, только спереди, — сказал он и смачно с размаху приложил ладонь к лицу. Мистер Старк икнул и, слава всем богам, еле сдержал очередной приступ смеха. Его покрасневшее от усилия лицо было худшей унизительной пыткой для Питера. Сочувствие во взгляде Наташи сменилось недоумением, и она перевела взгляд на Тони.  — Тони? — спокойно потребовала Романофф, а ее убийственная «поясни»-поза заставила миллиардера собраться с духом и мгновенно отрезветь. Жаль, это было ненадолго. Питер слишком хорошо знал мистера Старка, слишком давно фанател и обожал этого человека, чтобы обмануться этим деланным кирпичным лицом.  — У паучка из-за газа этих криворуких насмерть смело всякие барьеры между мыслями и языком, так что он что думает, то и говорит, я ведь прав? Так, Паучок? Питер скорбно поджал губы и кивнул.  — Угу. Всегда охуеть, как правы, к сожалению, — мрачно подтвердил он и грустно посмотрел на зависшего капитана и задумчивого доктора Беннера. Если так подумать — это был пиздец. Самый глобальный, с издевательской вишенкой на венце. Только он мог так лажануть в принципе на несложной миссии по поимке обдолбанных учёных-террористов на оцепленной Мстителями территории. Фиаско. Полнейшее. Питер буквально чувствовал, как у Мстителей рвутся их железобетонные шаблоны насчёт прилежного, не сквернословящего мальчика-зайчика Питера Паркера, и такой позор он знавал только в средней школе, когда забыл об очень важной контрольной по физике после бессонной ночи в патруле. В тот день он почти плакал и основал с Нэдом одноразовую религию имени доктора Беннера, неистово желая подключить свой уставший, перегруженный кофе мозг к гению с шестью степенями. А ведь для Питера Брюс Беннер был вторым в фан-списке. Со всеми этими мыслями о контрольных и всплывающих фактах о религии, мальчишка совсем забыл о всей этой ситуации. Доктор Беннер, к его чести, не поменялся лицом, как Наташа, не завис, как Капитан, не усмехался злорадно, как Сэм, и сердце Питера трепыхнулось от волны благодарности. Он прямо слышал этот признательный «ебоньк» в груди.  — Я молился вашему портрету перед экзаменами, — совершенно влюбленно выдохнул он Брюсу, и Тони рядышком поперхнулся воздухом.  — Эй! Прозвучало по-детски, с претензией, но нет, хрен вам, мистер Старк, а не первая упряжка, не заслужили. Мистер Роджерс тем временем окончательно отвис, открыл было рот, но тут же его захлопнул, растерянно моргая. Количество бранных слов для него давно допустили свой максимум ещё на «охуительный». Или он просто был шокирован, что Паучок знает подобные слова. Наивный. Питер оценил композицию из набранного капитаном воздуха для нудной тирады, усмешки мистера Уилсона, немигающий взор поверх очков доктора Беннера и обиженно замолчавшего мистера Старка, который, зараза такая, все ещё сдерживал хохот, и обречённо простонал.  — Хочу захлебнуться на Титанике.