Превратности Судьбы

Даша, зайдя в гостиную, со счастливым смехом бросилась в объятия возлюбленного. Максим, коротко поздоровавшись с другом, оставил их одних, поднявшись наверх. Он, если и заметил грустный вид товарища, то не придал этому значения. Девушка была очень рада возвращению Андрея, что тоже не сразу заметила, что любимый не разделяет ее счастья. Только когда Андрей мягко отстранил ее, как-то горестно улыбнувшись, Даша почуяла неладное. - Ты забрал документы? - Не все так просто, – ответил юноша, бросив быстрый взгляд наверх. Он не хотел доставлять отцу любимой такого удовольствия и решил поговорить с ней наедине. – Пойдем, прогуляемся. - Ладно, – не желая возражать, девушка не стала напоминать, что только что вернулась с прогулки. Вместе с Андреем она вышла из дома и разместилась на террасе, где, будто специально для этих случаев, размещались два удобных полукруглых кресла. Андрей, не став занимать второе кресло, встал напротив возлюбленной, облокотившись бедром о перила. - И в чем сложность? – видя, что юноша не спешит продолжить разговор, Даша решила его «подтолкнуть». - Мне сказали, что в таком случае мне предстоит заново отучиться эти три года. - Погоди, неужели они не могут тебе здесь «засчитать» это время? – удивленно округлила глаза девушка. - Увы, либо я там доучиваюсь оставшиеся два года, либо я начинаю все заново здесь, – пояснил Андрей, надеясь, что любимая не станет настаивать на том, чтобы он все равно остался с ней. - Ну, начинай здесь, – не оправдала его надежд Даша, считая, что она нашла выход из сложной ситуации. - Я не могу, – вздохнул юноша, опуская голову. – Не могу просто перечеркнуть эти три года и начать сначала. - То есть ты вернулся, чтобы сказать, что снова уезжаешь еще на два года? – стараясь не сорваться на крик, спросила Даша. – То есть для тебя твоя учеба важнее нас? - Нет, это не так, просто… - попытался оправдаться Андрей, но девушка грубо прервала его. - Видимо только я тут хочу, чтобы мы были вместе, – вспыхнула Даша, поднимаясь с кресла. – Ты решил, что лучше уехать, чем быть всегда рядом. Да, я всегда понимала, как для тебя важно получение профессии и дальнейшая работа, но я всегда верила, что я для тебя важнее. Я поняла, почему ты сбежал в другой город тогда, но я совсем не понимаю, почему ты не хочешь вернуться сейчас. Сейчас между нами не стоит родственная связь. Почему ты опять даешь задний ход, видя, что я иду навстречу? Я не понимаю, – проговорила она, едва не плача. Андрей и сам держался из последних сил, чтобы не сказать истинную причину своего ухода. – Просто объясни мне, что изменилось? Мы до твоего отъезда мечтали, что будем вместе и больше не расстанемся. Ты обещал, что не будет проблем. И вот ты заявляешь совершенно другое. - Я же не знал тогда, как все обернется. - Хорошо, – неожиданно согласилась Даша, слабо улыбнувшись. – Это же всего два года. Мне не впервой тебя ждать. Ждала три года, подожду еще два, но потом ты точно уже никуда не денешься. А если попробуешь – я тебе не позавидую, – весело рассмеялась девушка, даже не подозревая, что повторила слова своего отца, вот только тот сказал это иным тоном. И, решив, что она убедила любимого, крепко его обняла, нежно поцеловав в губы, и не заметила, как судорожно выдохнул Андрей, понимая, что больше не вернется. Он только надеялся, что Петр Алексеевич не выгонит его прямо сейчас и даст еще немного времени, которое он проведет с Дашей, чтобы потом вспоминать их последние дни вместе, находясь вдали от нее. А девушка, вернувшись с ним в дом, уже весело делилась с ним последними новостями. Она закончила свою первую картину-пейзаж и горела желанием скорее показать ее возлюбленному. - Знаешь, я тут подумала, что совсем забыла о наших общих родителях, – хихикнула Даша, лежа на своей кровати в ласковых объятиях возлюбленного. – Надо позвонить маме, а лучше приехать. Они, наверно, думают, что я совсем неблагодарная. Обрела настоящую семью, а их словно вычеркнула. - Думаю, что родители тебя понимают, – ответил Андрей, смотря в потолок и по привычке перебирая волосы девушки между пальцами. – Тебе нужно принять, что они тебе не родные. Как и в отношении меня. Тебе сложно, наверно, смотреть на меня другими глазами. - Ты о чем? – нахмурилась Даша, приподнимаясь на локтях и заглядывая в лицо юноши. – Ты думаешь, я до сих пор считаю тебя братом? Так вот почему ты опять уезжаешь. Хочешь дать мне пространство, чтобы я приняла тебя в новом для себя амплуа? Андрюш, не надо, – улыбнулась она, нежно проводя кончиками пальцев по его щеке. – У меня словно камень с души свалился, когда я поняла, что могу не скрывать своих чувств к тебе. Уверяю тебя, я уже рассматриваю тебя, как своего любимого. Мне не нужно время и пространство, чтобы это понять и принять. Если это единственная причина, то ее уже нет, – добавила она и, наклонившись, решила убедить Андрея в своей правоте, запечатлев на его губах поцелуй. - Я, конечно, рад, но, как я сказал, мне все же придется уехать, – ответил юноша, смотря на любимую с грустью и нежностью одновременно. - Ладно, если ты заверишь меня, что не сбегаешь в очередной раз, – хитро улыбнулась Даша. - И как же я должен тебя заверить? – подхватил ее игру Андрей, ласково проводя ладонью по ее плечу. - А ты догадайся, – прошептала девушка, снова целуя его, но на этот раз более страстно и с явным намерением зайти дальше. Андрей довольно улыбнулся и, повалив ее на спину, навис сверху, скользя рукой по ее бедру. Все-таки если это их последняя встреча, они оба имели право запомнить ее на всю жизнь.

***

- То есть как мы не имеем право с ней общаться? Александр Юрьевич в праведном негодовании смотрел на сына, который пришел к родителям на ужин, мягко отговорив любимую идти с ним. Андрей хотел поговорить с родителями наедине, чтобы пересказать слова Петра Алексеевича. Точнее его угрозу. - Даже если она наша не родная дочь, мы все равно ее воспитали, вырастили, считая ее родной, и ни разу не позволили себе даже мысли, что она нам чужая, – продолжал мужчина. – И кто ее отец вообще такой, чтобы приказывать? Я сам пойду к нему и все выскажу, – и он уже вскочил на ноги, словно намереваясь прямо сейчас реализовать свое желание. - Пап, я прошу тебя не делать этого, – с мольбой во взгляде попросил его Андрей. - Она моя дочь, чтобы там не было, – ударил костяшками пальцев, сжатыми в кулак, по столу Александр Юрьевич. – И мне плевать, кто там ее отец и что он хочет. Его не было больше двадцати лет ее жизни, и у него нет права теперь распоряжаться Леной сейчас, словно она его собственность. - Ее зовут Даша, – тихо поправил его Андрей, но мужчина только отмахнулся от него. - Да хоть Ксения Блаженная, – рявкнул он так, что Ирина и юноша, сидящие за столом, синхронно вздрогнули. Им еще не приходилось видеть главу семьи в такой ярости. Судя по всему, несмотря даже на несходство характеров и взглядов на жизнь с девушкой, Александр Юрьевич не собирался так просто «уступать» свое место отца какому-то другому мужчине. – Что сама Лена на это говорит? – спросил он, немного успокоившись. - Она очень хочет продолжать с вами общаться, – охотно ответил Андрей. Он надеялся, что если отец в таком состоянии придет в дом Морозовых и при Даше скажет, кто на самом деле мешает им быть вместе, то Петр Алексеевич не сможет с этим ничего сделать. Ведь, узнав правду при всех, девушка уже с ним не захочет иметь ничего общего. – Даже хочет извиниться. Думает, что вы обиделись, решив, что она вас забыла, обретя настоящую семью. - Мы – ее семья, – снова стукнул по столу Александр Юрьевич. – Она родилась в их доме, но растил ее и воспитывал я. В этом доме. Я учил ее говорить, ходить, и был рядом, когда она нуждалась в отце. А теперь объявляется этот мужик и, заявив, что он ее настоящий отец, решает просто забрать у меня мою дочь. Не бывать этому. Кто он вообще такой? - Петр Алексеевич Морозов, – ответил Андрей. - Кто? – округлил глаза мужчина. – Морозов? Да, я помню его. Он спонсировал наш институт, когда я только получил докторскую ученую степень. Наипротивнейший человек. Считает, что раз он платит деньги, то все вокруг должны перед ним канкан танцевать. Надо же, как тесен мир. - Да, он и вам предлагал перечислить кругленькую сумму, – подливал Андрей масла в огонь ненависти отца к родителю любимой. – Так сказать, выплатить компенсацию, что вы тратились на «его дочь». - Да, он всегда считал, что всех можно купить, – мстительно прищурился Александр Юрьевич. – Вот только Авдеевых не купишь. Не за какие миллионы я не откажусь от дочери. Она росла в нашей семье, и дальше будет с нами. - Пап, ты же знаешь, что он за человек, – вздохнул Андрей. - Да, человек он опасный, потому и мы будем умнее и не лезть напролом, – кивнул мужчина, понимая, что в открытом бою с Морозовым-старшим ему не выйти победителем. – А ее настоящий брат? – вспомнил он о возможном помощнике. – Этот Максим. Он вообще в курсе кто его отец? - Думаю, что нет, – замотал головой юноша. – И Макс совсем на него не похож. Но он скорее встанет на сторону отца, чтобы снова не потерять сестру. - Лично я совсем не против, чтобы Лена общалась с ним, – ответил Александр Юрьевич. – Но, думаю, что если этот Максим узнает, что мать отдала сестру из-за его отца, то его злость с матери перекинется на отца. Как в любой войне, сынок, нам нужен «крот» в стане врага. К тому же есть еще настоящая мать Лены. Она же тоже не пылает сильной любовью к мужу, раз ей пришлось отказаться от дочери, чтобы спасти ее от монстра-отца. - Нет, пап, Петр Алексеевич тиран из тиранов, – вздохнул Андрей. – И Светлана никогда не пойдет против него. Она боится. Думаю, что именно он и «упрятал» ее в клинику для душевнобольных, чтобы «припугнуть» и она не рассказала дочери об истинной причине отказа от нее. Светлана, скорее всего по приказу Петра Алексеевича, объяснила свой поступок тем, что сделала это под влиянием послеродовой депрессии. - И Лена поверила? – впервые встряла в разговор Ирина. - Или сделала вид, чтобы не допытываться и не беспокоить «больную» мать, – пожал плечами Андрей. - Понятно, – произнес Александр Юрьевич. – То есть Лена не знает правды. Что ж, если ей не говорят правды там, то ее ей скажут здесь. Мне нужно поговорить и с ней, и с Максимом. Я никогда добровольно не отдам дочь. Ни за какие деньги. Только через мой труп. Но вряд ли дочь захочет и дальше общаться с моим убийцей. Потому что именно мы ее настоящая семья. Пусть не по крови, но по духу. Сын, ты должен пригласить Лену и Максима сюда, но так, чтобы Морозов об этом не узнал. Сделаешь? Или тебя окончательно отлучили от их дома? - Думаю, я смогу с ней поговорить, чтобы Петр Алексеевич не узнал об этом, – проговорил Андрей. – Но, пап, я думаю, не стоит сейчас на нее выплескивать всю правду. К тому же она считает его чуть ли не благодетелем. Для нее это станет серьезным ударом. А она ранимая чуткая душа, ее это всерьез подкосит. - Андрей прав, – согласилась с сыном Ирина, смотря на мужа. – Нужно ее вернуть, но сделать это так, чтобы не травмировать психику ребенка. Можно встречаться с дочерью инкогнито, но преподнести ей это так, что мы просто не хотим расстраивать ее настоящих родителей. Сказать ей, что они вроде как не против, но лучше лишний раз им не напоминать, что у нее есть и другие родители. Думаю, она подхватит эту игру в «прятки», – сказала она с улыбкой. – В детстве это была ее любимая игра. К тому же будет лучше, если она узнает правду не от нас. Если ей открыть её сейчас, без предупреждения, то она и нас возненавидит. Во-первых, она не поверит, что он чудовище, если для нее Морозов предстал щедрым и добрым благодетелем. А во-вторых она посчитает, что мы так просто злимся, что отошли для нее на второй план, когда нашлась ее родня. И это скорее отвернет ее от нас, чем наоборот. Тут надо действовать по-умному. Нужно обыграть Морозова. - Да, ты права, Ириша, – кивнул Александр Юрьевич. – Что ж, поиграем в «прятки». Пока. Пусть пока Морозов думает, что все идет, как он сказал. Не будем уподобляться ему, и действовать силой. Передай Лене, что мы хотим пообедать с ней завтра, но так, чтобы Морозов не знал, куда она направилась. Но Максима тоже пригласи. Я хочу познакомиться с братом моей дочери. - Я все устрою, пап, – улыбнулся Андрей, вновь обретя надежду, что сможет все-таки быть с любимой. Правда, родителей он пока не стал шокировать этим фактом. Как и саму Дашу хотел попросить пока не раскрывать факт их любовных отношений. Конечно, он знал, что родители вряд ли будут против, но все-таки лучше с таким заявлением повременить.