О демонах и людях

Андрей заметил, что ему стало трудно владеть чувствами, точнее, он просто не умел этого делать. Князю Асгейру не было нужды держать свой бешеный нрав в узде, а сам Андрей никогда не испытывал таких ярких и страстных желаний, которые обрушились на него в этом мире. Он хотел демона. Хотел совокупляться с ним без счета, днем и ночью ощущать, как дьявольски огромный член до сладких судорог растягивает его задницу. Он желал сам засадить демону под хвост, но вот уже несколько ночей подряд забывал об этом, растворяясь в жажде отдаваться. Он хотел повесить на крюках всех работорговцев, украсить площадь их насаженными на кол корчащимися телами. Хотелось немедленно отпустить всех рабов и запретить рабство в своем княжестве прямо на месте, и он сам не понял, как доводы разума смогли остудить это желание. Память об истории человечества подсказала ему, что издай он такой указ — работорговля из легальной просто станет нелегальной. Он хотел раздавить проклятого демона в лепешку, а затем разорвать ее на тысячу ледяных осколков, когда тот самодовольно рассуждал о рабах, лишенных острия духа. "Да что ты понимаешь в духе и его остриях", — хотелось рявкнуть ему и прибить проклятую тварь, но он опять сдержался. После некоторого раздумья он даже решил, что демон говорил это не из вероломного желания поглумиться над влюбленным в него князем. Возможно, демон всегда воспринимал его как целого человека. Ведь между половинками его души никогда не прерывалась магическая связь, иначе бы князь Асгейр превратился в буйно помешанного, а Андрей, наверное, воплотился в полного аутиста... Каких только оправданий не подыщешь для того, кем одержим. А еще Андрей испытывал мучительный стыд и раскаяние при взгляде на свою сестру. Как мог князь Асгейр держать практически в рабстве единственного своего родного человека. Ведь когда-то же он ее по-настоящему любил, и Андрей ясно помнил те времена. И все эти разрывающие его страсти следовало не только распознавать, но и пытаться с ними совладать. Как смешно было теперь вспомнить его искреннее недоумение всякими духовными подвижниками — подумаешь, достигли ясности разума и тишины души! Там, на Земле, Андрей всегда пребывал в подобном состоянии, и единственное чувство, двигающее им, было любопытство. После обеда Андрей разобрал дела немногих просителей — надо же, в землях Лэрна оставались еще люди, ищущие последней справедливости на княжьем суде. Потом почитал донесения осведомителей из соседних княжеств и даже принял одного лично. После показательного карательного рейда против некромантов никто из соседей пока не злоумышлял против него. Тревожное поведение Адских Доминионов, засуха на юге и разбойные нападения драконов на западе — все эти заботы были так далеки от жизни его земель. Вызывало подозрение лишь странное затишье эльфийских княжеств Великолесья: что-то остроухие соседи давно не грызлись меж собой, уж не объединяются ли проклятые нелюди против рода человеческого? К сожалению, среди эльфов осведомителей у него не было. Так же как и в далекой столице солнцеподобного короля людей. Оттуда приходилось довольствоваться лишь письмами знатных знакомых, которые делились сплетнями неохотно. С какими же целями солнцеподобный совершает свой вояж по княжествам? Ничего приятного его скорый приезд не принесет, это Андрей нутром чуял. Он вспомнил, что демон обещал разузнать о планах короля. Очевидно, у адского племени были осведомители при дворе. А его демон, оказывается, достаточно знатен, чтобы иметь доступ к их донесениям. Жаль, что князю Асгейру так и не удалось выяснить его род. Может, Андрею удастся? Он велел разыскать демона, но тот исчез из замка вместе со своей дружиной, как это часто бывало. Андрей в раздражении выкинул слугу в коридор, а потом считал до тысячи у себя в кабинете, пытаясь успокоиться. Как отвратительно — держаться целый день и сорваться на беззащитном слуге. На ужине демон также не появился. И Андрей со злобной улыбкой любовался на выступления карликов-уродцев, размышляя о демонском вероломстве и похотливости. Благородные гости крайне веселились, швыряя в уродцев костьми. Иногда те забавно падали от этого. — Где проклятый богами эльф? Я желаю вкушать под дивные мелодии, — рявкнул Андрей на мажордома. — Сейчас доставим, ваша светлость, его уже приготовили, но он вдруг злонравно подыхать вознамерился. — У столба на площади не подох, а у меня в доме вознамерился? — разгневался Андрей и щелкнул мажордома морозной плетью. — Вон пошел. Мажордом жалобно взвизгнул и сбежал под гогот придворных. — Новый менестрель, ваша светлость? У вас всегда был дивный вкус! — обратился к нему виконт Гревс. Андрей пригубил терпкого вина. На Земле он никогда не пьянел, и новые ощущения необыкновенно нравились ему. Только в руках себя держать было сложновато, хорошо хоть опыт князя Асгейра помогал. — А доводилось ли вам познать циркового уродца, виконт? — хмыкнул он. — Увольте, ваша светлость, весьма унылое занятие, — горячо открестился тот. — Почему же виконт, по моему мнению весьма изящно. — Да у меня же уд не восстанет! — занервничал виконт. — А вот мы сейчас и прове... — Андрей не закончил гениальную мысль, отвлекшись на драку уродцев: те визжали и срывали друг с друга одежды, обнажая гнусные тела. — Барон Манс, — объявил слуга, и Андрей перевел взгляд на двери. — Задерживаешься, барон, — бросил он подошедшему демону. — Все о твоем благе радею, мой князь, — улыбнулся тот, склоняясь к его руке. И Андрей еле заметно вздрогнул, как наяву почуяв горячий демонский хвост, обвивающий его за талию. Слуги привели пошатывающегося менестреля, посадили его на подушечку и вручили золотистую арфу, украшенную пухломясыми ангелами. Андрей поморщился от брезгливой жалости — полудохлый эльф, отмытый и разодетый в полупрозрачные одежды, выглядел все так же ничтожно и уныло. И голос у него был слабый и прерывистый, почти неслышный за шумом пира. Только звуки арфы, нежные и печальные, пробивались сквозь гул и возносились ввысь, еще долго звеня под сводами зала. Андрей задумчиво задрал голову, ловя тонкое наслаждение музыкой. — Такое музыкальное дарование только в спальне пригодится, на кожаной флейте наигрывать, — заржал демон. — Действительно, — сказал Андрей, вставая (все тоже с грохотом поднялись), — доставить мне это в спальню. Он удалился, и за его спиной снова загоготали, зазвенели ножами и зачавкали. Демон нагнал его в коридоре. — Оставь меня, а то и этого раба прибьешь ненароком, — сказал ему Андрей. — Предпочитаешь мне раба, светлейший? — прорычал демон, приближаясь, и Андрей отшвырнул его волной холода. — Судишь мои предпочтения, демон? Знай свое место. — Как скажешь, мой князь, — демон с видимым равнодушием пожал плечами и вернулся на пир. А Андрей почувствовал острое сожаление. Эльф ждал Андрея в спальне. Он сидел у кровати и осторожно перебирал арфу. А услышав шаги Андрея, уткнулся лбом в пол и прошептал: — Господин... Андрей опустился на кровать и поднял эльфа за волосы, заглянул в заросшие белой паутиной глазницы. — Как отвратительно выглядят твои глаза, — он провел по впалой щеке эльфа. Кожа была сухой и горячей. — Я сниму это. — Пожалуйста, господин, пожалуйста, не выкалывайте мне их, — задрожал эльф. — Не буду, — прошептал Андрей, кривясь от сострадания к жалкому существу. — Не бойся, я не причиню тебе боли. Он сосредоточился, пытаясь увидеть плетение старого заклятья. Выпитое недавно вино совсем не помогало в этом, и Андрей пожалел, что прогнал демона — у того был истинный дар в исцелении. Паутина в глазах эльфа покрылась изморозью, и он заскулил, очевидно, от боли. — Терпи, раб, — напряженно сказал Андрей и потянул за самый кончик заклятия. Паутина осыпалась осколками, а глаза у эльфа оказались бледно-зелеными. Наверное, когда-то они были ярче первой зелени. — Споешь мне теперь, — улыбнулся ему Андрей. — Ту песню, что ты в зале играл. — Да, господин. Андрей рассеянно гладил играющего эльфа по плечам, обводил пальцем его позвонки и ребра, снимая тунику. Обнаженный эльф был похож на узника Бухенвальда с военных фотографий, но почему-то его хотелось трогать и гладить, и Андрей не мог сопротивляться своему желанию. — Ты так дивно играешь, — сказал он так же, как князь Асгейр говорил когда-то прошлому менестрелю, перед тем, как взять его. Князь Асгейр обожал эльфийскую музыку. Эльф тихо всхлипнул и зажмурился, когда Андрей опрокинул его на кровать и принялся покрывать поцелуями обнаженное тело. Он совсем не шевелился, очевидно боясь, а мошонка его так жалко поджалась и подрагивала, когда Андрей вбивался в него. Зато дивно растянутый вход его принял Андрея мягко и податливо, без малейшего сопротивления. — Уходи, — сказал Андрей, кончив. Собственная недавняя похоть показалась ему вдруг отвратительной, а на эльфа смотреть стало почти противно. Как это было не похоже на страсть с демоном. Эльф собрал одежды и кинулся к двери. А Андрей, выпив полкувшина вина, позвал лакея и велел передать, чтоб об эльфе всячески заботились и "если хоть единая жалоба..." *** Рэнси растолкал просителей и жалобщиков, столпившихся у дверей приемного зала, и прошел внутрь, стража не посмела его задерживать. Асгейр сидел на возвышении в кресле, закинув ногу на ногу, прекрасный и холодный, как снежный король. Рэнси представил, как разложит его вечером и неожиданно выпустит шипы. О да, в тот самый момент, когда Асгейр будет кричать под ним, кончая. — Ваша светлость, — Рэнси подошел и приложился к княжеской руке. Перед князем мялся какой-то вольный бродяга, больше похожий на разбойника, нежели на охотника. — Барон, — Асгейр чуть заметно улыбнулся, и Рэнси сразу простил ему вчерашнюю выходку с рабом. Пожалуй, он спросит разрешения, прежде чем выпускать шипы. В конце концов, этот своенравный человек никогда не принадлежал ему полностью. — В Серых холмах появился Зверь, — продолжил меж тем Асгейр и сделал знак охотнику: — Расскажи. — Огромный, как медведь, только с рогами, и черный, как сам мрак, — дрогнувшим голосом пробормотал охотник. Кончик его носа побледнел. — Убил пятерых и сожрал тут же. Кто-то из нашего племени, понял Рэнси. Не слишком сильный, раз упустил добычу, не выше седьмого чина. — Как же тебе удалось спастись, — он недоверчиво поднял бровь. — Бросил товарищей на погибель, а сам сбежал? — Нет-нет, господин барон, прошу, верьте мне, — взгляд охотника заметался между ним и князем, и Асгейр никак не отреагировал на эту дерзость. Как будто подобные мелочи не занимали его больше. — Я уничтожу Зверя и принесу вашей светлости его голову, — Рэнси снова поклонился. — Разберись с этим до приезда его величества, — рассеянно сказал князь и махнул рукой, отпуская его. Рэнси без промедления отправился к храму под холмами, собрав шестерых своих демонов-прислужников. Те вполне освоились в мире людей и предавались разврату и пьянству под видом гвардейцев барона Манса, но по-прежнему являлись по первому зову, чтобы послужить ему. — Это кто-то из наших, — крикнул Рэнси, когда они миновали городские ворота. Ветер свистел в ушах, при такой скачке можно достичь холмов за пару часов. — Придется поймать и изгнать, а не получится — убить. Младшие демоны засвистели и заулюлюкали. А когда их кавалькада достигла заброшенного тракта, Рэнси раньше других учуял запах смерти и протухшей крови. И еще еле заметный след, петляющий и ведущий к храму. Цепь тьмы. — Назад, — скомандовал Рэнси. — Это страж портала, тупая, но достаточно сильная тварь. — Мы не можем сражаться со стражем, — загомонили младшие. — Вдруг его хозяин явится, почуяв возмущение магии, мы не выстоим против него. Лошади тревожно ржали — Зверь где-то близко. — Хорошо, — процедил Рэнси. — Возвращайтесь. Он не мог требовать от своей малочисленной свиты идти против самого архонта. Ведь вывести портал в темном храме под силу только высшим демонам, искушенным в магии пространства, значит, это сделал кто-то из родичей — отец или бабка. Или они оба, скорее всего, папочка с бабкой действовали сообща с тех пор, как матушка и дед Рэнси сбежали вдвоем и сгинули в Запределье. У самого Рэнси этот маленький семейный конфуз всегда вызывал приступы хохота. Проклятье, все оказалось гораздо серьезнее, чем он думал. Асгейр так рисковал, когда построил на своих землях храм темным богам. Ведь на его призыв мог явиться какой-нибудь демон, несущий с собой чуму и мор. Или про храм могли прознать в одном из Адских Доминионов и возвести портал — как, собственно, и вышло. Наверное, родичи искали Рэнси и случайно наткнулись на это место. Рэнси оставил лошадь за мертвым кругом, а сам шагнул внутрь. И почти сразу нашел цепь, удерживающую стража. Нельзя убивать его сейчас, вдруг на той стороне портала находятся еще стражи, и тогда они все бросятся сюда и разбегутся по окрестностям. Надо сначала разобраться с храмом, разрушить его и закрыть портал. Не хватало еще, чтобы в Лэрнское княжество хлынули полчища демонов. Сперва ведут переговоры и объявляют войну, а потом нападают, сердито подумал Рэнси и вдруг заржал, почему-то вспомнив деда и матушку. Они-то никому ничего не объявляли, проказники. Пожалуй, Рэнси и сам так бы смог ради своего возлюбленного Асгейра, если бы тот попросил, конечно. Он беспрепятственно проник в храм — страж чуял в нем одного из рода и не смел препятствовать. И там с трудом раздробил алтарь на четыре части и раскидал их по сторонам света. Следовало провести еще обряд очищения, но Рэнси, естественно, был не силен в этом, поэтому он просто установил ловушки силы на выходе из храма и шагнул в портал. Ведь заклинания пространства надежнее всего закрывать, уничтожив источник. Его втянуло и закружило в каких-то бешеных спиралях внутри портала. Рэнси никогда не любил все эти сквозьпространственные путешествия, когда тебя сжимает и разжимает, как пружину. Такое только демоницам и нравилось, "ни один демон так не сможет", ржали они. Через некоторое время Рэнси выкинуло из этого бешеного водоворота, и ему удалось отдышаться и оглядеться вокруг. Он был в родовой часовне, среди темных ликов и статуй, и сразу заметил круглый артефакт, сияющий чистейшей тьмой. Источник, удерживающий портал. Рэнси приблизился и решительно сжал артефакт лапой (путешествие через портал всегда возвращает демонам боевой облик). Вокруг метнулись тени, непроницаемые, как сама тьма. Рэнси сдавил еще немного, и артефакт вдруг погас и брызнул осколками. Магия пространства — одна из самых хрупких. — Предатель, — древние лики исказились в гневе. Рэнси вытряхнул осколки из лапы. — Предатель, — громыхнули статуи и придвинулись ближе. — Я дома, — завопил Рэнси, бросаясь к выходу из часовни. — Почему меня никто не встречает!