***
— Я собираюсь рассказать ему все сегодня, — моя голова покоится на чужих коленях, чьи руки беспорядочно копаются у меня в волосах. Он любит это делать, когда есть возможность. Да и когда нету, то тоже делает. — Ты уверен? Это большой шаг, не думаешь, что он будет против? — уверен, что тот будет против. Как гомофоб может принять однополые отношения своего сына? — Я уже все решил. Но всё равно страшно. Тем более, лучше сказать и поставить его перед фактом сейчас, чем когда будет уже поздно. Тем более, мама уже знает, — слабая, но искренняя улыбка на моем лице дает Ему понять всей моей серьезности. Ради нас я готов на такие унижения. В следующую секунду я приподнимаюсь и одариваю Его нежным поцелуем, ментально передавая Ему всю свою уверенность.***
Входная дверь неприятно и громко скрипит. Назад дороги нет, это нужно принять и осознать. — Пап, нам надо поговорить… Отец сидел на кухне как раз в тот момент, как я вошел в комнату. — Конечно, сынок, — он приветливо улыбнулся и махнул рукой на стул рядом, даже не предполагая, какой его ждет разговор. Я собрал всю волю и мужество в кулак. — Пап, я гей. Я всегда был им и не «исправлюсь», вы ведь думаете, что это болезнь. Еще у меня есть парень, пап. Мы с ним уже лет пять вместе, и… Мама уже знает, а я всё никак не мог рассказать этого тебе. Боялся тво… Я не договорил, как кружка, которую держал мой отец, с жутким звуком упала на пол и разбилась на множество осколков. Он был в шоке, а я уже мысленно готовился к гибели, продумывал похороны и посылал любимому сигналы SOS. Тишина затянулась. Я не мог долго смотреть на отца, лицо которого становилось всё ярче, напоминая помидор. Он сильно разозлился. Я уже собирался встать и уйти, но он опередил меня. Стул с грохотом упал на паркет, а по комнате уже проходили крики о том, какое я ничтожество, отброс общества, что таких, как я, раньше сжигали на кострах и вешали, говорил о том, кому я такой буду нужен, что хотел понянчить внуков и прочее. А потом выдал это: — Вот у Сашки пацан, так пацан! Отличный сын вырос! Мужик! Гордость семьи! Без твоей этой дури в голове! Я так и думал, что именно Его он возьмет в пример. Эх, пап, знал бы ты еще, что эта «гордость семьи» и есть мой парень… Но об этом я не стал ему говорить, а молча встал и пошел обратно к входной двери. Но перед уходом крикнул: — Я всё еще остаюсь твоим сыном!